Слышал, что я — агент Госдепа, который ссорит русских с кавказцами, — пранкер Евгений Вольнов

Классическая схема пранка (телефонного розыгрыша) — поиск подходящей жертвы, звонок, провоцирование эмоций. Евгений Вольнов изменил схему и часто работает с входящими звонками. Его сторонники забрасывают "живца" — публикуют телефон Вольнова в соцсетях. Люди звонят по этому номеру, и далее начинается импровизация, ведь в начале разговора Евгений не знает, о чем пойдет речь. Осторожными вопросами он нащупывает тему разговора, а затем начинает плясать на костях жертвы.

О себе Вольнов рассказывает мало. На вопросы, касающиеся биографии, отвечает однотипно: "Вся информация закрыта. Сlassified". Говорит лишь, что ему около 30, родился в Донецке, сейчас живет в Киеве, работает в сфере IT. Пранкер долго сохранял инкогнито, пока в Сети не разместили информацию о нем: настоящее имя — Никита Кувиков, паспорт, адрес, телефон. "Евгений Вольнов — это псевдоним. В моих документах написано "Никита", но последние несколько лет я не пользуюсь этим именем", — говорит он.

Иногда Евгений пранкует сепаратистов и сочувствующих им, звонил в ФСБ, пробовал развести Безлера. Он подчеркивает, что его коллеги — известные российские пранкеры — работают на Кремль, получая доступ к контактам украинских политиков. Тем интереснее им противостоять.

Троллинг превыше всего

Почему ты стал пранкером?

— Мне всегда нравилось смешить людей, быть клоуном, развлекать. Пранки — это аналог розыгрышей в реальной жизни, кошелек на веревочке, только по телефону.

Ты часто выступаешь в роли Шапокляк, которая говорит: "Как хорошо, что вы такой зеленый", радуясь возможности сделать гадость.

— Человек, у которого достаточно мозгов, услышав оскорбления по телефону, положит трубку, а недалекий будет пытаться доказывать свою правоту. Мне нравится говорить по телефону с такими, записывать их, показывая другим, как не нужно себя вести. Я вакцинирую свою аудиторию от возможности быть затролленым таким образом.

То, чем ты занимаешься сейчас, это не классический пранк?

— То, чем был пранк до появления Евгения Вольнова, можно было называть телефонным хулиганством, все пранковское движение было маргинальным. Школьники и великовозрастные придурки, напившись пива, звонили бабушкам по тысяче раз и задалбывали ее, ожидая криков. Мое появление подняло планку пранка. Появились новшества в виде входящих звонков.

Пранк для тебя хобби?

— Это хобби, которое оказалось настолько удачным, что разрослось до масштаба медиапроекта со своим брендом, большой аудиторией и философией.

Ты и зарабатываешь этим?

— Конечно. Достаточно популярна такая штука, как звонки подружкам, врагам, друзьям.

Раньше ты предпочитал действовать анонимно, потом открыл лицо. Приходилось сталкиваться с угрозами?

— Из тех, кто грозится приехать, приезжает процентов семь. Ну, может быть, кто-то очень хочет найти меня и убить, но, знаешь, Леннон тоже не дожил до седых волос.

Наследие у вас все-таки разное.

— Может быть, и так, но я пытаюсь учить людей мыслить вне шаблонов. Кто-то понимает, зачем я все это делаю, кто-то видит только оскорбления.

Украинский буддизм

Много ли адекватных людей встречается среди тех, кого ты пытаешься разыграть?

— Я это воспринимаю, как некую рыбалку. Снасти закидываю не я, мне лень, честно признаюсь. Я редко занимаюсь тем, что продумываю темы, генерирую поток звонков. Сейчас большинство звонков — входящие.

Иногда бывает, что кто-то из адекватных людей попадается на эту удочку, но мне не удается его вывести на эмоции, он понимает, что здесь подстава. В основном ведутся дураки, которые считают, что они не мужики, если не попытаются набить морду обидчику. Кстати, с россиянами это работает намного лучше. Я пытался троллить украинцев, но им настолько наср…ть (смеется), что я бросил эти попытки. Они такие буддисты. А россияне любят доказывать, что они классные.

Еще какие-то ментальные отличия сумел нащупать?

— Для меня разница была очевидна изначально, потому что я общался со многими россиянами, которые пытались мне доказывать, что они правы. А от украинцев я слышал: "Да иди ты на хер, дурачок, что ты мне звонишь?" — совершенно нормальную и естественную реакцию адекватного человека

После Майдана для меня эта разница стала еще более заметной. Я все больше убеждаюсь, что советское прошлое на всех отразилось по-разному. Я рад тому, что мы первыми из трех восточнославянских народов сбросили постсоветское иго.

