Украинцы изменились, а власть осталась прежней, - Светлана Коминко, волонтер из Канады

Светлана Коминко родом из Тернополя, училась и преподавала в Украине, России, США и Великобритании. Психолог по базовому образованию, Светлана сейчас преподает в школе бизнеса при Технологическом институте Британской Колумбии.

Осенью 2013-го она стояла у истоков ванкуверского Майдана. Когда началась война на востоке Украины, участвовала в волонтерских проектах. Например, организовывала летнюю программу для детей погибших майдановцев и раненых активистов. В сентябре прошлого года взяла отпуск за свой счет, отправилась в Украину, до апреля работала волонтером в военных госпиталях Львова и Киева.

"Муж преподавал английский язык, работал с беженцами и вместе со мной занимался проектом, который организовала ванкуверская диаспора "Кленова надія для України", — говорит Светлана. — Мы на год берем под опеку тяжелораненых бойцов и их семьи. Финансовая помощь и психологическая поддержка — первый этап проекта. Потом будем помогать им социально и профессионально адаптироваться".

За полгода Светлана Коминко познакомилась со многими украинскими волонтерами, ее поразила их энергия и бескорыстие. Однако к украинской власти у нее много вопросов, прежде всего из-за нежелания меняться. Потому представители диаспоры предпочитают оказывать адресную помощь конкретным людям или волонтерским организациям.

На втором плане

Насколько тема войны в Украине важна для канадцев?

— В первую очередь это интересует выходцев из Украины. Большинство канадцев живут своей жизнью. Их нужно будить, им нужно рассказывать. Канадцы, да и американцы — очень отдающие, есть такое слово giving, я не знаю, как это перевести. Они откликаются на чужую беду, но им нужно ее донести. Этим мы и пытаемся заниматься: не спать, продолжать звонить в колокола, рассказывать и помогать, кто как может.

В прошлом году о войне значительно больше говорили в канадских массмедиа, ситуация в Украине была breaking news, сейчас это отошло на задний план.

Как вы думаете, почему?

— Новые события вытесняют старые. У нас последнюю неделю пол-Канады горело: около трехсот пожаров. Я не знаю, рассказывал ли кто-то об этом в Украине. По крайней мере, мои родители об этом узнали от меня. Так и здесь.

Люди устают от одной и той же информации. Премьера Харпера и его правительство критикуют за помощь Украине. Избиратели говорят, что у Канады много своих проблем, к тому же есть и другие страны, нуждающиеся в помощи. Украинцев в Канаде 1,2 млн, есть и другие диаспоры: много азиатов, выходцев из Индии, арабских стран. Поскольку мы мультикультурная страна, нужно удерживать баланс.

Каким видит конфликт в Украине среднестатистический канадец?

— Среднестатистический канадец вообще мало интересуется политикой. Если опросить людей на улицах Ванкувера, наверное, половина в лучшем случае когда-то мельком что-то слышала о войне в Украине, но подробностей не знает. К тому же в Канаде есть пропутинская шовинистская группа эмигрантов из России. Они тоже выходят с транспарантами, лозунгами "Харпер, не поддерживай фашизм в Украине". Например, 9 мая в Ванкувере было два митинга. Один из них проводили прогрессивные русские, как они себя называют, эти люди поддерживают Украину, им стыдно за все, что случилось. Рядом стояли пропутинские русские.

Много ли в Канаде прогрессивных россиян?

— Больше, конечно, адекватных людей. Они-то уезжали из России именно по политическим причинам. Сейчас мы принимаем группу подростков из Украины, они изучают язык, знакомятся с культурой Канады. Мне позвонили бывшие москвичи, говорят, у них есть корабль, они хотят организовать для украинских детей прогулку по океану, угостить их ужином. Я спросила, зачем им это, ведь такая прогулка дорого стоит. Они ответили, что им стыдно и больно из-за того, что происходит, поэтому они хотят хоть что-то сделать для Украины здесь, в Ванкувере. В такие моменты понимаешь, что есть много адекватных россиян, которые ассоциируют Россию не с Путиным, а с землей, культурой, всем позитивным, что Россия дала миру.

