Счастливый замес. Репортаж из пекарни, где делают кексы люди с ментальной инвалидностью

Пекарню на Березняках не так просто найти. В глубине промзоны затеряно маленькое, похожее на фургончик бордовое здание. Это и есть пекарня Good Bread from Good People. Под "хорошим хлебом" подразумеваются кексы и маффины, а под "хорошими людьми" — люди с разными формами интеллектуальных нарушений. Предприятие открылось в сентябре, и сейчас здесь пекут хлеб восемь человек. Готовые кексы клиентам доставляет курьер, тоже человек с инвалидностью.

Основал пекарню 21-летний киевлянин Владислав Малащенко. К открытию социального бизнеса вела вся его биография. Мама и сестра Влада работают лечебными педагогами. Сам Влад учится этой же специальности — сейчас он на третьем курсе вуза. А весной он выиграл грант на обучение на курсе по созданию своего бизнеса в Startup Ukraine. И во время учебы там нашел инвестора для пекарни.

— Любой бизнес строится на боли. Вернее, любой бизнес решает какую-то болезненную проблему. Я захотел решить проблему людей с ментальной инвалидностью — им негде работать, они никому не нужны. Просто начал думать об этом и со временем появилась идея Good Bread from Good People, — говорит Влад, с которым мы сидим в маленьком предбаннике пекарни.

Меньше эмоций

Он, как и его сотрудники, выглядит немного беззащитно. Легко и многословно отвечает на вопросы, но его личная закрытость чувствуется на каком-то интуитивном уровне.

— Любому человеку, который работает с такими людьми, нужно пережить в себе их состояния — аутизм, синдром Дауна, умственную отсталость. И я это делаю. Мне иногда хочется быть асоциальным, не всегда нравится, когда на меня смотрят, порой нет желания с кем-то общаться. Переживая такие моменты, я пытаюсь понять людей с аутизмом. Еще пример. Человеку с умственной отсталостью сложно считать. И я стараюсь быть глупее, думать примитивнее, чтобы понять, как он считает.

В пекарне две комнаты. В той, где находимся мы, есть только два стола, вешалка для одежды и стулья. За одним столом сидит администратор, за другим ребята на перерывах пьют чай. Из этой комнаты — вход в саму пекарню. Дверь все время открывается, и в проеме показывается голова то одного, то другого сотрудника. Смотрят с интересом, но не подходят.

У Владислава тихий голос, но когда он обращается к кому-то из работников, говорит громко, задает прямые и четкие вопросы.

— Что ты здесь чувствуешь, на работе, Кирилл? — Влад оборачивается к высокому спортивному парню в полосатой олимпийке.

— Ну как тебе сказать. Что полезный, — Кирилл не смотрит на Влада и перебирает свои вещи на стуле.

— А кому? Кому ты полезный, Кирилл?

— Ну, я выпечку делаю.

— Для кого?

— Для людей.

Кирилл говорит немножко растерянно, голосом человека, желающего оправдать ожидания. А я в этот момент чувствую себя подругой семьи, которой отец показывает, какой смышленый у него ребенок.

Влад рассказывает, с чего начиналась пекарня, как он знакомился с ребятами. Большинство из них посещали или посещают реабилитационный центр, в котором работает друг Влада. Первым сотрудником стал Женя. Он и сегодня здесь — маленький и щуплый, в старомодном свитере и с немного испуганной улыбкой.

Влад рассказывает о Жениной жизни: два года назад от рака умерла его мама, у брата диагноз "шизофрения", он буйный. Они не ладят, поэтому Женя живет один. В разных концах Киева у Жени есть пять девушек. Свое свободное время он посвящает им.

— Процесс приготовления хлеба — терапевтический, — говорит Влад. — Когда они смешивают муку и все ингредиенты, получается просто тесто. Оно липкое, вязкое, никакое. А из печки вынимают готовый кекс, тесто становится вкусным, пахнет. Когда Женя в первый раз приготовил кекс, он говорил: "Я не верю, что я это сделал. Это все во сне, я сейчас во сне". Пришлось объяснять, что все нормально и это действительно сделал он.

После Жени пришел Кирилл. Какое-то время они присматривались друг к другу, и Женя говорил Владу: "Ты знаешь, у него глаза очень страшные, как у змея". Через пару месяцев ребята подружились.

