У Украины нет другого выхода, кроме как сделать армию сильной, — Цви Ариели

Из Израиля в Украину Цви Ариели переехал четыре года назад. В то время он учился в Исландии, изучал менеджмент ресурсов на отделении бизнеса и науки университета Акюрейри. Написание магистерской работы заняло год. Нужно было на что-то жить, тогда Цви и принял предложение от своего киевского друга поработать в украинско-израильской компании.

Во время Майдана Ариели придерживался нейтралитета, не считал корректным принимать участие в революции, не будучи гражданином Украины. Однако когда начались массовые расстрелы, не выдержал, решил, что будет правильным помочь. "Я посмотрел в Facebook, какие нужны медикаменты, пошел в аптеку, на довольно внушительную сумму купил лекарств, сколько мог утащить, поехал и отдал", — говорит он.

В те дни его друзья, с которыми он был знаком по еврейским молодежным движениям, объявили, что будут отправлять раненых в Израиль. Выяснилось, что Цви может помочь переводом выписок из медицинских карт на иврит и английский. В соцсетях он нашел еще около ста волонтеров, которые взялись за эту работу. Так влился в волонтерское движение. "Ничто не предвещало, что я буду кого-то обучать военному делу. Часть волонтеров из нашей компании открыли свои волонтерские проекты, такие как "Кожен може", "Волонтерская сотня Доброволя", другая волонтер из нашей компании стала народным депутатом, она меня и познакомила с советником министра, который попросил потренировать батальон "Донбасс", — говорит Ариели и вдруг спохватывается. — А-а, мы же русских диверсантов обнаружили. Весной 2014-го один знакомый занимался строительством коттеджей в Гостомеле. Ему местные сказали, что десять молодых здоровых мужиков сняли там дом и целыми днями никуда не выходят. Насколько мне известно, там неподалеку находится единственная в окрестностях Киева полоса, способная принимать тяжелые транспортные самолеты. В итоге дом штурмовал спецназ МВД, мы ездили с ними, показывали. Так я и познакомился с МВД, затем они меня просили тренировать то одних, то других".

Для работы инструктором у Ариели достаточно опыта. В Израиле он служил срочную службу в пехотной бригаде "Голани", участвовал во всех боевых действиях, которые тогда проходили. В 2002–2003 годах во время второй интифады принимал участие в операции "Защитная стена", в серьезных боях в лагере беженцев в Дженине. Потом, как все в Израиле, семь лет служил резервистом в разведроте бригады "Иорданская долина", плюс еще несколько лет — в локальной антитеррористической группе.

Пригодился и педагогический опыт. Когда-то Ариели имел дело со школьниками, работал инструктором, директором в детских лагерях, организованных по типу скаутских, вел уроки иврита для взрослых. В 2014–2015 годах Цви много работал с частями ВСУ, которые непосредственно выполняли боевые задания в зоне АТО. Осенью прошлого года переключился на новый проект: обучение офицеров и солдат недавно созданного элитного подразделения — бригады быстрого реагирования Национальной гвардии. Однако недавно перестал работать с Нацгвардией, объясняя свое решение тем, что нет смысла пытаться менять систему, если она сама этого не хочет, а также соображениями армейской субординации: "В армии все должны подчиняться. Нелогично, если какой-то инструктор будет постоянно бунтовать". А молчать о недостатках Ариели не собирается, так как уверен, что из-за отсутствия реформ в армии Украина может проиграть войну.

Мы взяли за основу израильскую систему

Чем украинские солдаты отличаются от израильских?

— Израильские солдаты — в основном срочники. Именно они, а не резервисты, выполняют большинство ответственных и сложных заданий в отсутствие полномасштабных конфликтов. Во время войны их первыми бросают в бой, потому что они недавно прошли интенсивный курс обучения и к началу конфликта обычно занимают первую линию обороны. Пехотинец, например, сначала проходит курс молодого бойца, который длится шесть-семь месяцев. Это время постоянных боевых стрельб, тренировок, пехотных упражнений в динамике: захвата опорных пунктов, взаимодействия с техникой и т. д. Потом — учебная рота: на протяжении восьми месяцев легкие боевые задания перемежаются обучением. Например, несколько месяцев постояли в опорных пунктах на границе с Ливаном, затем вернулись и снова интенсивно тренируются, как на курсе молодого бойца. После рота расформировывается и солдат идет либо в штурмовую роту, либо в роту огневой поддержки, там занимаются уже более серьезными вещами: делают рейды, засады на вражеской территории.

