Тайна слоновой кости. Кто спасает украинскую археологию

Автобус был забит под завязку.Старенькое изделие Павловского автозавода сердито фыркнуло и медленно отъехало от остановки в Яготине. Давка продолжалась недолго. На подъезде к Добраничевке в салоне осталось лишь несколько пассажиров. Добраничевка, ударение на "и".

Хранитель
Маленький населенный пункт в 120 км от Киева: церковь, несколько десятков подворий, около 300 жителей — в основном старики. Ничего особенного, если бы не мамонты. В мировом археологическом сообществе это село знают по раскопкам жилищ первобытного человека, сделанных из костей этих 8-тонных животных.

— Почему Добраничевка? А кто его знает. Говорят, какой-то путник ночевал здесь, а наутро проснулся, потянулся и сказал: Хорошая ночевка была! — рассказывает Василий Майстренко, вытягивая руки вверх, как будто сам был свидетелем той сцены.

Сухонький старичок в черной шапке-ушанке, синем рабочем халате, с черными от земли руками, яркими голубыми глазами. Держится прямо, почти не опираясь на грабли, которыми только что убирал прошлогодние листья. Василий Максимович родился в Добраничевке 78 лет назад, но главное событие в его жизни произошло раньше — 15 тысяч лет тому назад, на этом же месте: первобытные люди разбили здесь свою стоянку.

Мы первые посетители за последние три месяца, и он рад общению. Ведет нас в музей, обводя плавным жестом руки окрестности:

— Видите тот забор на пригорке край дороги? Это уровень грунта до раскопок. Вон сколько земли сняли — метра три. Здесь вообще раньше был 17-метровый обрыв до самой реки Ташанки. И ни одного дерева не росло. Это уже потом, после раскопок посадили.
— Как местные отнеслись к археологам?

— Археологи как археологи. Сначала ребята приходили на них поглазеть, а потом привыкли. Начали помогать. Ученики старших классов выносили глину, чистили щеточками кости. Получали 3 рубля за работу. Видите палки? Это отмечены места, где нашли жилища. Все они находились примерно на одном расстоянии друг от друга полукругом. Мне так кажется, что все были входом к солнцу повернуты.

Музей — небольшой побеленный дом с голубыми оконными рамами. Если бы не фигуры мамонта, оленя и зубра над дверью и не памятные доски, музей не отличить от любой другой хаты в селе. Внутри прохладно. В центре зала композиция — завалившийся доисторический очаг. Костно-земляную постройку окружают деревянные дорожки с ковриками. Василий Максимович вооружается алюминиевой палкой-указкой:

— Это самое большое жилище. В диаметре где-то 4,5 м. Его строили из черепов мамонтов.
— И много голов пошло?

— Здесь 21 череп. Их зарывали в землю, лобовой частью внутрь, — указка плавно обводит круг. — Между черепами — лопатки, тазовые кости — это основа жилища. Из бивней и жердей делали каркас стен, который обтягивали шкурой и снова обкладывали бивнями, чтобы ветер не сдул. Возле каждого жилища нашли ямы с костями. Скорее всего, это запасные "стройматериалы". Сильный ветер мог повредить жилище, и его надо было чем-то чинить.

Василий Максимович уверенно держится с посетителями. Профессионально рассказывает о мамонтах. На вопрос, какое у него образование, отвечает, что закончил четыре класса сельской школы:

— Ну не мог я учиться, понимаете. Я все больше в поле за колосками бегал. После войны ведь был голод. Мы выживали. Хорошо мама бережливая была – зернышко к зернышку собирала. Мы липу никогда не ели.

