Один к ста. Насколько выросли риски стать жертвой преступников в Украине

РОВД. Шатенка лет 24-х вальяжно поправляет сверкающую металлическую бижутерию и усаживается за рабочий стол. Перед глазами монитор, в браузере "хром" открыта страница "музыка" сайта ВКонтакте, на столе телефон с открытым мессенджером этого же сайта. Справа от монитора духи, слева — крем для рук. Напротив шатенки — платиновая блондинка. Они — следователи, у них середина рабочего дня.

Шатенка рассказывает, что в субботу, во время своего дежурства ездила "на трупа" и две квартирные кражи. Блондинка скучающе слушает, а потом резко обрывает коллегу:

— Ты знаешь, что Ивана Ивановича (имя изменено) хотят уволить? Требуют, чтобы рапорт написал!

— Ты шо! — искренне удивляется шатенка.

— Он об изнасиловании, по которому у нас никто не шевелился, прокуратуре рассказал! И все теперь, все!

— Идиот, — морщится шатенка, намазывая руки кремом.

— Вы ж журналист? — с улыбкой чеширского кота от интересного разговора меня оттягивает участковый этого же РОВД. — А у нас преступность в два раза возросла! Вот раньше, когда было по 180 вызовов, так мы загибались! А теперь у нас в среднем по 500! Еще и уволили 100 человек из отделения, людей не хватает!

— Так, может, пойдете, поработаете, раз у вас людей не хватает? — говорю.

— Нет-нет, что вы. Мне так нравится с вами разговаривать!

Звонит старый телефон. Это новая патрульная полиция, остановившая BMW со "странными" прибалтийскими номерами.

— Мы будем забирать машину на штрафплощадку! Пришлите кого-то из своих! — слышится в трубке бодрый мужской голос.

— Забирайте, мы тут при чем? — ворчит в ответ мужчина и кладет трубку.

Через полчаса картина повторяется.

— Мы нашли в багажнике BMW настоящие украинские номера от этой машины. Приезжайте, надо машину изъять! — говорит патрульный.

— Зачем?

— Ну как зачем! Машина ездит со странными номерами, настоящие в багажнике! Надо изъять!

— Мы не можем, она же не в угоне.

— Так что нам с ней делать?

— Штраф выпишите.

Участковый рядом со мной заходится хохотом, слушая телефонный разговор.

— Реформа, говорите? Ну-ну. Интересно мне, куда они будут звонить после реформы, — кивает на коллегу. — А вы что, заявление уже написали? Нет, что ли? Уже уходите?

— Ухожу.

— Ну, приходите.

— Вряд ли.

— Хотя бы не расстраивайтесь.

— Не буду.

Так описывает журналистка Фокуса обычный рабочий день одного из киевских РОВД, где она хотела зарегистрировать заявление о краже телефона. Эта история отлично характеризирует трудности переходного периода в реформе правоохранительной системы.

Судя по новостям, с начала войны в Донбассе криминогенная обстановка резко ухудшилась. Личный опыт обворованных соседей или ограбленного знакомого якобы тоже подтверждает нехорошую тенденцию. Но официальная статистика, по крайней мере на первый взгляд, свидетельствует об обратном.

С одной стороны, по данным Генеральной прокуратуры, в 2015 году было зарегистрировано 565 182 уголовных преступления — по сравнению с довоенным 2013-м рост составил мизерные 0,3%. С другой — если сократить число правонарушений до 16 самых массовых уголовных (см. инфографику) преступлений против граждан и их имущества, рост будет больше и в процентах, и в абсолютном выражении.

На долю этих 16 преступлений в 2015 году пришлось 418 254 зарегистрированных уголовных правонарушения, или 75% от общего их числа. При этом по сравнению с 2013 годом число таких преступлений выросло на 16 037, или почти на 4%. Если брать 16 самых распространенных "уголовок" — от краж и мошенничества до неумышленных тяжких телесных повреждений — вероятность столкнуться с одним из них в 2013 году составляла где-то 1 к 110. Сейчас это почти 1 к 100. Грубо говоря, вы едете в не сильно забитом вагоне метро, и, скорее всего, одного-двух человек, находящихся в нем, за последний год обокрали, обманули или побили. Собственно, два года назад было примерно так же — число пострадавших от злоумышленников выросло едва ли больше, чем на одного человека, но не на вагон, а на два поезда.

Нажмите для увеличения

Инфографика: Александр Шатов

Впрочем, в абсолютном выражении количество краж, например, стало больше, чем любых других видов преступлений. Поскольку это самое распространенное преступление (243 тыс. в 2013-м), то скромный рост в 12% по сравнению с 2013 годом дал прирост в 31 тыс. краж.

А вот число мошенничеств, умышленных телесных повреждений и грабежей даже сократилось. Сразу на четверть уменьшилось и количество угроз убийством — при том, что число умышленных убийств выросло на 40%. Это очевидный тренд последнего года. Явно меньше стало преступлений, связанных с угрозами или намерениями, а воплощенных — больше.

Вклад в рост преступности, конечно же, внесла война на востоке страны — все больше преступлений совершаются с оружием. А рост количества военных преступлений измеряется тысячами процентов, правда, произошло это из-за того, что в 2013-м их практически не было, как не было и войны.

Официальная статистика преступлений, скорее всего, валидна только в той части, которая относится к преступлениям средней тяжести или тяжелым. В конце концов, не зарегистрировать убийство при наличии трупа не сможет даже самый пофигистски настроенный милиционер. А число таковых в последний год в системе МВД явно увеличилось: ожидая аттестации/увольнения, многие правоохранители откровенно "забили" на работу. В итоге большинство "незначительных" преступлений, включая не только мелкие кражи или порчу имущества, но даже разбои, не регистрировались под лозунгом "Оно нам/вам надо? Ничего ведь не найдем, только лишняя беготня".

• Читайте также: Реформа милиции. Победит ли полиция растущую преступность

Поэтому спешить списывать рост преступности в том числе на проваленную милицейскую реформу, пожалуй, не стоит. Корректно будет оценивать работу новой полиции с учетом криминальной статистики уже по итогам 2016 года, когда переходный период будет уже позади, все правоохранители пройдут переаттестацию и органы внутренних дел, как нам обещают, очистятся от случайных людей и коррупционеров.