Это не имеет ничего общего с тем, что происходит в украинских учебках, где теряется много времени. Срочники могут пару раз пострелять, а все остальное время их пытаются чем-то занять, причем не учебой.

Траву заставляют красить?

— Я лично видел, как срочники подметали лес.

С украинскими резервистами дела не лучше, я опрашивал многих знакомых, да и сам был в учебках. На протяжении месяца они проходят курс молодого бойца. Даже если они будут заниматься по-израильски — с шести утра до полуночи, все равно за месяц невозможно с нуля научить человека воевать, а большинство учится именно с нуля. Но даже если говорить об этом месяце, большинство моих знакомых всего несколько раз стреляли статично, с одного места, некоторым удалось выстрелить из РПГ и чуть-чуть поучить технику, на которой они будут ездить. Некоторым повезло, они прошли курсы тактической медицины.

Как получилось, что вы стали учить солдат бригады Нацгвардии?

— В октябре 2015 года я познакомился с комбригом, который организовывал бригаду быстрого реагирования Национальной гвардии. Он попросил прежде всего помочь с отбором кандидатов. Как он правильно заметил, проблема именно в нем: разные люди попадают в армию.

По большому счету, мы взяли за основу израильскую систему, с которой я хорошо знаком, сам проходил такого рода отбор. Система проста: нужно проверить, насколько мотивирован боец, его определенные качества — прежде всего силу воли и взаимопомощь. Мы должны понять, сможет ли он выполнять тяжелые задания, ведь на войне боец постоянно испытывает огромное физическое и моральное напряжение. Поэтому нужно поместить человека хотя бы на пару дней в подобные условия. Берем взвод — 20 человек, они все время что-то делают: бегают, копают окопы, носят "раненых". За ними наблюдает командир и люди, которые ведут статистику. Допустим, провели марш-бросок. Один боец, к примеру, несколько раз помог своим товарищам нести носилки. Другой плелся в конце колонны, не помог ни разу, но дошел до конца. Он продолжает участвовать в отборе, потому что сила воли у него есть, он себя преодолел, здесь ему ставят плюс, но за взаимопомощь — минус. В зависимости от упражнения каждый наблюдатель оценивает бойца по определенному набору качеств. Все очень просто.

Удалось сформировать бригаду?

— У нас отсеивалось большинство. Сформирована первая пехотная рота, вторая находится на стадии обучения. Но то, как бойцы проходили четырехмесячный курс, было ярким свидетельством того, что отбор сыграл исключительно позитивную роль, солдаты были очень мотивированы, они хотели учиться, даже когда очень уставали, через "не могу" продолжали выполнять упражнения.

Но набрать такие подразделения тяжело. И, насколько мне известно, планка была сильно снижена, в том числе из-за давления высокого начальства. Люди не хотят идти. Зарплата бойца составляет 10 тыс. грн, этого мало. Эти люди будут на линии фронта, они могут погибнуть, им тяжело уже на этапе обучения. Надо быть фанатом-бессребреником, чтобы за такую зарплату работать. Идеалисты есть, но невозможно набрать целую бригаду идеалистов. Мы хотим качественных людей, не тех, кто ничего не смог добиться в жизни, грубо говоря, работал дворником за 3,5 тыс. грн, а теперь хочет получать 10 тыс. Такие быстро отсеиваются.

Именно из-за личных качеств бойцов вы предпочитали работать с официальными воинскими подразделениями, а не с добровольческими батальонами?

— Сначала я работал с добробатами. Первым был "Донбасс", затем "Феникс" при 79-й бригаде. Это такие же добровольцы, но имеющие официальный статус. Я не хотел работать с нелегальными подразделениями, потому что еще летом 2014 года знал, что с ними будут проблемы. На тот момент государство было слабым, но любое государство, когда усиливается, не терпит параллельную власть, столкновение неминуемо. В военной истории такие вещи происходили множество раз. В 1948 году Бен-Гурион формировал Армию обороны Израиля. Было несколько боевых групп, некоторые из них не сразу вошли в единую систему, затем, даже войдя, не всегда подчинялись приказам. В итоге произошел расстрел корабля "Альталена": потопили целый корабль с оружием, чтобы заставить вооруженные формирования либо подчиниться, либо распуститься.

"Нужно менять весь руководящий состав"

Почему вы перестали тренировать бригаду Нацгвардии?

— Когда я начинал им помогать, думал, что будет создана такая же бригада, как в Израиле, может быть, не по снаряжению, но по уровню морально-психологической подготовки, тренированности она будет такой же. Я провел там трехнедельные курсы командиров, участвовал в подготовительной работе и как инструктор по тактике участвовал в курсе молодого бойца для первой роты.