— Да, пепел из костей долго сохраняется. Кости не горят, они тлеют, это ценное свойство. Древним людям нужно было поддерживать огонь… Это очень важно, — говорит он и почему-то вздыхает. — Вот кто после меня будет поддерживать этот музей?
Василий Максимович на несколько секунд задумывается. Я нарушаю молчание:
— И все-таки, кто вас учил экскурсии проводить?
— Да никто. Иван Гаврилович в свое время подсказывал, что и как. У меня есть записи. Он вообще к нам часто приезжал. Но я по-своему рассказываю, — не без гордости говорит Майстренко.
Иван Гаврилович Шовкопляс – светило советской археологии, руководивший раскопками в Добраничевке. Именно он попросил Майстренко присмотреть за памятником палеолита. Знал, кому доверить: первые 15 лет Майстренко следил за порядком в музее бесплатно. Просто потому что попросили, а он не смог отказать. Сейчас Майстренко получает полставки. Сам косит траву на территории, сам прибирает в музее, сам следит за костями, брызгая их время от времени клеем, чтоб не рассыпались.

— Они хрупкие. Боюсь, чтобы кто-то их не повредил.
За 30 лет в музее мало что изменилось. Разве только забор. Раньше он был деревянный, а теперь бетонный. Крышу, которая прогнулась и может упасть и повредить кости, находившиеся в сохранности 15 тыс. лет, не могут починить уже третий год: нет денег.
— Два года подряд снега до черта было, — вспоминает Василий Максимович. — Ветер как подует с поля — всю крышу заметает. А если еще и с дождем, так все замерзает. Вес огромный. Я лазил, сгребал. Полчаса постою на лестнице, пока ноги не начинают млеть. Так потихоньку снял.
— Больше некому было кроме вас туда лазить?

— А я никого и не просил. Это моя работа.
Добраничевский музей находится на балансе Яготинского исторического музея, который еле-еле сводит концы с концами. Типичная ситуация: многие провинциальные экспозиции поддерживаются только благодаря энтузиастам-одиночкам.

Археологический клад
Директор Палеонтологического музея в Киеве Марина Комар ведет меня мимо коллекции, по ходу рассказывая о Добраничевской стоянке и особенностях древнего зодчества:
— Добраничевка и другие похожие стоянки заселялись как раз после того, как начал отступать ледник. Но в этой зоне ледникового покрова не было.

— Какими здесь были пейзажи?
— Ученые предполагают, что у нас была лесотундра. Хотя, как мне кажется, можно говорить о мозаичном растительном покрове. Это значит, что на одной территории существовали участки тундры, леса и даже степи.

Бесспорную ценность реликвий Майстренко признают все профессионалы. Директор Археологического музея Лариса Кулаковская показывает на один из основных здешних экспонатов — шалаш из костей мамонта:
— Это постройка, привезенная из Мезина, — села в Черниговской области. Ее реконструировали. Но в этой реконструкции есть доля фантазии.
— То есть?
— У нас было два светила-археолога — Иван Шовкопляс и Иван Пидопличко. Они работали вместе, но сойтись в том, как выглядели жилища, не могли. Мезинское жилище сделано в виде яранги (полусферический шатер кочевых народов северо-востока Сибири. — Фокус). Такой гипотезы придерживался Пидопличко. Шовкопляс же считал, что постройки по конструкции напоминали чумы (конический шалаш. — Фокус). Но и это всего лишь версия. А в Добраничевке кости оставили в том виде, в каком раскопали. Ничего никуда не переложили, ничего не додумали.
Будучи студенткой, она ездила в Добраничевку на раскопки. С Майстренко знакома лично:
— Тот музей уникален. Мы безмерно благодарны Василию Максимовичу за то, что он на протяжении многих лет бережет раскопки.

Государство самостоятельно не в состоянии сохранить все национальные реликвии.
— Многие музеи существуют вопреки всему, — рассказывает глава Всеукраинской ассоциации музеев Сергей Кролевец. — Возьмите, к примеру, Михаила Сикорского, создавшего историко-этнографический заповедник "Переяслав". Когда он пришел в местный краеведческий музей, там было от силы два десятка экспонатов, включая чучело какой-то там птицы. Сейчас в заповеднике 480 тыс. экспонатов. Этому делу была отдана вся жизнь. То же самое и с музеем в Добраничевке. Не было бы дедушки, не было бы музея.

Елена Струк, Фокус