Граждане добровольцы. Три примера развития Нацгвардии

Генерал-майор национальной гвардии штата Нью-Йорк Патрик Мерфи участвовал почти во всех военных кампаниях, которые США вели за последние 15 лет. Он воевал в Афганистане и Ираке, был в составе миротворческих сил в Палестине и Боснии. На территории Америки его люди патрулировали мексиканскую границу и помогали ликвидировать последствия урагана "Катрина" в Новом Орлеане.

В 1970-е, когда Мерфи начинал службу, национальная гвардия была скорее ополчением, годным разве что для охраны порядка. Сейчас это профессиональные силы с собственными артиллерией, авиацией и танками, готовые в любой момент продублировать действия армии. При этом нацгвардия не попадает под сокращения армии США, на которых постоянно настаивает конгресс: она финансируется в обход федерального бюджета напрямую каждым из штатов через специальный фонд президента.

В Европе большинство нацгвардий, как и столетия назад, состоят из резервистов, которых после нескольких месяцев обучения отправляют по домам. Полностью укомплектованной она нужна лишь в случае стихийных бедствий, масштабной террористической угрозы или военного конфликта. Так, Швейцария содержит всего 9 тыс. кадровых военных, но в случае конфликта страна в считаные дни может поставить в строй около 250 тыс. подготовленных резервистов.

Есть и третья концепция национальной гвардии, которая чаще встречается на Ближнем Востоке. Там подобные формирования выполняют скорее "стабилизирующую" функцию — нередко в противовес обычной армии. Как правило, это регулярные войска, лично преданные правителю, на которые часто тратятся колоссальные средства.

Вторые солдаты

"Для меня самым большим испытанием стала "Буря в пустыне" (военная кампания США против Ирака в 1991 году. — Фокус). Тогда гвардия вышла на международную арену", — вспоминает в разговоре с Фокусом генерал-майор Мерфи.

До этого гвардию использовали в основном на территории страны — с первого дня ее образования в 1903 году, когда американское правительство решило упорядочить несколько тысяч разрозненных формирований ополчения разных штатов.

В ХХ столетии численность американской нацгвардии росла. К 1950-му она достигла 150 тыс. человек. Тогда же США попробовали применить эти войска в ходе войны в Корее. Закончилось все тем, что большинство штатов отказались отправлять своих "ополченцев" за пределы Америки, и гвардия осталась дома (преодолеть этот запрет удалось только три десятка лет спустя). Зато в эпоху войны во Вьетнаме она стала самым популярным родом войск у потенциальных призывников. Многие шли туда еще до получения повестки: национальные гвардейцы тоже считались военнослужащими, но гарантированно не отправлялись в Юго-Восточную Азию.

Тогда же власти начали формировать постоянный кадровый состав. По предложению президента Эйзенхауэра, в Массачусетсе были созданы первые профессиональные бригады гвардии, в которые вошли бывшие военные. Через несколько лет Вашингтону пригодились эти силы, чтобы стабилизировать ситуацию в южных штатах, противившихся отмене сегрегации. А позднее национальная гвардия использовалась в подавлении массовых беспорядков в Лос-Анджелесе в 1992 году. И там и там требовалась скорость реагирования. Для того чтобы тем же самым занялась армия, нужно было одобрение конгресса, объясняет военный историк Университета Нью-Йорка Митчелл Доблер. А национальной гвардии было достаточно одного лишь приказа президента.

После терактов 11 сентября 2001 года ситуация с нацгвардией начала стремительно меняться. Во-первых, из 100 тысяч резервистов, которых призвали сразу после терактов, более половины остались в рядах гвардии. Во-вторых, конгресс согласился значительно увеличить финансирование этих подразделений и доверить им охрану важнейших инфраструктурных объектов. Кроме того, Джордж Буш тогда же провел через парламент закон, по которому он мог наращивать выплаты на нацгвардию без согласия конгресса.