Но армия должна быть единым живым организмом, бригада не может существовать сама по себе, она зависит от указаний высшего руководства. Решительных изменений в других местах не происходит. Хотя, безусловно, это лучшая вещь, которая была создана в Национальной гвардии, без реформ во всех других отделах Нацгвардии она не станет такой, как задумывалась, какой должна быть.

В чем ее задачи?

— Идея заключалась в том, чтобы сделать пехотную бригаду, которая будет предотвращать действия незаконных вооруженных формирований на своей территории. И не только в АТО, это могут быть события, аналогичные мукачевским, она должна давать ответ на любые преступные действия. Бригада должна не только сидеть в блиндажах под обстрелом, но и атаковать опорные пункты, делать засады, рейды, окружать и уничтожать диверсионные группы.

Но все заходит в тупик. Чтобы бригада нормально функционировала, нужно большое количество профессиональных кадров. Их трудно найти. Тех специалистов, которых хотели перевести из армии, не отпускают. Плюс логистика. В марте дали технику, но она полноценно не работала несколько месяцев. Если бойцам пришлось бы поехать в зону АТО, и им дали бы приказ наступать, никто не выедет из лагеря, потому что две машины неисправны, еще две сломаются на выезде, как это было в операции по деблокации Донецкого аэропорта.

Я сейчас работаю с территориальной обороной, давно в контакте с организациями типа "Украинский легион". Там очень качественные, умные люди, но большинство из них не хочет идти в армию, потому что боятся этого, еще совкового дебилизма, они не хотят, чтобы ими управлял человек нулевой как в военном, так и в организационном плане. Поэтому тренируются сами. Если бы система сказала, что готова реформироваться, в нее зашли бы тысячи качественных людей, которые очень быстро бы все разрулили. Если не будет сопротивления, все можно сделать быстро.

Каким образом?

— Нужно создать комиссию, в которую войдут гражданские эксперты, люди из соответствующих официальных ведомств и несколько злых солдат, попадавших в окружение где-нибудь в Дебальцево — их нельзя купить, потому что они помнят о своих боевых товарищах. Среди участников боевых действий есть люди с финансовым и юридическим образованием. Они должны прийти в каждое управление Нацгвардии и Министерства обороны, провести аудит, найти, где что крадется, где ресурсы используются неэффективно.

Вторая комиссия должна упростить все правила, убрать огромное количество бумаг, которые регулируют буквально все. Я видел, как работает командир бригады. К нему стоит очередь из различных отделов, а он целый день подписывает бумаги. Пятый начальник генерального штаба Израиля Хаим Ласков говорил, что самая главная задача командира — уйти от бумагооборота и заниматься своей прямой обязанностью — командовать. Для этого надо просто одномоментно перейти на систему НАТО. Вот говорили, что бригада перейдет на стандарты НАТО, я пришел туда, надеясь на это. Прошло больше года, дальше разговоров дело не пошло.

Но ведь уже была попытка вмешательства в систему — "волонтерский десант" при Минобороны.

— Это вопрос цифр: не могут несколько человек изменить положение. Если не менять весь руководящий состав, а брать в систему хороших волонтеров, их будут абсорбировать, перетягивать на свою сторону или просто выживать, как это произошло с "волонтерским десантом" или губернатором Луганской области Тукой. Это так не работает, и я не знаю, почему люди думали, что будет работать.

В Грузии добились серьезных реформ в армии, когда уволили большинство генералов, а на их место поставили молодых людей, там были генералы по 35 лет. В Украине тоже достаточно молодых майоров и подполковников, которые быстро продвинулись и которых система еще не испортила.

"Шпион по имени Цви Ариели — это палево"

В Украине вы часто сталкивались с проявлениями антисемитизма?

— В соцсетях и на улице очень часто: "евреи управляют Украиной", "жидомасонский заговор" и т. д. Но для Украины это традиционно. На личном уровне практически не встречал. Бывает, мне задают различные вопросы, которые обусловлены какими-то предубеждениями по отношению к евреям. В одном из добровольческих батальонов меня спросили, правда ли, что евреи по Талмуду обязаны в течение недели обманывать гоев, а в шаббат хвастаться этим друг другу. Эти люди не антисемиты, но у них есть какие-то предубеждения из-за незнания, ограниченности. Думаю, после разговоров со мной это пропадало. Люди боятся того, чего не знают.

В ваш адрес звучали обвинения, что вы работаете на Моссад. С чем вы это связываете?

