Украина

Диагноз от Петровича. Психиатр и карикатурист Андрей Бильжо о России, которая сошла с ума

Андрей Бильжо рассказал Фокусу о всеобщем помешательстве, Соловках и несуществующих красных штанах, которые спасли его от кагэбистов, и о том, куда можно вступить дважды из-за комплекса неполноценности

Дураки и Бандера

Читала комментарии к вашим карикатурам на политические темы — то, что там пишут, напоминает возмущение комсомольцев и колхозников из СССР. У вас тоже есть ощущение, что современная Россия идет в сторону Советского Союза?

— Никакого пути обратно в Советский Союз нет, просто потому что дважды войти в реку невозможно. В болото — да. Река течет, и вода в ней все время меняется. А в болоте стоит. Вернуться в Союз невозможно, потому что его больше нет. Вы живете в одной стране, я — в другой.

Среди тех, кто хочет вернуться, есть и очень молодые люди. Для них Сталин — положительная фигура, но они не представляют себе, кто такой Сталин. А я представляю, хотя родился через шесть месяцев после того, как он умер. Представляю просто потому, что двух моих дедушек расстреляли — одного еврея, другого русского. Одного на Лубянке, другого в Норильске. А бабушка отсидела 25 лет, включая вольное поселение в Тюмени.

Я знаю, потому что это прошло по моей семье. Как для 18-летнего человека Сталин может быть кумиром? У него все перемешано — Сталин, Николай II.

Пытаетесь переубедить?

— Я недавно сидел за столом в компании друзей и рассказывал им о том, сколько бандеровцев во время Второй мировой войны воевали на стороне немцев и сколько бывших бойцов советской армии служили в СС. Последних — во много раз больше. И об этом никто не говорит в Москве. Когда начинается спор о бандеровцах, я рассказываю про Степана Бандеру, потому что изучил его биографию. Многие из тех, кто обсуждает его, ровным счетом ничего о нем не знают.

Чего именно они не знают о Бандере?

— Что он бежал из польской тюрьмы в Брестской крепости (после нападения Германии на Польшу в сентябре 1939 г. — Фокус), что не хотел служить у немцев, что положил жизнь на то, чтобы Украина не была ни под Польшей, ни под Германией, ни под Советами. Мы можем обсуждать методы, которые он использовал и пропагандировал, но мы не можем перенестись в то время и убедиться, что все происходило именно так. Но идеи его понятны: свободная Украина.

Российские телезрители индуцированы бредом, который льется из телевизора

Люди в России чувствуют, где правда, а где ложь?

— Люди, способные анализировать, всегда были в меньшинстве. Не каждая человеческая особь способна анализировать события. Большинство поедает продукт, который ему показывают по телевизору. В Советском Союзе все верили газетам.

Тогда не было интернета.

— И что? Количество людей, стремящихся к знаниям и пытающихся понять, что происходит, приблизительно одинаково во все времена, независимо от того, есть интернет или нет. Тогда были книги. Те, кто пытался разобраться, шли в библиотеки и читали. Сегодня, когда у каждого на столе компьютер или ноутбук, людей, которые стремятся к знаниям, ровно столько же. Хотя для получения информации не нужно никуда ехать, достаточно погуглить, чтобы понять, что происходит.

Вам не кажется, что людям просто приятно ненавидеть? Что они кровожадны по своей природе?

— Я сам себе задаю этот вопрос. В 1930–1940-е было всеобщее помешательство — и в Германии, и в Советском Союзе. Стоит посмотреть кадры с приездом Гитлера, где выходят на крыльцо бабушки и маленькие дети, которые только встали на ноги, и все поднимают руку в приветствии "хайль". Почему моя мама, папу которой расстреляли, а ее маму отправили в ссылку, плакала, когда умер Сталин? Она тогда была беременна мной и хотела пойти на похороны. Ее заперла дома моя вторая бабушка. Я вообще мог бы не появиться на свет или родиться уродом, потому что на похоронах была дикая давка. И когда я спросил маму: "Почему?", она мне ответила: "Я была дура". И вот это ключевая фраза. Спустя какое-то время человек говорит: какой же я был дурак.

О нынешних временах люди тоже скажут, какими же они были дураками. Когда они опомнятся, не знаю. И вот это очень обидно. Потому что в 90-е были надежды на какое-то здравомыслие, была энергия и потенциал, и я реализовался на сто процентов, хотелось бы еще, но мне 61 год, и я понимаю, что уже все. Точка. Я не могу рисовать карикатуры, не могу где-то печататься, кроме как выкладывать в интернет. Пока еще есть возможность издавать книги, писать.