— Они никогда этого не скажут, но я знаю, что когда они видят друг друга, узнают "своих" и легко находят общий язык. Вот у нас есть Вова, у него умственная отсталость посерьезнее, чем у остальных, но он прекрасно социализирован. Ездит из Обухова один на работу, пользуется Google-картами, слушает музыку в телефоне, поздравляет в Facebook с Новым годом. С ним с детства занимались, поэтому есть результат. Когда к нам пришел новенький, Антон, и ходил здесь из угла в угол, я сказал Вове пойти и подружиться с ним. Знаете, что сделал Вова? Не просто подошел, а взял вафельку и предложил Антону вместе выпить чаю. Понимаете? Он придумал, чем может быть полезен Антону, — Влад говорит об этом с гордостью и добавляет, что у людей с ментальной инвалидностью эмпатия развита сильнее, чем у остальных.

Антон больше не приходит в пекарню. Ему 23, и до 20 лет он был абсолютно нормальным. Вернее, у него был скрытый аутизм, о котором никто не знал. Потом попробовал экстази, и его не отпустило.

— Сейчас он такой "аутист аутистович", — говорит Влад. — У него глаза, как у забитой коровы. Такие: я не могу больше жить. У аутистов в основном всегда такие глаза, даже у трехлетних детей. Будто они уже все на свете знают и страдают от того, что родились вот сейчас, в этом мире и вынуждены что-то делать – чувствовать воздух, пить воду.

Влад говорит, что с тех пор, как Антон перестал ходить в пекарню, им никто не занимается. Еще летом он нормально разговаривал, теперь — только шепотом и отрывочно.

— Такое чувство, что он загнан в кукольную коробку и мечется в ней, не понимает, куда идти и что делать. Эту коробку должен разорвать или он сам, или кто-то должен ему помочь. Для этого нужны годы терапии, но родители не хотят этого делать.

За несколько месяцев, которые прошли с сентября, Влад успел обрасти броней. В самом начале он почти плакал над историей Жени, потом очень хотел помочь Антону и быть его личным сопровождающим в пекарне. Теперь таких эмоций нет. Если испытывать их постоянно, быстро выгоришь. Вместо сильных переживаний появилась эмпатия. В случае с Антоном Влад пытается понять и его, и родителей.

— Его родители — обычные люди. Не асоциальные, не алкоголики. Но представьте, какой у них диссонанс. У тебя живет нормальный ребенок, растет. Тут ему исполняется 20 — и хоп — он становится ненормальным. Если бы он лишился ноги, наверное, было бы проще. Но у него что-то произошло с головой. Причем интеллект сохранился, он не глупый. Просто сам в себе не может жить, не то что с другим человеком. Он не понимает, почему мы здороваемся за руку, смотрим друг другу в глаза. Для него это очень больно. Ты с ним говоришь, а он куда-то в ноги тебе смотрит, и видно, что хочет, чтобы ты поскорее ушел.

Влад не рассказывает о точных диагнозах ребят и не читает их при приеме на работу. Во-первых, чтобы не быть предвзятым, во-вторых, потому что их ставят, как он говорит, не глядя. Что не так с каждым из работников, Влад понимает сам, в процессе общения. В основном здесь ребята с умственной отсталостью и аутическим спектром.

— Вы понимаете, что происходит у них внутри?

— О чем думают люди с аутизмом, я не могу понять. У нас есть курьер, Витя, и я только вижу по его глазам, что он где-то не здесь, но где — я не знаю. А вообще у всех них другие радости, более простые. Купил колу и радуется. Здесь в пекарне больше моя боль, чем их. Мне больно, что кто-то сейчас сидит дома и не работает. Хотя, конечно, теперь они понимают, как это круто — работать. Кирилл вот об этом мечтал, и сейчас его мечта стала реальностью.

Женя

Женя заходит в пекарню, завязывает на поясе фартук и тут же включается в процесс. Сейчас на кухне три человека: Женя, Кирилл и мама Кирилла Оксана. Она приходит в пекарню каждый день и курирует ребят. Сейчас они готовят банановый кекс, и Оксана похожа на тренера юношеской сборной — громко дает команды и торопит ребят. Для завершения образа ей не хватает только свистка.

— Бери муку, Женя! Разбивай яйца, Кирилл! Женя, как мы обнуляем весы? Нажимай кнопочку! — Оксана делает все быстро, и ребята то ли не успевают за ней, то ли теряются при незнакомых людях и забывают, как делать то, что делали уже сотни раз.

