Олег Скрипка: Украинцы не злые. Мы жертвы. И в этом наша главная проблема

Олег Скрипка назначил встречу в ресторане возле ВДНХ. В озере у заведения плавают лебеди, на ветках по-весеннему жизнеутверждающе щебечут птички, на парковке стоят дорогие авто, за забором, отгораживающим ресторан от автострады, идет боец с рюкзаком. Контрастная картинка, которая отражает ситуацию в стране. Разговор получился тоже контрастным.

КТО ОН

Украинский музыкант, лидер группы "Вопли Видоплясова", шоумен, актер, основатель и организатор этно- и рок-фестивалей: "Країна мрій", "Рок Січ", "Осінь Середньовіччя" и благотво­рите­льного проекта "Великі французькі вечорниці"

ПОЧЕМУ ОН

Снялся в новом фильме Наны Джорджадзе "Моя Русалка, моя Лореляй"

Чувствительный милиционер

Повод для встречи — новый фильм Наны Джорджадзе "Моя Русалка, моя Лореляй", в котором снялся Олег Скрипка. Кино о первой любви — доброе, бесхитростное и довольно серое. Есть в нем несколько интересных ролей, которые запоминаются. Одна из них у лидера "ВВ". Он играет сентиментального жлобоватого мента.

У Скрипки глаза васильковые. Цвет настолько чистый и насыщенный, что кажется ненастоящим. На нем рубаха голубого оттенка под цвет глаз. Мне кажется, певец визуально не очень вписывается в пышный декадентский интерьер ресторана, ему бы больше подошел, например, экодом. Он заказывает смузи и просит, чтобы не добавляли сахар.

Почему без сахара, пытаетесь слиться с природой?

— Я почитал технологию, как делается сахар. Страшная химия.

Следите за своим здоровьем?

— Не то чтобы. Мы все начинаем автоматически следить за здоровьем, когда приходят болезни. У меня начались проблемы со спиной, это связано с работой — игрой на баяне. Я исключил сахар из рациона. Выздоровел. Это очень прагматичное решение — не ради абстрактного здоровья, а из-за конкретной проблемы.

*****

У Скрипки есть сумасшедшинка во взгляде, поэтому непонятно, когда он говорит серьезно, а когда шутит. Будто внутри у него качающийся маятник. Это свойство хорошо зафиксировала камера в фильме Джорджадзе.

Это ваша первая драматическая роль, при этом я прочитала в интервью с режиссером, что репетиций не было.

— Не было. Это стиль Наны. Насколько я понял, ей нужны сырые эмоции, спонтанность чувств, как в жизни. Но в моем случае, думаю, она бы не рисковала, если бы я выучил роль.

В маске лицедей. Скрипка утверждает, что между ним и его героем — местечковым сентиментальным милиционером — нет ничего общего

Когда играли милиционера, вы отталкивались от реального прототипа?

— Я милиционеров мало знаю. Придумал себе человека, такого местечкового князька. Люди в маленьких поселках, тем более в селе, менее циничны, чем городские. В моем герое нет цинизма. Он наивен, влюблен и сам удивлен этому — его будто вышибли из седла.

От своей личности в персонаж что-то привнесли?

— Это актерская ошибка — играть себя. Лицемерие. Ты себя не можешь играть, потому что ты себя не чувствуешь. Это будет неправдой. Актерская игра — это лицедейство. Ты лицо делаешь.

У вас были когда-нибудь проблемы с милицией?

— Конечно. В Москве в 1990-е, когда мы презентовали новый альбом. Я тогда в Париже постоянно жил. Приехал вместе с басистом раньше коллег-французов. Мы пошли их встречать на Киевский вокзал. Поезд из Парижа опоздал на три или четыре часа. В Москве было холодно и трудно с транспортом, мы и решили подождать ребят на вокзале. Тогда у нас еще были советские паспорта, а о том, что мы из Украины, свидетельствовал штампик в паспорте. К нам подошли милиционеры, потребовали показать документы, без объяснений повели в обезьянник, устроили допрос, кто мы и откуда. Мы объя­снили, они заявили, что у нас фальшивые паспорта, и начали избивать. Потом выкинули на улицу. И я тогда сказал басисту, который стал возмущаться, чтобы помалкивал, потому что могло быть хуже.

Еще была ситуация, и тоже в Москве. Мы ехали в отель после концерта, причем мощного — чуть ли не в Лужниках. Нас остановили милиционеры. Зима, они выкинули все инструменты в снег, обыскали, надавали по почкам, потом цинично говорят: собирайте инструменты и валите. Такие истории. И в Киеве при Союзе творились нехорошие дела. Но я еще легко отделался, меня не посадили. Квинтессенция же всех ментовских историй — то, что сейчас происходит. Надежда Савченко сидит. И Олег Сенцов. Это отголоски совкового режима, которые неожиданно для многих проявились в настолько жестокой форме.

Скрипка мрачнеет и заканчивает неожиданно философски:

— Злость и обида, которые я несу, может, и притянули роль. Теперь я как бы простил всех этих дядек и отпустил. Возможно, надо было сыграть эту роль, чтобы попуститься.