Ты живешь в Украине?

— В Киеве. Но номер, который раздает моя аудитория, московский, поэтому звонят мне из России. Да и 90% моей аудитории — россияне.

Ты звонил в ФСБ, рассказывал о "Буке", который якобы случайно снял на видео, беседовал с сепаратистом из Донбасса, рассказавшем, что в Славянске Стрелков всех сдал. Как ты включился в информационную войну?

— Российская Федерация тратит огромные деньги на информационную войну, и я считаю своим долгом включиться в нее. Это моя война, мой вклад в победу правды над ложью.

Ты рисковал быть опознанным, когда звонил в ФСБ.

— Ну вычислят они, что я звонил из Украины, дальше что? Здесь они меня не достанут, я же не Троцкий, чтобы мне ледорубом голову пробивали. Просто увидел ролик с "Буком" и выдал себя за того, кто его записал. Мне была важна реакция этого чекиста, она оказалась замечательной.

Такие методы допустимы, чтобы получать информацию от противника?

— Думаю, да. Спецслужбам можно было бы создать отдел пранкеров (смеется), научить людей подрывать и без того уже раздолбанное дно этой лодки, называющейся РФ. Слышал о том, что я — агент Госдепа, который ссорит русских с кавказцами, чтобы раскачивать лодку.

С кем из лидеров сепаратистов ты общался?

— На эсбэушном канале выкладывали разговоры сепаров, вначале даже публиковали номера. Я позвонил Безлеру, чтобы удостовериться, что это не снято на "госдеповской квартире". Я не смог его ни на что развести, говорю ему "Докладывай", а он, естественно, послал меня. Но при этом я убедился, что это был он, теперь убежден, что записи на канале СБУ — не подделка.

"Эти ребята работают на Кремль"

В одном из интервью ты сказал, что пранкеров используют в политических целях.

— Ребята, которые были в тусовке пранк.ру, сейчас выполняют кремлевские заказы. Сурков курирует их. Понятно, что простой смертный картавенький дурачок с плохим микрофоном вряд ли может найти номер американского генерала, позвонить Лукашенко. Человек, который не имеет подвязок в Кремле, не получит доступа к подобной информации. Я совершенно уверен, что эти ребята работают на Кремль, тем прикольнее им противостоять.

Ты собираешься продолжать общение с сепаратистами?

— Если они мне позвонят, поговорю. Нам еще предстоит сложный процесс возвращения Крыма и Донбасса. Я имею в виду не политическое возвращение, а интеграцию обманутых людей в новое украинское общество. Думаю, там тоже будет много работы.

Разговор с женщиной, которая прозрела, — очень показательный звоночек. "Донецкий катарсис" называется. Она мне позвонила из Москвы, не сказала ничего о том, как она прозрела, но ее состояние говорит о том, что ее обманули. По сути, это покаяние. Она искренне считала, что вместе с руководством "ДНР/ЛНР" строит новое общество, защищает от фашистов и так далее, а оказалось, что все это кидок.

Что нужно сделать, чтобы переубедить крымчан и дончан?

— Новая полиция — классный индикатор. Да, они еще неопытные, но это один из тех элементов, который через год или два заставит жителей постсоветского зарубежья кусать локти, наблюдая за тем, как работает государственная машина в Украине.

Ты надеешься, что в Украине построят государство-картинку?

— Нет. Но мы уже строим гражданское общество. Это необратимый процесс. Старая система упирается в персоналии, новая должна быть от них независимой. Именно к этому все и идет. У меня нет иллюзий, что Украина нужна Европе, но украинцам нужна европейская система, больше ничего не надо: никаких денег, рабочих мест, безвизовости и так далее. Это все потом, а сейчас главное — система, по которой там люди живут уже сотню лет, а мы все никак не можем начать. Крымчане и дончане будут сравнивать свою реальность с украинской и понимать, что их кинули.

Недавно я был в Крыму, видел, что многие крымчане уже понимают, что реальность расходится с картинкой, которую им рисовали, но возвращаться в Украину не хотят.

— Я считаю, что в Киеве не зря пролилась кровь. Крым эту кровь должен будет пролить. Я не живодер. Но превращение постсовка, паханата в цивилизованное общество без крови, к сожалению, невозможно. Это цена, которую нужно заплатить. Крыму тоже придется заплатить свою цену, если не кровью, то страданиями. Без этого никуда, к сожалению.