— Кирилл, сколько нужно бананов для кекса?

— 500 граммов. Пять и два ноля, — ребятам сложно работать с весами, поэтому числа они запоминают по частям.

Оксана следит за каждым шагом Жени и Кирилла, командует. Кажется, без нее кекс не получится, на каком-то этапе у ребят случится ступор, и они забудут сделать что-то простое и механическое — включить миксер или добавить муку. А возможно, все было бы наоборот и Женя с Кириллом действовали бы более осознанно — как люди, которые вдруг остаются без поддержки и понимают, что могут рассчитывать только на себя.

Первый сотрудник. Женя пришел в пекарню еще в сентябре. Помимо работы, его интересуют девушки и музыка

Когда кекс готов, Кирилл остается на кухне мыть пол, а Женя, нервно и слегка испуганно посмеиваясь, соглашается поговорить. Рассказывает, что когда педагог из реабилитационного центра сказал ему про пекарню, Женя хотел сначала прийти и посмотреть, но в итоге сразу начал работать.

— Мы встретились с Владом и его помощницей Настей. Такая красивая девушка, давала много советов, успокаивала. Я полный ноль в выпечке, боялся, что что-то может не получиться.

— Женя, вы помните свой первый рабочий день?

— Десять потов тогда с меня сошло. Это была полная неизвестность — а вдруг Влад будет мной недоволен? Потом он уволил Настю, потому что она плохо справлялась. Это правда, мама Кирилла — очень хороший куратор, и дело пошло. А Настя еще училась, могла не прийти на работу. Но такая красивая… — Женя улыбается, вспоминая Настю, опускает голову и смотрит на свои руки.

Вообще Женя улыбается практически постоянно — смущенной и блуждающей улыбкой, относящейся скорее к нему самому, чем к тому, что происходит во внешнем мире.

Он рассказывает, что перед началом работы в пекарне боялся, что тесто придется месить руками. У него это "никогда не получалось", хотя он и не пробовал. Успокоился, когда понял, что в пекарне все просто. Продукты делятся на сухие (мука, сахар, сода, соль, крахмал, разрыхлитель) и мокрые (бананы, сироп, сок, сливочное масло). Сухие надо смешивать в миске, мокрые — в миксере. О чем бы мы ни говорили, Женя всегда возвращается к Насте:

— Сначала мы с Владом вдвоем были на кухне. Больше некому было готовить. Уже и Насти этой не было. Красивая она была.

— Женя, как вообще проходит ваш день?

— Ну как. Прихожу на работу, потом еду домой, отдыхаю. Пока еду в маршрутке, уже хочется снова обратно, испечь какой-то кекс. Дома отдыхаю, за покупками иду. Если не надо за покупками – отдыхаю. Кофе пью, чай. "Вечерний квартал" люблю смотреть и другие проекты Зеленского. Смотрю иногда целыми днями, даже заряда в телефоне не хватает.

Жене нравятся комедии, и он любит петь. Слушает C. C. Catch, "Мираж" и "Нэнси". 24 декабря даже ходил на их концерт. На разговоре о музыке оживляется, из него уже не надо тянуть слова наводящими вопросами:

— Сначала мне у "Нэнси" понравилась песня "Дым сигарет с ментолом". А потом втянулся и полюбил еще "Отель" и другие песни. Завелся по полной. На первом месте у меня "Нэнси", на втором – C. C. Catch, на третьем — "Мираж", наверное. Раньше еще ходил на концерты Ирины Круг и Стаса Михайлова, цветы даже дарил. Но сейчас их уже не слушаю. У меня девушка есть, Юля, — Женя смотрит так хитро, что кажется, будто весь разговор о музыке был только ради этой фразы. — Мы с ней ходили на прошлый концерт "Нэнси" и хотели пойти сейчас. Но она заболела, и ее билет пропал. Мелочь, но все равно жалко.

Женя и Юля познакомились пять лет назад, когда учились в училище на сборщиков верха обуви. Женя очень подробно рассказывает, где находится училище — на Куреневке, недалеко от птичьего рынка и парка, в Куреневском переулке.

— Вам нравилось с обувью работать?