Манеру карикатуриста Бильжо трудно перепутать

Соловки

Почему людям так нравятся диктаторы? Это способ поиска живого Бога?

— Это все от комплекса неполноценности. Человеку, народу нужно чем-то гордиться. А гордиться-то чем?

А зачем гордиться?

— Потому что хочется причислять себя к какому-то народу, который что-то сделал. В России народ гордится тем, что мы живем в стране Пушкина, Достоевского и Толстого. А они его читали? Мы живем в стране Гагарина, он побывал в космосе в 1961-м, с того времени прошло пятьдесят с лишним лет, и после него еще летали космонавты. И что? Кстати, с 1945-го по 1961-й годы, когда мы вместе с вами победили Гитлера, прошло 16 лет. Путин у власти почти столько же. И что?

"Что произошло с 2000-го по 2014-й? — спрашиваю я у своих друзей. — Назовите мне какое-нибудь великое открытие или свершение, кроме того, что отобрали у Украины Крым?" (Пауза.) Ну родился у нас один великий писатель Сорокин.

Прилепин тоже вроде ничего, хотя сейчас он мне глубоко противен.

— Возьмите журнал "Юность" за 1978 год или "Новый мир", вы там найдете кучу такой литературы, которую пишет Прилепин. Я его "Обитель" стал читать исключительно из-за того, что он в ней про Соловки пишет, которые я хорошо знаю, потому что бывал там десятки раз.

Почему вы туда ездили?

— Это целая история. Хотел увидеть — я же из семьи репрессированных. В юности был таким диссидентствующим мальчиком — читал Солженицына, слушал Галича. И вот в восемнадцать лет поперся на Соловки, даже водил там экскурсии, когда экскурсоводам было лень ходить. Это были большие маршруты, по несколько километров. В сталинские времена там был Соловецкий лагерь особого назначения, так называемый СЛОН. Тема в СССР запретная. И я туристам в начале маршрута рассказывал историю края, о Петре I, про шведов, которые нападали на Соловки, а когда мы шли обратно, ко мне часто кто-то из людей подходил и шепотом спрашивал, где здесь массовые захоронения. Потому что у кого-то здесь были папа, мама, бабушка. И я показывал. Знал, где именно, потому что читал так называемые "слоновские" журналы.

Однажды у меня была группа, которая состояла из одних женщин, когда мы шли обратно, ко мне никто из них не подходил с вопросами, но я все равно наговорил много интересного. Вернувшись в турбюро сдать путевку, поинтересовался, что за группа. Оказалось, супруги секретарей райкомов Архангельской губернии. Их мужья поехали на конференцию, а жен отправили на Соловки — организовали им культурную программу.

Господи, какая мерзость! И кто-то из дам стукнул?

— Конечно. Буквально через несколько дней приехали ребята из КГБ. Меня коллеги прятали от них в избушке в лесу. Экскурсоводши носили еду. На одной из них я потом и женился. Никто меня не выдал — ни начальник экскурсбюро, ни сотрудницы. Они объясняли кагэбистам, что есть тут один сумасшедший, который всегда ходит в красных штанах и с бородой, водит экскурсии по собственной инициативе, но где он сейчас, не знают.

"Я люблю свою страну, но не государство. Не его руководство. Люблю Россию и жалею ее. И людей, которые в ней живут. Мне жалко больных людей"

Испугались?

— Да нет. Во-первых, я был юн. Во-вторых, последствия могли быть очень простыми — выгоняют из комсомола, из института, идешь в армию. Ну а в армии могут загнобить, конечно, — вот, собственно, и все. Наоборот, был кураж.

Вы пытались найти тех, кто донес на ваших дедов?

— Нет. Хотя я знаю фамилию того, кто донес на моего русского деда, который семь лет провел в Норильском лагере. Стукач к тому моменту, скорее всего, умер, я мог найти только его потомков. Ну а что потомки? По молодости у меня было такое желание. Но знаете, бессмысленно это.

