Машков с Учителем. Рецензия на новый российский фильм

В сентябре 1945 года в заброшенный сибирский поселок приезжает чужак – машинист Игнат (Владимир Машков). "Не дашь паровоз – дальше пойду", – говорит он местному начальнику Колыванову (Алексей Горбунов). "А дальше некуда", – отвечает тот. В самом деле у поселка красноречивое название Край. Впрочем, за Краем обнаруживается остров, где бродят медведи и стоит ржавый паровоз. "Живой", – радостно бормочет Игнат, обстукивая колеса. У него и имя есть – "Густав". Так его назвала немка Эльза (Аньорка Штрехель), которая прожила в паровозе все четыре года войны. С отцом-инженером они приехали в Сибирь строить мост. Отец погиб, мост разрушен, а о том, что была война, Эльза даже не подозревает. Теперь она помогает Игнату починить мост и перегнать "Густава" в поселок, где ей совсем не рады, тем более что машиниста Игната там уже ждет влюбленная в него Софья (Юлия Пересильд).

Для большей достоверности Алексей Учитель вместе со сценаристом Александром Гоноровским 109 раз переписывали сценарий. Потом год снимали под Санкт-Петербургом таежные леса и реки, потратили $15 млн. и в результате получили двухчасовое эпическое полотно – немногословное, но остросюжетное и с надрывом. Режиссер предложил свое видение послевоенного мира. Где суровый быт, насилие и жестокость хоть и выглядят предельно достоверно, все же не превращают ленту в боевик, но служат поводом поговорить о том, что люди всегда могут понять друг друга. По крайней мере, попробовать понять.

У каждого героя, и главного, и второстепенных, вроде чудаковатого местного торговца, которого так никто ни разу по имени не называет (Александр Баширов), или приезжающего из райцентра гэбиста по прозвищу Фишман (Сергей Гармаш), за плечами угадывается драма. Всем им хочется тепла, но любить они почти разучились – из-за душевных или физических травм. У Игната случаются припадки из-за контузии, Софья не может иметь детей, у Колыванова нет правой руки. Да и вообще все население поселка – ущербные враги народа, либо уже отсидевшие, либо еще не попавшие в расположенные неподалеку лагеря. Поэтому говорят они мало, но веско, а если что – сразу бьют. По принципу: "Зачем он тебя ударил?" – "Было зачем". Игнат бьет старшего в бригаде, чтобы показать, кто тут главный. Начальник из центра бьет местного коменданта Колыванова, чтобы тот не разводил бардак в поселке. Сам Колыванов ударить никого не может, зато угрюмо грозится со всеми разобраться.

Если не срабатывает силовой аргумент, герои запрыгивают в кабину машиниста и доказывают, кто быстрее. Эффектные гонки на старинных паровозах под прон­зительную музыку не только занимают около трети экранного времени, они служат еще и метафорами. Например, торжества справедливости: "Говорил, 50 километров не выжму? А здесь сколько?" – показывает Игнат вырванный с корнем прибор, измеряющий скорость и давление. "75, ровно", – с удивлением констатирует гэбешник. – "Рекорд", – зло улыбается Игнат и с размаха опускает тяжелый прибор на его голову.

Зрителям еще предстоит оценить старания Алексея Учителя. Российские кинематографисты уже оценили, выдвинув картину на "Оскар". В отборе "Краю" удалось обойти военный эпос Никиты Михалкова "Утомленные солн­цем. Предстояние", православное историческое полотно "Царь" Павла Лунгина и психологическую драму "Как я провел этим летом" Алексея Попогребского.

Полный вперед

Накануне украинской премьеры "Края" Владимир Машков, который, похоже, еще не вышел из образа немногословного и сурового машиниста Игната, рассказал Фокусу о том, зачем нужно насилие в кино и что делать тем, кто не любит российские фильмы.

– Если "Край" получит "Оскар" – это будет награда Алексея Учителя. Хотелось бы вам получить свой "Оскар"? Тем более в вашем режиссерском послужном списке два фильма.

– Я снимал какие-то очень личные и эмоциональные вещи, которые хотел донести до зрителя. Первый фильм, "Сирота казанская", о любви к мамам, второй, "Папа", о любви к папам. Сняв их, я выполнил какую-то свою небольшую миссию, отдал долг родителям. А вообще мне нравится быть актером.

– "Край" – еще один фильм о войне?

– Люди в форме не всегда признак того, что кино о войне. Наше кино как раз про мир. Это история о том, как прекратить войну, и о том, как люди, у которых сожжена душа, пытаются найти в себе росток любви, уважения к другим людям. Это большая, серьезная, тяжелая картина. Потому что задача у кино одна: сделать так, чтобы в жизни стало меньше насилия.

– Вы считаете, что насилие на экране помогает тому, чтобы его стало меньше в жизни?

– Когда человек видит, насколько это отвратительно, и может отличить насилие от любви, – в этом есть и наше достижение. Потому что все познается в сравнении.

– Что бы вы посоветовали посмотреть тем, кто принципиально не смотрит российские фильмы?

– А они из какой страны? Из Мозамбика? Я бы поостерегся давать такие советы. Если ты не любишь – значит, продолжай не любить, я тебе ничем помочь не могу.

– Ну а тем, кто любит, что бы посоветовали?

– А тем, кто любит, – идите и смотрите всякое кино.

Юлия Куприна, Фокус