— Если честно, не очень. Там заготовки надо клеить, эти штуки к подошве присобачивать. Я вообще учиться не люблю. С этой Юлей вот встречаюсь. Поженимся, надеюсь, — Женя смущенно хихикает. — Мы на первом курсе познакомились. Я сначала равнодушно к ней отнесся. Мне Вика понравилась, и я ей в первый день написал записку: "Я тебя люблю".

— А вы и правда полюбили?

— Ну что-то было такое, возникало чувство при взгляде на нее. Еще тогда Марина была, мы с ней познакомились в Железном Порту. Встречались, потом разбежались. Она тоже в училище пришла. Это было что-то с чем-то. Такие бои были, что ужас. Особенно со стороны этой Юли. Она выливала на Марину чай, Вике пальцы ломала. Такие страсти были, — Женя гордо улыбается.

— Так Юля в итоге победила?

— Видимо, да. Потому что я сейчас с ней. У меня вообще много девушек по Киеву. Но любимая, конечно, только эта Юля. Надеюсь, будущая жена.

— Зачем тогда остальные?

— Ну как? Вдруг эта Юля меня бросит, будет тогда другая.

Банановые кексы. В среднем ребята готовят 10 кексов в день. Их доставкой тоже занимается человек с инвалидностью

Еще до знакомства с Женей Юля попала в аварию и теперь плохо ходит. Поэтому летом они гуляют во дворе, а зимой сидят дома. Женя говорит, что в Юле ему нравится мягкость характера. Его бывшая девушка была Тельцом по знаку зодиака, и Юля тоже Телец. Женя думает, что у Тельцов "душа добрее, чем у других знаков".

— О чем вы с Юлей разговариваете?

Женя оглядывается по сторонам, ерзает на стуле, смотрит то на стол, то в пол, то на меня, потом говорит:

— Это настолько сокровенное. Я не могу сказать, что не могу сказать. Но и сказать тоже не могу.

Женя еще раз оглядывается по сторонам, наклоняется ко мне и говорит на ухо, закрыв с обеих сторон рот руками:

— Целуемся в основном. С ней поговорить невозможно. Как только меня видит — сразу начинает целоваться, обниматься. Слова не дает сказать.

О девушках и о том, что происходит сейчас, Женя говорит охотнее всего. На остальные вопросы не то чтобы не отвечает, просто переводит тему. А может быть, и правда не очень хорошо помнит то, что происходило в прошлом.

— Я учился в интернате в Пуще. Вроде там было нормально. Когда мама уходила, у меня были такие слезы. Как будто внутри какой-то стержень, который все выдавливает, и слезы тоже. Сейчас мамы у меня уже нет. Я остался с братом, но брат не сильно адекватный. Только я в семье адекватный, — Женя смеется над собственной фразой.

— Женя, вы о чем-то мечтаете?

— Мечтаю? Уже даже нет такого, о чем я мечтаю. Хотел раньше стать водителем троллейбуса. Что-то тянуло. Один раз даже сон такой снился, что я за рулем троллейбуса. Мне нравится, когда рога слетают и что троллейбус ездит по проводам. Сейчас уже меньше мечтаю. Есть любимое дело, оно развеивает тучи мечтаний. В глубине ты мечтаешь всегда, а как сюда придешь, уже нет на это времени. Скорей бы приехать домой и отдохнуть.

Кирилл

Пока мы разговаривали с Женей, Кирилл успел раза три помыть пол в небольшом помещении кухни, постоянно поглядывая на нас. Когда Женя встал со стула, Кирилл сразу начал говорит о себе.

— Мне 21 год. Я на самом деле люблю увлекаться большим теннисом. Зимой мы играем в здании. Еще я ходил в реабилитационный центр на Виноградаре возле торгового центра "Континент", где конечная 26-го троллейбуса, потом — в еще один реабилитационный центр на Кошица, 8-а, возле школы. Мы там делали поделки. Еще я люблю людям помогать — прибираться. Один раз мы делали выставку в реабилитационном центре, и я стенды разбирал, подарки распаковывал. Мешки были завязаны, я их разрезал и доставал все оттуда. В конце тоже остался помочь, — кажется, если Кирилла не остановить, он может бесконечно вспоминать, как кому-то помогал.

Кирилл очень высокий и сильный, у него темные волосы и большие красивые темно-карие глаза. Когда он смотрит в упор, глаза становятся еще больше. На кухне и в разговорах с другими сотрудниками Кирилл говорил в полный голос, но теперь переходит почти на шепот и постоянно поглядывает на Оксану, которая сидит за соседним столом в двух метрах от нас. То ли опасается, не услышит ли она его слова, то ли как будто спрашивает: "Мама, а можно?"

