Не местные. Как обустраивают бизнес переселенцы из Крыма и Донбасса

Интерьер с элементами крымскотатарской символики, украинский флаг и коробка для сбора денег на нужды АТО — так выглядит закусочная, которую открыли в Киеве переселенцы из Крыма. Кафе и рестораны, предлагающие крымскотатарские блюда, появились также во Львове и других крупных городах. Открывая на материковой Украине заведения в национальном стиле, их владельцам проще почувствовать себя дома, чем в аннексированном Крыму. Кроме ресторанного бизнеса вчерашние крымчане и жители Донбасса открывают проекты в сфере торговли и IT. Или перевозят те, которые работали в проблемных регионах до трагических событий прошлого года. Многие уверены, что покинули родные города навсегда.

Шевкет Юзбашев

торгует уличной едой во Львове

Когда революция в Киеве только начиналась, у меня появилось предчувствие, что на этот раз что-то произойдет в Крыму. Об отъезде впервые задумался прошлой зимой. В феврале, в разгар волнений, я вывез семью из Феодосии во Львов. Месяц отдохнул и стал обдумывать новый проект. В Крыму у меня был ресторан крымскотатарской кухни. Он и сейчас есть, но дела там идут неважно: из-за роста цен у людей нет денег на такой досуг.

Я много лет в ресторанном бизнесе, поэтому решил делать то, что умею. Первое кафе во Львове открыл в апреле, но работало оно недолго — три месяца. Следующее заведение — ресторан "Айше" — открылось в центре Львова и проработало до середины ноября. Свернуть проект пришлось из-за резкого падения гривны осенью. Посетителей стало намного меньше, а те, кто приходил, предпочитали экономить. Если летом средний чек во львовских ресторанах был 60–70 грн, то осенью он снизился вполовину. В стране война, и люди не уверены в завтрашнем дне. Ресторан — не лучшая идея для такого времени. Я решил торговать уличной едой: средний чек в этом сегменте — 15 грн. С декабря сотрудничаю с компанией "Львівський ярмарок": арендую торговое место.

Конкуренция в нише мобильного общепита высокая. Если мои коллеги предлагают в основном украинскую кухню, то я — татарскую. Наша национальная кухня — не только хороший маркетинговый ход. Крым был одним из крупных торговых пунктов на Великом шелковом пути, поэтому она вобрала в себя множество блюд из европейской и азиатской кухни. Только они по-другому называются. Например, наши янтыки — это в итальянской кухне закрытая пицца. Разнообразие блюд позволяет использовать татарскую кухню как для дорогого ресторана, так и для небольшой закусочной. Что касается отношения к переселенцам, то люди везде разные. Кто-то понимает и поддерживает, у кого-то "вата" в голове.

Во Львове я не столкнулся с трудностями при регистрации бизнеса. Я не утверждаю, что их нет вообще, но мне никто из чиновников работать не мешал. В Крыму всякое бывало. У меня было три ресторана: два закрыла украинская власть, не исключено, что третий закроет российская.

У меня нет ощущения, что я уехал навсегда: весь мой род в Крыму. Моя семья тоже вернется, но пока непонятно когда и как. А пока будем жить во Львове. Мои планы — растить сыновей. Их трое.

Искандер Боруев

вместе с сыном Арсланом открыл в Киеве закусочную "Софра"

В марте я впервые задумался о том, что придется покинуть Крым. Тогда я работал управляющим в одной из гостиниц Судака. В 2013 году туристический сезон был не самым удачным, а в 2014-м из-за событий на полуострове обещал стать вообще провальным. Но это материальная сторона, есть и другая — Крым перестал быть моим домом. После аннексии приходилось жить в постоянном напряжении. Лично меня никто не преследовал. Но за полгода до мартовских событий сын Арслан и его друзья создали группу "ВКонтакте" "Миллет Ветан Къырым" ("Народ, родина, Крым"). Изначально для популяризации нашей культуры, но во время революции начали сотрудничать с евромайданом Крыма. Это не осталось незамеченным. Весной за нами стали наблюдать: две недели возле дома стояла машина — днем и ночью. А потом к нам наведалась тогда еще СБУ: им якобы сообщили, что в доме разгружают оружие. Арслану, который заканчивал архитектурный факультет одного из вузов Крыма, пришлось перевестись в КИСИ и получать диплом в Киеве. Работу по специальности он не нашел, и мы стали обдумывать другие варианты.