Увеличилась ли за последнее время эмиграция из России и Украины?

— Эмигрировать не так просто, но интерес очень большой. Мы занимаемся образованием, видим, что многие хотят уехать хотя бы на время. Из Украины, наверное, все же больше, потому что экономика упала, жить сложно, а света в конце тоннеля пока не видно.

Без корысти

Какой вариант развития событий в Украине при взгляде из-за океана кажется наиболее вероятным?

— Очевидно, что России не нужна под боком сильная Украина. Будет еще много попыток подорвать ее изнутри. Мы видим, что случилось в Мукачеве. Будут дестабилизировать обстановку и в других регионах. Чем это закончится, не знаю. Возможно, распадом Украины. Сегодняшняя власть, как мне кажется, уже потеряла контроль над ситуацией, ей будет очень сложно удержать Украину целостной.

Как представители диаспоры относятся к украинской власти?

— Многие уже давно разочаровались. Сколько бы ты ни помогал людям, которые пришли к власти в Украине, это не улучшает качество жизни рядовых граждан. Во всяком случае, все наши волонтерские проекты, которые существуют в Ванкувере, завязаны на волонтеров в Украине, это адресная помощь. Никто не помогает государственным органам или каким-то политическим силам.

Не доверяют?

— Да. Потому что если посмотреть на цифры помощи из Канады за последние два года, возникает вопрос: куда ушли деньги?

Волонтерское движение Украины, на мой взгляд, – удивительный феномен. В апатичном обществе вдруг вышли на первый план граждане, готовые тратить время и деньги на помощь людям, которых они не знают, часто даже не видят. Как психолог вы можете дать оценку этому феномену?

— Украинцы не однажды в истории были близки к достижению цели — стать хозяевами на своей земле. Но каждый раз это выбивалось из-под ног. Сейчас украинцев довели до точки невозврата. У каждого человека есть порог терпимости, ощущения боли. Этот порог на психологическом уровне дошел до точки кипения. К тому же мы получили новое поколение украинцев. Это люди, которые выросли в независимой Украине, которые не знают совковых штампов, у которых нет страха. Если посмотреть демографическую картину того, кто волонтерит в Украине и даже у нас, увидим, что большинство — женщины, а они всегда были активны, и много молодых людей.

Украинское волонтерство чем-то отличается от западного?

— Сама мотивация волонтеров в Украине — это действительно уникальный феномен. Они действуют по зову сердца, откликаются на проблемы, боль другого человека. Мы с мужем за последний год наблюдали это в Украине. Волонтерство на Западе другое. Здесь это средство продвижения по карьерной лестнице. Это точка входа, гарантия того, что у тебя будет больше шансов поступить в престижный вуз, на программу, получить стипендию. Есть корыстная мотивация: люди это делают, заранее просчитывая, что это им чем-то поможет. Украина меня очень приятно удивила.

Да и в Канаде люди меняются. У нас была спящая диаспора в Ванкувере — около 90 тысяч человек. Майдан всех сплотил и организовал. Люди объединились в команды, self-managed teams — есть такой в менеджменте термин. Мы моментально связались с волонтерами в Украине, узнали, что нужно. Каждый волонтер занимается своим направлением. Причем это люди, которые работают с утра до вечера, а после работы и в выходные тратят свое время, средства, чтобы помочь Украине.

Таких людей много, они как муравьи. Одни возят, другие организовывают какие-то мероприятия, чтобы собрать деньги. Вот сейчас мы готовимся к большому фандрайзингу, будем праздновать День независимости в Ванкувере, привозим участницу "Голоса країни" Брию Блессинг, американку, которая уже 15 лет живет во Львове. Привозили С.К.А.Й., Анастасию Приходько, "ТіК" приезжал недавно.

"Власть осталась такой же"

Вы часто бываете в Украине?