Он явно послушный сын. Рассказывает, что, когда родители уехали в командировку, он "устроил дома революцию" — все вымыл, даже окна, батареи и кастрюли, вытер пыль со шкафов и приготовил еду. Когда папа приезжает из магазина с покупками, Кирилл спускается на лифте и приносит пакеты домой.

— Потом беру у мамы консультацию, куда что прятать, что разморозить или заморозить. Ну а так вообще, в свободное время могу отдохнуть, как это говорят — релаксация, телевизор посмотреть, песню послушать. Я люблю слушать диск, на нем нарисована мобилка и пистолет "форт" и написано "Реальный рэп". Мне нравится там 30-я песня. Группа "Ассаи", "Отец". Это песня про метель и про жизнь.

— Чем она вам нравится?

— Ну там о том, что на человека может что-то нахлынуть. Вьюга заносит, а ты идешь по жизни, спотыкаясь, с улыбкой на лице.

Счастье быть нужным. Каждый из сотрудников пекарни изменился с момента начала работы

С рассказа о песне Кирилл незаметно переходит на рассказ о друге, который есть у него в Кривом Роге, где живут бабушка и дедушка. У друга дома много проводов, и когда на него тоже нахлынет, он что-то делает с ними — чинит, паяет.

— У него синяя рубашка с погонами, и на ней нарисованы перекрещенные молотки — как у железнодорожника. Еще у него есть старшая сестра, она работает фармацевтом. Сначала была в аптеке на практике. Ей привозили лекарства в ящиках, она их распаковывала и клеила на них наклейки.

Кажется, если Кирилла не перебить, я узнаю все о людях, с которыми он знаком или о которых что-то слышал. О себе Кирилл говорит не так охотно.

— Вы говорили, что на друга иногда что-то может нахлынуть? А на вас?

— Что-то не припоминаю. У меня всегда нормальное настроение.

— А с тех пор, как вы начали работать в пекарне, ваша жизнь как-то изменилась?

Кирилл молчит и смотрит куда-то в сторону и вверх, думает. Оксана, которая до этого момента не вмешивалась в разговор, встает и подходит к нам.

— Он так десять лет будет вам рассказывать! Кирилл, давай, говори, твоя жизнь как-то изменилась?

— Ну мне нравится выпекать, творить.

— А еще как изменилась? — Оксана хочет получить более точный ответ.

— Когда я прихожу в пекарню, мы печем кексы для людей. Потом устраиваем чаепитие, о чем-то разговариваем — как прошли выходные, как дела, — Кирилл выглядит растерянным, не понимает, чего от него хотят.

— Тебе нравится в пекарне? Это же лучше, чем сидеть дома и ничем не заниматься? — дает подсказку Оксана.

— Ну почему, и дома тоже можно.

— Ну ты же вот видел ребят, которые дома сидят. Наверное, тебе все-таки лучше, чем им?

Кирилл вздыхает:

— Да.

Я спрашиваю у Кирилла, когда он в последний раз был счастлив, — в надежде, что на вопрос ответит он сам. Говорит, что не может вспомнить.

— Ты все время несчастный? — Оксана смеется, как смеются мамы маленьких детей, когда те говорят что-то вроде: "Тетя Ира толстая", а тетя Ира при этом сидит рядом. — Для тебя разве не было счастьем, когда ты с папой сходил на картинг? Когда встретился с Валеркой? Когда отвез племянникам и тете Тоне кекс? Когда сходил в театр?

Оксана много занимается с Кириллом и старается сделать его жизнь насыщенной. В ее голосе, кажется, звучат нотки обиды.

— Да… Конечно, это счастье, — растерянно отвечает Кирилл.

Но кажется, что счастье он находит не в этом, а в чем-то, что сложно сформулировать даже для себя.

Вова

Вова приходит в пекарню с опозданием, когда один кекс уже готов. Он ездит из Обухова, и маршрутки часто задерживаются. Вове 28 лет. Выглядит он, как тихоня-отличник. Немного полноватый, в очках с толстыми стеклами. Когда он вместе с другими ребятами и Оксаной готовит на кухне кекс, постоянно шевелит губами — будто рассказывает сам себе историю.