В ходе глобальной войны с терроризмом гвардия создала полноценные военно-воздушные силы (сейчас это треть всех ВВС США) и собственные танковые корпуса. Как считает Энтони Кордесмен, аналитик американского Center for Strategic and International Studies, теперь нацгвардия может выполнять фактически любые задачи по всему миру. "На фоне сокращения армии США к 2016 году до 520 тысяч человек национальная гвардия пока остается такой же и даже усиливается (ее численность сейчас составляет 470 тыс. — Фокус)", — говорит эксперт. Это не голословное утверждение: по информации Hoover institution, до 2020 года в нацгвардии США планируют создать флотские подразделения.

Добровольцы

В отличие от США, европейские страны во внешних войнах больше полагаются на профессиональную армию. Национальная гвардия в этих государствах — объединение резервистов и добровольцев, помогающее поддерживать порядок в стране и полностью мобилизуемое только в случае войны. Тут показателен пример Латвии.

Такая система национальной безопасности оправданна, если страна не ведет активной внешней политики, как США, и входит в военный блок, например — НАТО. Это позволяет армии оставаться боеспособной, не тратя колоссальных средств — в первую очередь на дорогих кадровых военных. К примеру, патрулирование воздушного пространства Латвии ведется силами Альянса. Он же берет на себя защиту границ в случае конфликта, а резервисты будут играть вспомогательную роль. В итоге расходы на гвардию в Латвии составляют всего $220 млн в год. Для сравнения: участие нескольких сотен латвийских военных в кампаниях в Ираке и Афганистане обошлось в почти $140 млн.

В Латвии считают, что возможность для населения пройти курсы военной подготовки и получить автоматическое оружие делает страну более стабильной и безопасной. Правда, как говорит Дуглас Элиот из Brookings Institution, такая система оптимальна только тогда, когда в стране сформирована культура свободного обращения стрелкового оружия. В противном случае подобная практика может привести к хаосу.

Чтобы увеличить изображение, нажмите здесь.

Любимые игрушки

Саудовская Аравия тратит до 60% своего военного бюджета на содержание и экипировку национальной гвардии — при том, что численность гвардии составляет менее 40% вооруженных сил. Так, в 2013-м Саудовская Аравия подписала контракт с Францией на поставку новых бронетранспортеров на сумму $2,2 млрд — вся техника пойдет именно в нацгвардию. Договор на закупку американских истребителей F-18 на сумму $1,6 млрд, который стал рекордом авиасалона в Дубае в 2012-м, подписали также от имени гвардии.

Причина любви правителей к этим войскам объясняется просто. Начиная с деколонизации в середине прошлого века в большинстве арабских стран за власть борются военные и религиозные лидеры. "Арабская гвардия (Ливии. — Фокус) начала формироваться в 1954-м, когда в авторитарной религиозной стране большая часть населения хотела демократических изменений", — поясняет Фокусу Томас Липман из Колумбийского университета. Добавляя, что армия тоже участвовала в волнениях, и именно в противовес ей была создана новая сила. Кроме того, в нее брали только представителей племен, лояльных к существующему режиму: так шейхи страховали себя от будущих бунтов и переворотов.

В 2013 году армия Саудовской Аравии насчитывала более 250 тыс. человек, из которых 100 тыс. входило в национальную гвардию, а 75 тыс. приходилось на гражданский персонал.

Гвардия страны считается одной из наиболее экипированных военных единиц в мире. Но уровень реальной боеготовности может оказаться невелик — во всяком случае, за последние полвека национальная гвардия практически не участвовала ни в мерах по поддержанию внутреннего порядка, ни в военных конфликтах. Тем не менее к 2020 году в Эр-Рияде предполагают увеличить количество гвардейцев и сделать их основой армии. Для этого бюджет гвардии будут наращивать на $1,8 млрд ежегодно. Почти сразу об аналогичном намерении заявили правители Кувейта и Катара — похоже, в условиях общей нестабильности на Ближнем Востоке арабские шейхи делают ставку на собственную гвардию, не доверяя армии. Правда, пока конфликтов нет, и основным занятием гвардейцев Саудовской Аравии, по словам Липмана, остаются парады и покупка новых сверхсовременных оборонных систем.

Как, впрочем, и десять, и двадцать лет назад.

Иван Морозовицкий, Фокус