Чужие здесь не ходят. Что такое ксенофобия и чем она вредит обществу

"Погибший мог нарваться", "Полиция защищает этот мусор?", "Их нужно не жалеть, а выгонять из Украины", "Пора зачищать этих мошенников и наркобарыг" — так комментируют в соцсетях новость об убийстве. Вечером субботы 23 июня несколько юношей, вооруженных ножами, напали на табор в окрестностях Львова. В результате 24-летний ром умер, ножевые ранения получили еще четыре человека, в том числе женщина и ее десятилетний сын.

"На фоне общей картины нападений и беспомощности полиции и государственных структур создается впечатление, что страной руководят радикальные группы, которые поступают как хотят", — говорит Земфира Кондур, вице-президент Международной благотворительной организации "Ромский женский фонд "Чирикли". Пока таборы ромов просто разгоняли, можно было рассуждать о неоднозначности ситуации, о том, что они сами виноваты, потому что ведут асоциальный образ жизни и не хотят работать. Однако произошедшее во Львовской области — это тяжкое преступление, совершенное на почве ненависти. "Его кололи ножами группой с однозначной целью убийства", — написал мэр Львова Андрей Садовой в Facebook.

Международные правозащитные организации неоднократно выражали озабоченность тем, что в Украине радикализуются ксенофобские настроения. Теперь очевидно, что так и есть. Фокус попытался разобраться в феномене ксенофобии, причинах ее возникновения и в том, насколько она присуща украинцам.

Определимся с терминами

Ксенофобию часто путают с расизмом, однако, несмотря на общие моменты, между этими явлениями есть отличия. Согласно разъяснительной записке ЮНЕСКО по поводу кризиса беженцев, расизм — это неприятие человека из-за разницы физических данных: цвета кожи, черт лица, типа волос. А ксенофобия — это страх, который испытывают к незнакомцам, чужакам, находящимся вне сообщества, его норм и культуры. В отличие от расизма, где объект ненависти четко определен, ксенофобия — более гибкое и многоплановое явление.

"Страх незнакомца" включает в себя всевозможные группы людей: это могут быть как иностранцы (в разные исторические периоды представители разных народов), так и люди внутри общества, которые изменили свое поведение и культурный код. Человек может родиться на соседней с вами улице, ходить вместе с вами в школу, но когда он становится, к примеру, баптистом или ЛГБТ, отношение к нему сразу становится опасливым.

Диапазон ксенофобских страхов гораздо шире, чем однозначное расистское пренебрежение и ненависть. В 2011 году группа ученых из университетов Амстердама, Осло и Pacifica Graduate Institute в Калифорнии предприняла сравнительное исследование ксенофобии как причины страха, присущего жителям разных стран. Оказалось, что люди боятся разного — и собственно поведения чужаков, и того, как они могут повлиять на сообщество. В Европе и Америке боятся, что чужаки навредят лично человеку, будут нелояльными, что культура сообщества изменится, а участники опроса утратят свою идентичность и потеряют контроль над политической системой в стране. То есть речь идет не только о пренебрежении или брезгливости по отношению к людям другой расы, но и о том, что чужаки вторгнутся в безопасный круг того или иного сообщества и необратимо изменят его.

Насколько они далеки

Есть разные методики, по которым социологи замеряют ксенофобию. Это и опросы о влиянии пришлых людей на политику, экономику и культуру страны, и подсчет проявлений ксенофобии вроде нападений или осквернения памятников — так, к примеру, замеряют уровень антисемитизма. Существует шкала социальной дистанции, именно по ней проводят исследования ксенофобии в Украине. Этим занимаются Киевский международный институт социологии (КМИС) и Институт социологии НАН Украины. Шкалу социальной дистанции еще в 1930-х сформулировал Эмори Богардус, один из отцов-основателей американской социологии. Шкала показывает не проценты, а расстояние, на которое сообщество готово приблизить чужаков. Участникам опросов предлагают определить круг, в котором они могут принять представителей той или иной группы или национальности. Таких "радиусов" семь — от близких родственников по браку до запрета въезжать в страну. Расстояние измеряется оценками от 1 до 7, где 1 — самое близкое. Далее ответы сводятся к средней социальной дистанции, которая показывает индекс ксенофобии.

Как рассказывает Владимир Паниотто, генеральный директор КМИС, институт проводит ежегодные замеры ксенофобии с 1994 года. Вначале средний индекс был 3,5, а к 2000 году он вырос до 4,5 балла, на этом уровне стабилизировался. Собеседник Фокуса считает, что повышение индекса связано с уровнем бедности — чем он выше, тем хуже люди относятся к незнакомцам. "В 2014 году мы ожидали, что индекс ксенофобии вырастет. К 2015-му так и случилось, но уже в 2016 году он снова упал и в принципе держится на довоенном уровне. Изменились показатели лишь у некоторых групп: ухудшилось отношение к русским и улучшилось к крымским татарам", — говорит Владимир Паниотто.

В опросы КМИС включает совершенно разные этнические группы: от самих украинцев до китайцев, африканцев и румын. По результатам опросов, отношение к ним мало меняется. Лучше всего участники исследований относятся к украиноязычным украинцам (индекс 2,1), затем идут русскоязычные украинцы, белорусы и русские. Гораздо хуже отношение к китайцам, африканцам и арабам. Но все это время на самом дальнем конце шкалы стоят ромы — с индексом 5,5, и отношение к ним не улучшилось за последние 20 лет, говорит Владимир Паниотто.