— Пока что есть две категории людей, которые обвиняли меня в шпионаже. Первым не нравятся вот такие интервью, но что они могут сделать волонтеру, который от них не зависит? Поэтому идут по самому легкому пути, пытаются дискредитировать. Второй тип — радикалы, которым не нравится, что какой-то человек со стороны рассказывает им как жить.

Это глупые обвинения. Посылать шпионить в страну человека по имени Цви Ариели — это палево какое-то (смеется).

А почему в Израиле интересуются вашей деятельностью в Украине?

— Со мной связывалось Министерство обороны. Израиль лицензирует деятельность военных инструкторов, они интересовались, не передаю ли я какие-то военные секреты. Чтобы не нарушать израильские законы, получил гражданство Украины: я имел на него право, так как мой дед родом из Одессы. Как гражданин Украины я могу тут служить в армии, поэтому в итоге мне сказали, что дело закрыли, претензий ко мне нет.

"Гибридной войну сделала Украина"

Какой сценарий войны вам кажется наиболее реалистичным?

— Россия хочет, чтобы Украина находилась под ее влиянием, а если Украина не соглашается, то проводится экономическое и военное давление. Мы видим, что каждые несколько месяцев Россия инициирует какую-то военную операцию, делает какой-то котел, захватывает еще один кусок территории. Думаю, так будет продолжаться постоянно, но не исключаю, что Путину может прийти в голову мысль оккупировать всю Украину или ее левобережную часть.

Тут нет другого выхода, кроме как сделать армию сильной. Эти 2,5 года с начала войны по большому счету проспаны. Мир не будет ради Украины постоянно терять на антироссийских санкциях миллиарды долларов. В той же Латвии, откуда я родом, в Юрмале все держалось на российских туристах, а на экспорте мяса и рыбы государство теряет сотни миллионов евро в год. Нужно понимать, что санкции временные, что если Россия не предпримет против Украины крайне радикальных военных действий, их смягчат, либо отменят. Никто не хочет поддерживать лузеров.

Что нужно делать?

— Реформа должна быть не только в мышлении, но и в тактике военных действий. Перед началом Шестидневной войны в 1967 году весь западный мир пытался убедить Израиль в том, что нельзя наносить превентивный удар. Предлагали ждать нападения, тогда у Израиля будет моральное право ответить. Но оказалось, что эта тактика ошибочна. Израиль нанес превентивный удар, за шесть дней разгромил арабские армии. А в 1973 году вышло иначе. Перед самой войной, когда стало ясно, что нападение неминуемо, Голда Меир и ее кабинет боялись наносить удар из-за международного давления, которое на них было оказано после Шестидневной войны. Министр обороны Моше Даян даже выступил против мобилизации. Израиль проспал войну Судного дня, самую тяжелую после войны за независимость, из-за полной уверенности как военного, так и политического руководства, что арабы не решатся на полномасштабную войну против Израиля. Только за 18 дней погибло 2200 солдат, для Израиля это очень много.

• Читайте также: Серебряная пуля. Как Украине следует отвечать на постоянные обстрелы в Донбассе

Весь опыт мировой политики за последние сто лет говорит о том, что изначально ведется давление на обе стороны, чтобы они не вели каких-то активных действий. Но по факту мы каждый раз действуем вторым номером: ждем, пока Россия соберет необходимые силы, потом она проводит военную операцию, очень часто успешную. Так будет продолжаться, если не действовать превентивно. Еще Наполеон сказал, что армия мышей во главе со львом сильнее, чем армия львов во главе с мышью. У нас ждут, пока нападут, потом отбиваются. Надо атаковать, на микротактическом уровне "раздергивать противника", делать засады, диверсионные рейды, на более крупном уровне использовать стратегические ракеты "земля — земля". Если есть разведданные о том, что где-то собралась группировка для атаки, надо ее атаковать первым, не ждать, пока у нас появится моральное оправдание, пока погибнет определенное количество солдат. Ведь пункт 2 Минских соглашений запрещает концентрацию тяжелых вооружений в зоне безопасности, а это то, что постоянно происходит.

• Читайте также: Русские ползут. Готова ли Украина к открытой войне с Россией

О чем говорить, если Украина до сих пор даже не разорвала с Россией дипломатические отношения. Говорят, что это гибридная война, но ее такой сделала Украина. Россия ведет совершенно обыкновенную войну, ничего кардинально нового в ее военной тактике или стратегии нет. Должно быть чувство национальной гордости и стремление идти до конца. Как можно говорить, что это АТО, если это война? Как можно торговать со страной, которая тебя убивает? Разве можно после этого ожидать, что люди будут призываться в армию, идти умирать за родину? Политики оправдываются Минском, но они просто боятся действовать решительно.