Первое, что Вова говорит о себе, — он пишет рассказы. В основном о собственных путешествиях. В 2008 году Вова написал рассказ о том, как они с родителями ездили в Москву — как ехали на поезде, пересекали границу, гуляли по Красной площади и другим достопримечательностям, а потом вернулись домой. В 2012 году появился рассказ о поездке в Литву, в 2014-м — во Львов.

— Я хочу быть писателем. Но когда началась война, стал бояться писать. Был такой писатель Олесь Бузина, и его убили. Я стал думать, что и со мной такое произойдет. Или что Путин дойдет до Киева, и тогда тоже писателей будут убивать.

— Бузина был связан с политикой, он не писал о путешествиях. Вам нечего бояться.

— Понимаю. Но потом еще мама купила принтер, и он сломался. Я подумал, что это знак. Еще у меня есть один рассказ, который я выдумал, — написал то, что со мной не происходило. Знаете фильм "Невероятные приключения итальянцев в России"? Так вот у меня про французов в Украине. Там есть девушка, Кристина, она живет в Париже, и парень, Костя, он из Львова. Они влюбляются друг в друга и едут сначала в Киев, потом в Одессу.

— А чем заканчивается рассказ?

— Они закончили учебу, магистратуру, поженились да и родили детей.

Еще одна страсть Вовы — транспорт. В детстве он мечтал стать водителем троллейбуса и покататься на электробусе. Вторая мечта сбылась прошлым летом во время поездки в Беларусь.

— Потом я вернулся, начал фантазировать и в компьютере убрал из Киева все маршрутки и заменил их электробусами. Хорошо получилось.

У Вовы плотный график. По вторникам и четвергам он ездит в пекарню, по понедельникам, средам и пятницам — в реабилитационный центр. Вове, правда, уже не очень там нравится — говорит, что вырос из этого.

— Но у меня там есть друзья и девушка. Правда, я хочу высокую девушку, а эта невысокая. И еще она иногда нервничает, поэтому, думаю, мама не отдаст ее замуж.

— Почему она нервничает?

— Не знаю. Друзей других у меня тоже нет. Правда, я нашел себе одного друга, тоже из Обухова. Но он в последнее время испортился, не берет трубку. Говорит, что не слышит. Когда-то у меня были другие друзья, но они выросли, кончили институты и работают.

— Вы больше не общаетесь?

— У нас разные интересы.

Кажется, что Вова ставит себя выше других ребят в пекарне, но ниже друзей, которые выросли и перестали с ним общаться. Возможно, из-за этого он страдает. У Вовы простая мечта — жениться. Что будет после этого — он не знает.

— Я очень люблю передачу "Орел и решка". Как-то я поехал на выставку и случайно встретил там ее ведущего. Я с ним сфотографировался и был счастлив от этого, выложил фото в Facebook. Может быть, когда-нибудь мне еще так повезет.

Влад говорит, что каждый из ребят изменился с сентября. Женя научился строить логические цепочки, Кирилл стал более уверенным в себе, а у Вовы в пекарне появился новый друг, Сережа.

— Вы когда-нибудь видели их счастливыми?

— Они счастливы почти все время, – улыбается Влад. — Но это не такое счастье, как у нас. Не пик жизни. Это счастье в работе — что-то делать, уставать и, как после спортзала, чувствовать, что ты сделал что-то нужное – в первую очередь для себя. Они не говорят об этом, но я знаю, что им важно быть нужными.

За бордовыми стенами пекарни по городу ходят миллионы людей, в том числе люди в таких же старомодных свитерах и парни с пятью девушками на примете, и люди с большими красивыми глазами, и фанаты тенниса, и те, кто мечтает стать писателем. Внутри себя они всегда мечтают, но, когда затягивает рутина, на это не остается времени. Они так сразу и не скажут, когда в последний раз были счастливы, но помнят, что в детстве у них были друзья, которые теперь стали успешными занятыми людьми и перестали с ними общаться.

• Читайте также: Встать как все. Как волонтер Дмитрий Щебетюк учит уважать человеческое достоинство

"Я бы хотел, чтобы больные лучше понимали здоровых, а здоровые — больных", — говорит Кирилл, глядя на воздух перед собой. Но, возможно, если бы люди вовсе не делили других на больных и здоровых, то этой разницы вообще бы не существовало.