Лучшее всего участники исследований относятся к украиноязычным украинцам, затем идут русскоязычные украинцы, белорусы и русские. Гораздо хуже отношение к китайцам, африканцам и арабам. Но все это время на самом дальнем конце шкалы стоят ромы

Глубинная психология страха

Психологи утверждают, что агрессия и ярость — это проявления страха, а боимся мы того, кто на нас не похож. Психоаналитик Елена Платова отмечает, что в инстинкте самосохранения человека заложен механизм распознавания подобного и отличного — так человек оценивает степень безопасности окружающих. Если кто-то кажется нам опасным, тревога и напряжение возрастает. Подсознательно люди оценивают степень опасности по собственному образу и подобию. "Нам кажется, что если мы имеем дело с чем-то подобным, то это для нас безопаснее. Мы знаем, чего от него ждать, как с ним обращаться", — объясняет Платова.

Есть еще один глубинный критерий, по которому мы выбираем этого чужого, которого ненавидим и боимся: наши собственные негативные черты, которые удобнее не исправлять в себе, а ненавидеть в другом человеке, особенно в том, кто на нас не похож. "Предполагаю, что из этих черт украинцам характерна дистанцированность, отдаленность от других. Мы много лет жили в ситуации противостояния "хитрый и лох", стремления "сделать" другого. Мне кажется, что наше стремление к легкой наживе и не всегда уважительное отношение к правам другого человека — то, что мы в себе признавать не всегда любим, но ненавидим в других людях", — подчеркивает психоаналитик.

Испытывать агрессию и тревогу — естественно для человека, наш организм так устроен. Другое дело, как мы выражаем собственную агрессию и как реагируем на агрессию окружающих. Наши реакции формируются тем, в каком сообществе мы живем, какие культурные коды перенимаем от родителей. И здесь важно как контролировать насилие, а не игнорировать его, так и не скатываться в отрицание угрозы. Елена Платова уверяет, что если ксенофобию и связанную с ней тревогу не контролировать, страх и напряжение будут расти, мир будет казаться все более недружелюбным и в итоге жизнь превратится в "персональный ад". А постоянное подавление агрессии приводит к тому, что человек не в состоянии защитить себя и, столкнувшись с опасностью, просто цепенеет. Так происходит во время терактов в местах большого скопления людей: к примеру, при массовых расстрелах гибнут десятки людей.

Земфира Кондур: "Украинцы радуются, что радикалы убирают таборы ромов, защищая сограждан. Они не понимают, что завтра эти люди могут напасть на них по еще какой-нибудь причине"

Портрет ксенофоба

Владимир Паниотто говорит, что факторы влияния на уровень ксенофобии стабильны. Главные из них — тип и размер поселения и уровень образования. Если человек живет в селе и образован хуже горожанина, больше вероятность, что он боится и ненавидит чужаков. Пол, языковая и этническая принадлежность жителей Украины гораздо меньше влияют на развитие ксенофобии.

Есть еще один важный фактор — возраст. В 1990-е годы сохранялась четкая зависимость: чем старше человек, тем более он подвержен ксенофобским настроениям. Однако в последнее время, по замерам КМИС, произошли изменения, потому что к уязвимым для ксенофобии возрастным группам добавилась молодежь до 30 лет. Этот социологический феномен мы и видим в действиях радикальных организаций. Психологическая причина уязвимости обеих групп — неуверенность в своих силах, в способности справиться с внешними угрозами. Как уточняет Елена Платова, 18 лет — это поздний подростковый период, в этом возрасте, пытаясь разобраться в себе, люди могут бросаться в какие угодно крайности. В старшем возрасте человек тоже может ощущать боязливую ненависть из-за неуверенности в себе, утраты сил и возможностей.

"Персональный ад"

"Украинцы радуются, что радикалы убирают таборы ромов, защищая сограждан. Они не понимают, что завтра эти люди могут напасть на них по еще какой-нибудь причине", — говорит Земфира Кондур. Может показаться, что она просто защищает своих и рассказывает страшилки о том, что все мы в опасности. Однако проявления ксенофобии и нетерпимости становятся все более частыми и охватывают все больше объектов для ненависти. Ими становятся не только ромы, но и ЛГБТ-сообщество и даже ни в чем не повинный "гендер", который обвиняют в разрушении института традиционной семьи. "По большому счету нет границ инаковости: мужчины и женщины, белые и черные, больные и здоровые, сероглазые и кареглазые… Если доводить до абсурда, то любой человек может подойти к вам и сказать: "Не нравишься ты мне, потому что ты на меня не похож". И это проблема, потому что следующий шаг в этой ситуации — "Я тебя отменяю". Эта отмена может быть как символической, так и физической", — говорит Елена Платова.

Контролировать насилие с обеих сторон должен не суд Линча, а государство. Равно как и определять политику в отношении национальных меньшинств. Этого не делается, ведь, к примеру, "Стратегия защиты и интеграции в украинское общество ромского национального меньшинства", призванная социализировать ромов, не выполняется, как мы видим по стихийным таборам, появляющимся по всей стране. Но что мы можем сделать здесь и сейчас? Например, задать себе вопрос о том, кто для нас чужак. Насколько близко в наш круг мы готовы пустить непохожих на нас людей? Дав честный ответ, мы вычислим персональный уровень страха и тревоги, которые привносят в нашу жизнь "персональный ад" и влияют на каждодневные решения.