Быть свободным. История человека, который приближает возвращение Крыма

Общественный активист и сооснователь инициативы "Крым SOS" Алим Алиев переехал из Крыма во Львов восемь лет назад, а в феврале 2014 года бросил все, чем занимался раньше. С тех пор каждый его день превратился в борьбу за мечту — возвращение Крыма и право крымских татар чувствовать себя там свободными.

КТО ОН

Общественный активист, аналитик, политолог, сооснователь инициативы "Крым SOS" (исполнительные партнеры Агентства ООН по делам беженцев), сооснователь "Крымского дома во Львове"

ПОЧЕМУ ОН

Помогает переселенцам из Крыма и Донбасса, занимается мониторингом нарушений прав человека в аннексированном Крыму, сооснователь организации, направленной на поддержку и развитие крымскотатарской культуры

Ты родился в Узбекистане. Вскоре после этого семья переехала в Крым. Возможно, остались какие-то воспоминания о жизни в Средней Азии?

— Я там прожил год. Все, что помню, — пожар в аэропорту Ташкента, когда мы возвращались в Крым. У меня нет сантиментов по отношению к Узбекистану, в отличие от моих родителей. Там прошла их молодость.

С тех пор мы никогда не ездили в Узбекистан. Бывало, я спрашивал маму: "Куда бы ты хотела больше — в Париж или Чирчик"? Она отвечала, что в Чирчик. Там остались ее родственники, друзья и воспоминания.

Что запомнилось из детства в Крыму? Кроме того, что ты не любил играть в шахматы.

— Любил читать сказки народов мира. Сейчас, повзрослев, понимаю, что сказки невероятно развивают детскую фантазию. Смешно, но в пять лет я организовывал концерты: собирал людей, брал ведра вместо барабанов и пытался петь.

О какой профессии ты мечтал?

— С детства хотел стать врачом. Помню, как в детском саду все были в костюмах грибочков или цветочков, а я шутил, что я врач-психиатр. У нас дома были капельницы из-за того, что отец болел. Распаковывал эти капельницы и ставил их деревьям в саду или игрушкам. Родители хотели, чтобы я стал врачом. У крымских татар всегда так: должен стать или юристом, или врачом. Проблема в том, что у меня всегда было две фобии: я боялся мертвых и боялся крови.

Когда я заканчивал школу, как раз происходила Оранжевая революция. В школе у нас большинство было за Януковича. Мои одноклассники — крымские татары были за Ющенко, но я был единственным, кто отстаивал свою позицию. Не понимал, как Януковича, такое зло, можно было защищать. Дома выписывал из "Зеркала недели" цитаты, подбирал аргументы, а на уроках дискутировал с учителями. Так и оказался на философском факультете.

Но все же ты вскоре начал заниматься журналистикой.

— На меня повлиял двоюродный брат Рустем. Он журналист. Именно из-за Рустема мне понравилось писать. Он с детства был гениальным. В четыре года собирал сверстников и читал им книги. Пошел сразу во второй класс, потому что в первом ему было нечего делать.

Алим Алиев: "Родители хотели, чтобы я стал врачом. У крымских татар всегда так: должен стать или юристом, или врачом"

Как философ-журналист из Крыма оказался во Львове?

— В Крым приехал Евгений Глибовицкий и Оксана Фаростина. Они меня пригласили на трехдневный тренинг по пиару во Львове. Как оказалось, все три дня они наблюдали за мной. В результате предложили стажироваться ассистентом аналитика в pro.mova.

Сначала я работал из Крыма, потом в июле 2008 года приехал на трехнедельную стажировку во Львов. Меня тогда поселили в духовной семинарии. После экскурсии меня пригласили на ужин. За главным большим столом сидят святые отцы в рясах. Перпендикулярно столы, за которыми ученики. Все в рясах, только я в гражданском. Я сидел за главным столом, и тут после ужина все встают, смотрят на меня, начинают креститься и молиться. Встаю, смотрю на них, это длится секунд тридцать. Никто ничего не говорит, потом все расходятся. Я, ничего не понимая, сажусь. Только потом обернулся и заметил, что за моей спиной висела большая икона. В pro.mova шутили, что на меня, мусульманина, здесь молились.

Во Львове я выделил для себя несколько кругов общения: укушная среда (Украинского католического университета. — Фокус) — Ярослава Грицака и Мирослава Мариновича, творческая — вокруг "Дзыги" (культурно-творческий центр. — Фокус), креативная и бизнес-среда.

"Крым SOS" ты запускал накануне оккупации и войны. Как ты почувствовал потребность в этом?

— Начиналось все утром 27 февраля 2014 года. Тогда я созвонился с двумя подругами, Севгиль Мусаевой и Тамилой Ташевой, которые работали в медиа. Мы долго не задумывались ни над названием, ни над логотипом. Просто понимали, что это нужно делать "уже". Думали, что ситуация с Крымом затянется на несколько дней, максимум — пару недель. Ведь такое уже было в 1994 году при Юрие Мешкове. Его тогда быстро "погасили".