Я всегда любил готовить, интересовался не только нацио­нальной кухней, но и узбекской, турецкой, украинской. Мы решили открыть в Киеве закусочную и кормить киевлян крымскотатарскими блюдами. В октябре Арслан начал искать здание для нашего заведения. Нашел небольшое помещение возле Житнего рынка на Подоле. Я приехал в Киев в начале ноября. Сын к тому времени купил оборудование для закусочной. Помощи у государства не просили. Хотя были бы благодарны, если бы чиновники упростили бюрократические процедуры для переселенцев. Из-за крымской прописки Арслану нужно было ехать в Херсон или Николаев, чтобы зарегистрироваться как частный предприниматель. Это дополнительные расходы и потраченное время. Мой банковский счет заблокирован до сих пор, и я не могу пользоваться собственными сбережениями, хотя у меня хорошая кредитная история и у банка нет причин не доверять мне.

Закусочная открылась 13 ноября. Первыми нашими клиентами были торговцы с рынка. Друг Арслана написал в социальной сети пост о чебуречной, и к нам повалили клиенты. Мы не были к этому готовы. Клиентов и сейчас много, мы не всегда успеваем их обслуживать, поэтому выстраивается очередь. В меню два основных блюда: чебуреки и аныки. Они отличаются тем, что первое готовится во фритюре, а второе — на сухой поверхности. Начинки одинаковые: мясной фарш и сыр.

Мы бы хотели открыть сеть закусочных в Киеве, в том числе с детскими восточными сладостями. В переводе с крымскотатарского "Софра" означает накрытый стол.

Владимир Полищук

перевез студию маркетинга и дизайна Must из Донецка во Львов

Ввсегда мечтал жить во Львове. Правда, никогда не думал, что мой переезд ускорит война. Я родом из Донецка. В апреле и мае у стен моего офиса стали появляться вооруженные люди. Чтобы перевести дух, я уехал на время в Хмельницкую область к родственникам. В июне переехал во Львов вместе с частью моей команды, остальные подтянулись позже. Поначалу я помогал сотрудникам снимать жилье. В июне львовяне были очень открыты к переселенцам, и проблем с арендой не возникало. В июле и августе с поиском квартир стало сложнее. Около 20% арендодателей отказывали переселенцам. В этом не было ничего личного: арендодателям нужны надежные платежеспособные съемщики, которые арендуют жилье надолго. На момент переезда у меня было двенадцать сотрудников. Сейчас четырнадцать, но состав поменялся, некоторые ушли.

Самым трудным был июль. Старых клиентов у нас почти не осталось: по понятным причинам их бизнес рухнул. Новые еще не появились. К сентябрю все наладилось. Некоторые донецкие клиенты переехали в другие города и стали работать. Появились новые партнеры. Вообще, Львов — не самый удобный город для поиска клиентов. В отличие от Киева и других крупных промышленных городов, здесь почти нет крупных компаний. Зато много представителей малого и среднего бизнеса, у которых каждая копейка на счету и осторожное отношение к расходам. Но в этом городе мне по-человечески очень комфортно, поэтому я решил с этим мириться. В остальном переезд не был тяжелым: моя сфера деятельности — маркетинг и дизайн — удобна для перевода бизнеса. Но совершенно не подходит для работы в условиях войны. Насколько я знаю, из Донецка уехали все мои конкуренты. Там сейчас жизнь на нижней ступени пирамиды Маслоу: работают бизнесы, связанные с питанием, одеждой, безопасностью. Популярны остекление и ремонтные услуги. В Донецке осталось много знакомых и родственников. Моя мама не хочет оставлять бабушку. Я никогда не вернусь в родной город, даже если там все наладится. Он просто не мой.

Фото: Дарья Решетняк, из личных архивов