Земляне. Крестьяне готовы продавать землю за бесценок

Дед Иван живет на краю села Рожны за Броварами. У его 90-летней тещи есть пай, дед Иван даже знает, где он расположен. Но весьма приблизительно. Время от времени спрашивает у тех, кто живет рядом с тещиным гектаром, не выстроил ли кто дачу на земле. В общем, заботится об участке. Рассказывает, как соседка ездила в город переоформлять документы на пай. Говорит, раньше у нее было 3 гектара, а теперь остался один: "Куда остальное подевалось, бабка не знает. Кто ей скажет, да и как вернуть?"

Без большой земли

"Без земли – кабала и с землей – тоже", – рассуждает Григорий Труш из села Козаровичи Вышгородского района. У молодого мужчины земли нет – пай ему не достался. Зато всем распоряжается, возглавляет в сельсовете земельное управление. "Под кабинетом очереди – народ просит помочь свой пай продать, – говорит Григорий. – Засевать денег нет, а простаивать земля не должна – бурьяном зарастет, чернозем украдут и на трассе под твоим же селом задорого продадут".

В Козаровичах селяне владеют не более чем сотней паев из почти 400. Сейчас их арендуют под выращивание картофеля для чипсов – земля при деле, людям – 300–400 грн. арендной платы в год, и все довольны. Остальное, законно выданное государством, четыре года назад полузаконно перешло в частную собственность. Спустя несколько лет село ограбили повторно, скупив у людей имущественные права на колхозную недвижимость.

"В 2006 году в селе затеяли газификацию – дело хорошее, но требует вложений. Тут и подоспели дельцы, скупавшие землю", – вспоминает Труш. Цену, по которой скупали землю, мужчина называет не сразу – язык не поворачивается произнести. "Ну, 5 тысяч за пай в 2 гектара. Гривен, если вы не поняли, – вздыхает Григорий. – Беда в том, что никто не знает реальной стоимости земли – легального рынка нет, цену диктует конкретный покупатель".

Когда годы спустя селяне узнали, что паи по 10 тысяч долларов продают, начали жаловаться и подавать иски в суды. Расследование шло долго, крику было много, а состава преступления в действиях скупщиков не выявили.

Из двух паев – своего и супруги – у бывшего главного ветврача колхоза Николая Мартыненко остался один. За счет проданного, как и многие соседи, провел газ. Правда, в итоге все равно прогадал. "Газ за минувший год подорожал так, что почти сравнялся в цене с углем", – разводит он руками.

По закону пенсионер – полноправный владелец своей земли, но по факту хозяином его не назовешь. Причин тому множество. Мартыненко родился, вырос и постарел во времена, когда все было бесплатным и общим. Что такое частная собственность, пенсионер, конечно, знает, но сам факт владения землей душу ему не греет. И потом – чтобы почувствовать себя хозяином, ему не хватает орудий труда, рабочей силы и капитала. "Четыре трактора на все село, на тысячу дворов, – говорит Мартыненко. – Обрабатывать нечем, вкладывать нечего". Но от того, что земля не приносит дохода, дед не горюет. Куда больше личного обогащения его интересует благополучие страны. Тем более его страна у него же напротив хаты – разваленные коровники и сараи, символ былого счастья. А земля, пусть и своя, где-то там, на задворках села.

"В 1991 году собрали 5 миллионов тонн урожая сахара, в 2009-м – 1,2 миллиона. Чтобы украинцев сахаром накормить, нужно 2 миллиона тонн, еще три продавать можно и казну пополнять, – горячится Мартыненко. – Все пенсионеры вам скажут: в государственной собственности паи – золото, а в руках нищих стариков – площадка для бурьянов. Оттого мы землю и продаем, так как делать с ней нечего".

Заветы Нострадамуса

Село Рожны находятся в 30–40 километрах от Киева, рядом Десна, лес. Два года назад и здесь была очередная земельная заваруха: по указу президента несколько тысяч сельскохозяйственных гектаров и даже придомовые участки решили назвать зоной национального значения и разбить на них парк "Подесіння". Местные жители испугались, что под шумок их земли перейдут снова в государственную, а потом в частную собственность чиновников и бизнесменов. Землю отстояли.

Большая часть из того, что тогда отстояли, после отмены моратория будет продана. Причем оптом – держатели земли с редким единодушием и большой радостью заявляют о готовности торговать своими паями. Кому достанется, не важно – селянам главное разбогатеть как можно быстрее, желательно немедленно. Они с завистью поглядывают на соседей, успевших перед кризисом толкнуть свой надел за хорошую цену. Таких в селе сразу видно – у них и крыши отремонтированы, и автомобили у ворот стоят. Первая волна скупки земли пришлась на начало 2000-х – тогда в селах появились мопеды. Вторая – на последние предкризисные годы, тогда жители деревень обзавелись автомобилями.

