За травку. Украинцы учатся зарабатывать на конопле

"В амстердамском музее конопли бывали? Там наши фотографии висят, – с гордостью сообщают Фокусу сотрудники Института лубяных культур из Глухова, городка в Сумской области.
Селекционеры рассказывают, что под вывеской "враги конопли" в знаменитом музее выставлены снимки глуховских ученых. Досталось им за селекцию ненаркотического сорта.

С советских времен в Украине сохранились поселки, население которых работало исключительно на выращивании и переработке такой конопли. Правда, сейчас заниматься этим все сложнее – коноплеводство требует лицензирования, которое, кроме всего прочего, предписывает нанимать дорогостоящую охрану для защиты полей.

Дети конопли

Местная легенда гласит, что знакомый директора глуховского Института лубяных культур однажды взял на пробу несколько листков конопли. Завел машину, бросил на разогретый двигатель и, увидев высохшую траву, сказал: "Так это же глуховская – сразу видно".

– Каждый в округе знает: глуховскую коноплю хоть поле скури, эффекта не будет. Социальной опасности – ноль, одна промышленная польза, – гордится директор института Виктор Кабанец.

Сотрудники института с коноплей не расстаются – на работе сеют, дома едят.

– Хлеб в конопляное масло макаем, в салаты добавляем, – прикрывает глаза от удовольствия Рубиль Гилязетдинов, замдиректора по научной работе и потомственный коноплевод. – Селекционерам нашим-то по 80 лет уже, а они все здоровые, крепкие и девчат гоняют.

Даже живут в конопле. Гилязетдинов, например, много лет назад получил от института квартиру, но как человек сельский признается, что тосковал по жизни в частном доме. Доступ к конопле и тут выручил: доктор наук изучил французскую технологию производства кирпичей из лубяной культуры, песка и цемента и за пару лет построил себе конопляный дом.

Кстати, Финляндия и Швеция используют коноплю как альтернативное топливо. Даже в России вдохновились – делают упор на использовании в легкой промышленности.

– Глядишь, через пару лет на русских полях взойдут конопляные джинсы Levis, – позволяет себе фантазировать г-н Кабанец.

Взойдут ли на украинских полях – вопрос проблематичный. Отношение государства к выращиванию конопли в последние годы напоминает движение корабля в шторм – не знаешь, в какую сторону качнет. Тарас Ратушный, координатор объединения гражданских инициатив "Объективная реальность", которое исследует проблему коноплеводства в Украине, вспоминает, как еще четыре года назад сеять коноплю можно было практически в неограниченных количествах и при поддержке государства. В 2007-м правительство отменило дотации. А через год Кабмин ввел обязательные квоты на посев. Недовольны фермеры и лицензионными условиями, которые обязывают тратиться на охрану полей.

– По технологии часть растения, стебель, нужно оставлять зимовать на поле. Украинские фермеры молятся, чтобы снег пошел в октябре, ведь под снегом конопля охраны уже не требует.

В ожидании Мишеля

– Я устроилась на завод в 87-м или 88-м году. Если нужно, могу и за трудовой сбегать.

Надежда Григорьевна из села Баничи занимается домашним хозяйством – держит коров и коз, продает молоко, тем и живет. Последние двадцать лет работала на местном заводе – сначала он занимался переработкой конопли, позже перешел на близкую ей культуру – лен.

Селяне берегли завод изо всех сил, даже устраивали дежурства по охране, договорились между собой "не злоупотреблять и ничего с завода не тырить". Не то пять, не то шесть лет назад – уже никто точно и не помнит – завод признали банкротом за долги в семь с копейками тысяч гривен.

– Новые хозяева представились как фирма "Металлоиндустрия". Я смекнула, что это афера – ведь какой металл, какая индустрия, если мы льном и коноплей занимаемся?