— Да, минимум два раза в год я приезжала до Майдана. Когда все случилось, мы разбудили Ванкувер, я была организатором Евромайдана – Ванкувер, потом мы просто ушли с работы с мужем и уехали в Украину. С сентября по апрель были в Украине.

Как в Ванкувере откликнулись на Майдан?

— Когда избили студентов, вышло человек восемьдесят — это очень мало. А потом мы выходили каждые выходные. Мы привлекли внимание медиа, постоянно были в новостях. Так было не только в Ванкувере, но и во всех других больших канадских городах: Торонто, Монреале, Оттаве, Калгари. Мы подняли очень много шума, мелькали на экранах главных канадских каналов, лоббировали интересы Украины в парламенте Канады и в провинциальных органах власти.

Наверное, нам повезло, потому что в канадском парламенте есть достаточно активная группа — порядка 25 человек с украинскими корнями. Из семей украинских эмигрантов выбились люди, пришли во власть. Кроме того, в парламенте много наших симпатиков, тех же поляков. Поэтому Канада всегда первой реагирует на то, что происходит в Украине — от признания Голодомора геноцидом украинской нации до признания независимости Украины.

В последнее время вы замечаете изменения в украинцах? Может быть, мы стали злее или, наоборот, добрее?

— Мне кажется, что в тех, кто был добрым внутри и "спал", события последних двух лет разбудили эту доброту, этот порыв, они нашли место, где могут себя отдавать, быть нужными. Страх пропал. Люди изменились.

А власть?

— А власть осталась такой же. Схемы те же. Вы сейчас видите, что происходит в Одессе после того, как Саакашвили пришел, и что происходит в Киеве, как выглядит наша центральная власть в сравнении с Саакашвили. К примеру, сразу появилась "горячая линия" для борьбы с коррупцией. Кто раньше мешал это сделать? Меня всегда поражает, почему кто-то должен приехать из-за границы, чтобы менять Украину?

После конфликта в Мукачеве у вас нет опасений, что парни, которые возвращаются с фронта, где они привыкли жить в системе "свой-чужой", для которых все просто: есть враг, его нужно физически уничтожить, здесь, в мирной жизни, будут мыслить теми же категориями?

— Украина не была готова к войне и тем более не была готова к тому, чтобы столкнуться с ее последствиями и принять их.

Очень много оружия на руках, которое не контролируется, плюс жизнь по другим понятиям и желание отомстить за побратимов, за неадекватное отношение — все это будет. Как с этим справится власть, я не знаю. Очень много ребят, которые прошли войну, находятся в депрессии. Когда они приезжают домой и видят, что жизнь продолжается, люди улыбаются, развлекаются, живут в свое удовольствие, это еще больше ее усугубляет. А с обществом, которое находится в невоенной зоне, никто не работает, чтобы было какое-то сближение, понимание того, с какими проблемами эти люди живут. Скоро начнется учебный год. Будут дети, у которых война забрала отца или отец остался инвалидом на всю жизнь. Мы готовы вообще с этими проблемами работать? Что делает министерство образования?

У меня была возможность поучаствовать в конкурсе Министерства образования и возглавить департамент по сотрудничеству с международными образовательными организациями. Но, к сожалению, это был неприятный опыт. Так я туда и не попала, очень много бюрократии. Я так понимаю, что вертикальную систему в министерствах очень тяжело поломать. Я поволонтерила, помогала им, но в министерство так и не пошла. Мой опыт не уникален: есть люди, которые попробовали там работать, а потом ушли.

• Читайте также: Фашисты теперь другие, и мы должны защищать от них наш Харьков, - волонтер Ярина Чаговец

То есть, вы понимаете иностранцев, которые уходят из правительства?

— Понимаю, ведь я все бросила в Канаде, а у меня большой опыт работы в системе высшего образования в Англии, Америке, Канаде. Я знаю, чего не хватает украинской системе образования, как это можно поменять, но, к сожалению, это не очень было востребовано. Без шанса попробовать я уехала из Украины. Может быть, еще придет время использовать свой опыт.