Пенсионерка и учительница немецкого языка Евгения Бура шьет валенки и продает их в селе по 60 грн. за пару. Жалуется, что зима выдалась теплая, никто за обновкой не приходит. Чего боится? Нищеты. По телевизору, говорит, видела, как учительница-пенсионерка ведро картошки делила – по 5 картошин на день. "У меня тоже есть гектар, и я его продам, – рассуждает Бура. – Крышу залатать не за что, как только дождь на улице – в хате потоп. Но, признаться, будь я побогаче, с радостью бы землю сберегла и завещала ее правнуку. А то будет дитя нищее, как Тарас Шевченко писал, "одне однісіньке під тином, сидить собі в старій ряднині". Хата у нее бедная, мужа нет. Что от покойного осталось, так это баян. Куртками, свитерами пенсионерка щели в доме закладывает – так, говорит, не сквозит.

Соседка Евгении Валентина возглавляет в Рожнах одну из оппозиционных нынешней власти партячеек, ее супруг – бывший местный депутат. Вдвоем переехали в село из города, землей не владеют, но выступают против ее продажи. Поэтому и фамилии просили не указывать и фотографироваться отказались: говорят, с такой позицией в селе – ты враг.

"На последних выборах партии только так и конкурировали – одни "за", вторые "против" продажи земли, – рассказывает Валентина. – Моя партия была против, вот выборы и проиграла". Она считает, что сейчас – самое невыгодное время снимать мораторий: "Не то время, не то поколение. Пенсионеры обнищали и мечтают на пае копейку заработать. Дети их – лентяюги, большинство в столицу рвется, на земле работать не хотят. Внуки – на них надежда, что через пару десятков лет подрастут, поумнеют и найдут способ верно землей распорядиться".

Женщина тревожится о том, что земли после продажи могут достаться спекулянтам. "Нострадамус в XIV веке сказал, что в наши времена миром править желтая раса будет. И был прав: куда ни глянь, все китайское. А ведь китайцы люди толковые, за землей ухаживать умеют, только в КНР уже ни одного метра свободного, – говорит Валентина. – Пусть приезжают к нам в села и занимаются фермерством. Уж лучше китайцы сеять на землях наших станут и местным работу давать, чем донецкие здесь виллы понастроят".

А хоронить кто будет?

Александр Панасюк из села Веселый кут, расположенного в Таращанском районе, в 170 километрах от Киева, владеет почти 2 гектарами земли. Ни он, ни его соседи продавать землю не собираются. "Вырученные деньги за два года проешь-прогуляешь, а потом, как медведь, сиди и лапу соси", – говорит Александр. Впрочем, мелким фермерством на европейский манер заниматься тоже не желает. "Засеешь свои 3 гектара гречкой и к осени станешь банкротом. Слишком маленький оборот, чересчур большой риск, чтобы брать кредит, – рассуждает Панасюк. – Действовать надо по примеру Киевской Руси, когда мелкие княжества объединялись в одно государство. Один в поле, как говорится, не воин".

Пай – основа экономики государства, убежден Александр. Простоту и правильность своей теории подтверждает на примере: "Смотрите, какой круговорот получается: я сдаю в аренду пай, получаю плату натурой – зерном. Зерном этим кормлю свинью и корову. Корову дою, свинью режу и на базар – продавать. Вырученными деньгами рассчитываюсь с государством за газ. И в хате тепло, и стране доход. Вопрос: не будет у меня пая, и?"

Истинную цену земли Панасюк осознал два года назад, когда ему с односельчанами пришлось за нее воевать. Даже перекрывали областную магистраль. Скандал с 1200 гектарами сельских земель гремел на всю округу.

"В 2003 году 550 человек в селе получили госакты на землю и отдали ее в аренду по цене 0,5% от стоимости акта, – вспоминает Панасюк. – Если считать натурой, то до тонны зерна в год. Законы в стране менялись, нам уже полагалось до 3% стоимости пая, а арендатор наш стал выплаты задерживать, и повышать аренду отказывался. Все имущество колхоза – трактора, здания, которым тоже владеют люди, разрушили или вывезли на металлолом. Мы сразу поняли: дело идет к воровству".

Люди писали жалобы в местные администрации, в прокуратуру, президенту. Не дождавшись ответа, стали захватывать административные помещения, а затем выстроились живой цепочкой и перекрыли трассу на Чернигов. Панасюк признается: "Действовали незаконно, а что оставалось? В итоге нам политики помогли – выборы были на носу. Земли нам вернули, горе-фермера выгнали. Теперь наши земли засевает человек порядочный".

Новый хозяин бесплатно вспахивает до 50 соток огородов. Арендную плату фермер поднял до 3% стоимости акта, хотя в селе мечтают о том, чтобы государство повысило минимальную ставку аренды до 10–12%.

– А еще по условиям аренды фермер нам по тысяче гривен на похороны дает. И транспорт на перевозку гроба.

– Меняете земли на похороны? – спрашиваю.

– Так точно. Вы ж городские даже не представляете, что в селе умереть – целое дело! Благо фермер у нас порядочный – в деревне уже были случаи смерти. И всех хоронили бесплатно. Фамилии вам назвать?

Евгения Даниленко, Фокус