Сказать, что после закрытия предприятия люди в селе бедствуют, – значит соврать. Выручает селян карьер кварцитов в селе, близость Глухова, куда люди ездят на работу, и сельское хозяйство. Но по заводу местные продолжают скучать. Последние месяцы по селу ходят слухи о французе Мишеле Терещенко – потомке Артемия Терещенко, который вернулся из Франции в Украину, чтобы заниматься сельским хозяйством.

– Увидите – передайте, что его ждут в Баничах. Откроет нам завод – праздник на все село устроим, – передает привет Мишелю Надежда Григорьевна.

Увидеть Мишеля можно здесь же, в Глухове – на первом этаже НИИ, где француз снимает офис. На большее не претендует, несмотря на то что это здание – бывшее родовое поместье его прадеда. Потомок меценатов экспортирует мед во Францию, выращивает и перерабатывает лен в округе Глухова, мечтает производить биотопливо. Конопляный вопрос его тоже волнует. Почти 10 лет назад Франция купила у Украины технологии селекции ненаркотической конопли и стала мировым лидером по ее выращиванию.

– Во Франции конопля – это семейный бизнес. Фермеры сеют немного и обрабатывают силами своей семьи. Выгодно, – рассказывает француз. – В Украине почему-то не так.

Небольшой завод на Сумщине, о котором уже слагают легенды в селе Баничи, Мишель действительно планирует построить. Говорит, эта земля не очень плодовита, но идеально подходит для конопли. Правда, строить француз не спешит – ждет, когда законы станут либеральнее, а спрос на коноплю вырастет. Согласно исследованиям, в ближайшие 10 лет в Европе остро встанет вопрос о свободных площадях, на которых можно будет выращивать коноплю. Тут-то Украина и пригодится.

Конопляная коммуна

Надежда Сергеевна только вышла из цеха – резиновые шлепанцы, спортивные рейтузы и парадно-выходной начес на голове – как-никак, главный инженер конопляного завода в селе Коровинцы Сумской области. Здесь конопляное предприятие работает, пусть и в полсилы. Остальные пенькозаводы региона или закрыты, или перепрофилированы. Коноплей Надежда Сергеевна занимается с 1973 года. Сначала, вспоминает, в пединститут поступила, а потом бросила учительское поприще и осталась в передовой промышленной отрасли.

– Сюда чуть ли не по блату брали специалистов, – вспоминает она. – А теперь даже не знаю, есть ли в аграрных институтах факультеты лубяных культур.

Специалистов по лубяным культурам такого уровня, как моя собеседница, в стране осталось – на пальцах пересчитать. Правда, и нужды в них почти нет, поэтому Надежде Сергеевне приходится должность главного инженера совмещать с работой кладовщиком и сельским депутатом:

– Возможно, нашу отрасль убивает дурная слава конопли как наркотика. Абсурд – сколько лет люди на заводе трудятся, хоть один скурился? Нет. Потому что нечего у нас курить, траву мы обычную выращиваем, тра-ву.
В этом году в селе маленькая радость – Харьковский канатный завод, один из крупнейших потребителей конопляного сырья, начал выкарабкиваться из банкротства. И впервые за многие годы коровинцы посеяли коноплю для харьковчан.

Просим Надежду Сергеевну сфотографироваться в знаковом для завода месте. Она долго думает.

– Могли бы на фоне вывески с надписью "Коровинский коноплезавод", но нет ее больше – буквы в названии отвалились, пришлось снять, – сожалеет женщина.

– Зато есть свежевыкрашенный забор, – быстро находит она замену унылой реальности.

Инженер вспоминает, каким открытием стало для нее, что когда-то в Петербурге из коровинской конопли делали бумажные деньги.

Кроме Надежды Сергеевны, ее соседей и пятерых героев соцтруда, получивших звания благодаря конопле, все о взлетах и падениях производства в Коровинцах помнит, как ни странно, Тарас Шевченко. Его бюст стоит в заводском дворе не один десяток лет. Поэта поставила бывшая местная власть за трудовые достижения местных жителей в области коноплеводства.

Евгения Даниленко, Фокус