Когда в 90-е стали раскрывать дела репрессированных, мою маму пригласили на Лубянку. Следователь спросил, хочет ли она посмотреть дело отца. Мама ответила: "Да". Он, прежде чем ей отдать, сам полистал дело деда, затем положил его на стол и сказал: "Я вам не советую". Потому что там были фотографии такие, что опытному следаку стало плохо. Мама не стала смотреть. Поэтому кого искать? Потомков подонков? Их вокруг такое количество сейчас. Мои ровесники и моложе по улицам ходят. И они такие же.

Если кто-то адекватный поговорит с другим человеком, возможно, он уже не будет таким, как его дед-стукач?

— Найдите какого-нибудь мудака и поговорите с ним. Узнайте, что им движет? Докопайтесь до человеческой сути. Что он вам расскажет? Мне неинтересно разговаривать с ними. Мне даже с Ваней Охлобыстиным уже неинтересно. Он был нормальным раньше. Хотя к нему, наверное, нельзя относиться серьезно. Шутовство и актерство проросло в нем корнями до пят. И он уже сам отделить себя от актера и шута не может. А вот что стало с Сашей Скляром (лидер группы "Ва-Банкъ", активно поддерживает боевиков из "ДНР" и "ЛНР". — Фокус), я не понимаю.

Скляр очень патриотично настроенный персонаж. Такие первыми с катушек слетают. Очень гордится в интервью своим дедом, который воевал.

— Ну и что с того, что дед Скляра воевал? Мой папа тоже воевал. Я тоже горжусь им. Он прошел всю войну от Москвы до Кенигсберга через Сталинградскую битву на танке Т-34, у него есть награда за оборону Сталинграда — единственная награда, которой он дорожил. Есть еще такие люди?

Я тоже патриотично настроенный персонаж. И что? Я люблю свою страну, но не государство. Не его руководство. Люблю Россию и жалею ее. И людей, которые в ней живут. Мне жалко больных людей. Я занимаюсь благотворительностью в своем фонде. Я патриот России. Но не понимаю, почему террористов и ублюдков на нашем телевидении называют ополченцами.

Недавно я был в Израиле. В аэропорту, когда разгружали вещи, познакомился с семьей из Украины. Они подошли — сначала один человек, потом другой. Это была семья из Донецка с коробками, с кошкой, с бабушкой — три поколения. Я с ними разговаривал. Муж с женой из Донецка хотели перед отъездом развестись, чтобы вывезти в Израиль своих друзей. Они планировали, что он женится на подруге жены, а она выйдет замуж за его друга. Но ЗАГСы в городе не работали. Им не удалось. Это ли не история?! И везли они с собой всего пять сумок.

"Психиатрия — это медицина на грани с искусством. Там есть большой простор для творчества", — говорит психиатр-карикатурист Андрей Бильжо о странности выбора профессии

Иван Иваныч индуцирует

Вы писали о том, что сейчас даже в развлекательные программы на российском ТВ вставляют кадры из сюжетов о войне. Это как?

— Сейчас телевизионщики обычные передачи для домохозяек типа "Модного приговора" стали прерывать анонсами новостных программ. Идет нарезка кадров — убитые, раненые, кровь, тревожный голос за кадром говорит, что в этом выпуске вы увидите, "как украинские националисты уничтожили, распяли, убили" и прочее.

Как это действует на психику?

— В психиатрии существует понятие "индуцированный бред". Пример. В семье есть больной Иван Иваныч — носитель бреда, который считает, что вокруг фашисты, марсиане и зеленые человечки, и рассказывает об этом своим родственникам и друзьям на заводе. Говорит: "Вы знаете, я утром проснулся, а под кроватью у меня зеленые человечки в камуфляже с автоматами. Пришли в мою квартиру, осмотрели все и вышли".

Этот Иван Иваныч — начальник, его все уважают и слушают. Потом он оказывается в психиатрической больнице. Доктор собирает анамнез и вызывает его жену, которой говорит: "Вот, Марья Петровна, Иван Иванович говорит про зеленых человечков под кроватью, было такое?" Она доктору: "Ну я сама не видела, но Ваня говорит, что было, а Ваня никогда меня не обманывал". Или друг по цеху Ивана Иваныча заявляет доктору: "Иван Иванович — мой учитель. Он всегда выполнял план. Поэтому я ему верю". И эти люди — жена, сотрудники, которые здоровы, индуцированы бредом больного. У него болезнь, а они ему верят.

Точно так же российские телезрители индуцированы бредом, который льется из телевизора.

Как война может закончиться?

— Как болезнь — либо быстро, через обострение, чего я очень боюсь. Либо все будет тянуться долго и закончится само собой.