У нас было три правила: оперативность, объективность и верификация. За пару недель наша страница в Facebook набрала 50 тысяч подписчиков. Вскоре приняли первого переселенца — Рустема Скибина, крымскотатарского керамиста из Симферополя. Сейчас у нас два основных направления: работа с переселенцами и работа по Крыму — международные, украинские общественные и информационные компании, ситуация с правами человека и гражданским обществом на полуострове.

Во Львове работала команда волонтеров, которая помогала верифицировать новости. В Крыму тогда оставались многие, кто присылал нам эти новости. Работа помогала не сойти с ума, зная, что происходит с твоими друзьями, знакомыми.

Ты сказал "тогда оставались многие". Большинство выехало?

— Многие действительно выехали или сменили род деятельности в Крыму. Самое главное — оставаться на одной волне со своим друзьями. Хотя бывают и другие ситуации: у меня есть несколько очень близких бывших университетских друзей, с которыми мы сейчас по разные стороны баррикад.

Что ты помнишь о дне оккупации? У многих такие эмоции навсегда врезаются в память.

— Помню, накануне был крымскотатарский митинг, и я заснул с ощущением победы здравого смысла. Утром просыпаюсь и у меня абсолютный диссонанс в голове: узнаю, что "зеленые человечки" захватили Верховный совет Крыма. Мы начали связываться с друзьями, знакомыми, спрашивать, что случилось. Помню, как я ругался с членами Меджлиса, не понимая, почему они ничего не делают. Я был полностью опустошен. Тем не менее еще не было осознания того, что это оккупация.

А когда появилось?

— Когда прочитал, что на железнодорожном отрезке Севастополь — Инкерман — Бахчисарай начали курсировать РЖД (Российские железные дороги. — Фокус). Тогда у меня потекли слезы. Это был индикатор необратимости процессов в ближайшем времени. Это не то чувство, когда меняют флаг — такое можно быстро исправить.

Начали связываться с воинскими частями. Спрашивали, какие у них есть потребности. Понимал только одно — расклеиваться нельзя. Был единственный вопрос: что можно сделать с материка? Последний раз был в Крыму в январе 2014-го. Я не видел аннексированный Крым, но чувствую его. У меня в Крыму остались родственники, друзья, близкие. Страшно, когда моя бабушка болеет, а я не могу быть рядом с ней. Это внутренняя трагедия — как будто оторвали часть меня.

Сегодня видел сон, как еду по трассе Саки —Симферополь. Тысячи раз ездил по ней, помню каждую ухабину. Такие сны бывают часто. Флешбеки близкого, но недостижимого. В прошлом году порывался ехать в Крым, когда моя двоюродная сестра выходила замуж. В лучшем случае меня бы не пустили, в худшем — стал бы еще одним "экстремистом".

Алим Алиев: "У нас было три правила: оперативность, объективность и верификация. За пару недель наша страница в Facebook набрала 50 тысяч подписчиков. Вскоре приняли первого переселенца — Рустема Скибина, крымскотатарского керамиста из Симферополя"

Как выглядит твой обычный день в "Крым SOS"?

— Утро начинается с телефона. Сразу проверяю почту и сообщения в Facebook. Их невероятно много, поэтому я иногда не вижу некоторые сообщения, из-за чего бывает стыдно. В офисе с коллегами обсуждаем планы, потом много встреч — с партнерами, волонтерами, с теми, кто просто хочет узнать больше о ситуации в Крыму. На письма отвечаю или утром, или после 19, когда у нормальных людей заканчивается рабочий день. Если пишу тексты, делаю это ночью, когда ничего не мешает сконцентрироваться. Много поездок. Кажется, что я живу в поездах и самолетах.

У тебя почти три года непрерывной работы с "Крым SOS". Не было желания сделать перерыв?

— Ой (смеется). Стабильно раз в полгода появляется это желание. Даже иногда хочу сказать "Все. Вернусь в сферу коммуникаций или дальше учиться, или просто работать как нормальный человек с 9 до 18. Помогают друзья или сотрудники, которые говорят: "Успокойся", садят в машину и увозят куда-то отдохнуть на пару дней.

• Читайте также: Быть рекой. Как переселенцу родиться заново

Что тебя мотивирует каждый день просыпаться и выполнять свою работу?

— Это будет звучать романтически, но меня мотивирует мечта приехать на главный железнодорожный вокзал Симферополя, увидеть младшего брата. Он будет меня встречать на машине. Потом возьмем моих родителей, близких, друзей и поедем в Гурзуф. Сядем возле моря, будем говорить о чем-то неглобальном и наслаждаться тем, что чувствуем себя свободными на своей земле.

Фото: Александра Чернова