Театр одного актера

Для моего поколения Скрипка был человеком, к которому прислушивались. "Есть такой феномен: свой среди чужих, чужой среди своих. Когда ты уезжаешь, ты там все равно эмигрант. Когда возвращаешься, ты здесь все равно уже чужой". Это об эмиграции во Францию и возвращении. Там Олег прожил семь лет. Рассказывает, что ходил на спектакли самого Питера Брука. В Украине ни сейчас, ни тогда так не ставили. Смотрел "Гамлета" несколько раз. В Киеве занимался в театральной студии вместе с Владиславом Троицким. Полученный опыт, не знаю, намеренно или нет, удачно использовал во время концертов. Выступления "ВВ" были похожи не на рок-концерты, а на театр, с завязкой, кульминацией и развязкой. Главную роль играл Скрипка.

Тяга к театру сохранилась и сейчас. Он намерен организовать "Великі французські вечорниці" — вариант современного кабаре. По его словам, для богемной публики — "без вульгарщины, без киркоровщины".

Ориентир — Александр Вертинский. "Сами французы говорят: отец кабаре — это Вертинский, киевлянин".

О кабаре он рассуждает долго и со знанием дела, утверждает, что его создала бретонская мафия, снова перепрыгивает на тему Украины:

— Я давно хотел объединить франкофильскую тусовку — диаспору, она очень большая в Киеве: бельгийцы, алжирцы, носители французского. Нас с Францией связывает намного больше, чем мы об этом знаем. Францию к процветанию и богатству привела Анна Ярославна, дочь Ярослава Мудрого, киевлянка. Она восемнадцать лет правила этой страной. Французы это помнят, но они не осознают, что она украинка. Они считают, что она русская. Поскольку на памятнике написано: "Анна Ярославна де русси".

*****

Скрипка родился в Таджикистане, жил в России, переехал во Францию, вернулся и решил осесть в Киеве. После эмиграции он стал жестче в суждениях. Со мной он разговаривает на русском, с официантом — на украинском. Я знаю, что он сторонник перехода всех украинских СМИ на государственный язык, людей, которые в быту общаются на русском, как-то назвал "недоразвитыми личностями".

Когда вы перешли на украинский?

— Во Франции. Я видел, как французы работают с французским языком и нация самосохраняется. Вы не представляете, под каким давлением американской культуры они находятся. В начале 90-х годов, когда я только туда приехал, у них в эфирах, так же как у нас, было только десять процентов французских песен, в прокате — 5% французских фильмов. Я там прожил семь лет, они за это время вышли на 50% своих песен и кино.

Но в это реально каждый человек вложился: ты ему на английском что-то говоришь — он тебе на французском. Вот это нация, вот это уважение.

Когда появилось раздражение по отношению к россиянам?

— Это не с раздражением связано. То, что сейчас случилось в украинском обществе, у меня в голове произошло уже лет двадцать назад. Я же очень хорошо Россию знаю. Много ездил. Сначала не понимал, почему Российская империя, потом Советский Союз не могли создать полноценное гуманное общество. А потом я понял, в чем причина. Из-за огромной лжи, которая длится сотни лет.

Какой именно лжи?

— Миф российского государ­­­­­­­ства ­­­и российского народа, который не соответствует действительности, вот в чем проблема.

Как это?

— Если россияне в самом деле не знают, кто они, значит, их существование — под угрозой.

Когда ты на самом деле один, а себя обманываешь, что ты другой. Это огромный комплекс, подсознание ты не обманешь. Подсознание нации об этом подозревает, и отсюда вся эта злость к людям, тысячи, миллионы смертей.

А в Украине этого всего нет?

— У нас другая история. Мы не злые. Мы жертвы. Они тираны. Наша жертвенность — это наша проблема. И сейчас нам дана ситуация, чтобы мы с этой жертвенностью распрощались.

Людей быстро не переделаешь.

— Войной переделаешь. У меня знакомый пошел на фронт, вернулся оттуда через два месяца другим — просветленным, осознанным.

Скрипка уже не под диктофон рассказывает о том, что выступал в Донецке, когда была захвачена облгосадминистрация. Он говорит, что если бы тогда в ОГА завести 15 спецназовцев и "всех сепар-алкашей выгнать", не было бы того, что творится сейчас.

— Такого санитарного подхода не хватает во многих отраслях, в том числе и культуре, чтобы, наконец, начал выполняться закон. Задача государства – следить за соблюдением законности. Вакханалия бескультурья в национальном теле- и радиоефире и стала во многом причиной того, что в Украине идут боевые действия. Если государство не находит возможности инвестировать в свою культуру, оно будет вынуждено платить за войну. Значительно дороже. Украина это видит по себе.

Мы еще некоторое время спорим по поводу двуязычия. Я считаю, что можно любить эту землю и разговаривать на русском, он — иначе. Мы оба понимаем, что наш спор в мирном Киеве в ресторане абсурден и ни к чему не приведет. Возникает пауза. Скрипка неожиданно говорит, что у него в Луганской области погибла родственница, которая ехала в маршрутке.

• Читайте также: Позывной "Татарин". Как снимали первый украинский сериал о войне в Донбассе

В этот момент, я понимаю, что делить нам нечего. Потому что и мы, и официанты, и тот солдат из АТО, и фаны "ВВ" в одной связке. Я думаю об этой погибшей женщине.

Мы прощаемся. Я — на украинском.