Союз торговли и милиции: репортаж с крупнейшего рынка на железной дороге

– Подонок! – раздается женский крик из окна поезда.

Из-под вагона выскакивает парень и бежит сломя голову. За руку его хватает милиционер.

– Начальник, пиво с меня, пиво! – отмахивается вор.

Улыбаясь, страж порядка отпускает его, по-отцовски хлопая по плечу.

Это Джанкой. Вокзал. Колонны в стиле хай-тек, красивая плитка – так современно он теперь выглядит. В трех шагах, впрочем, остался прежний город-базар – с шумными грязными рынками и легендами о криминальных авторитетах. За лето этот железнодорожный узел пропускает до 5 миллионов человек. Их кормят две сотни торговцев на центральном и западном вокзалах. Союз милиции и торговцев нерушим: люди отдают дань за каждый отработанный день, в случае необходимости расписываются вместо понятых при задержании, за это им разрешают и торговать, и воровать.

На дынях – 10 тысяч
Татарин Миша из простых спекулянтов дынями. Войдя в положение безработной супружеской пары из Киева, а именно так представились корреспонденты Фокуса, он берет шефство над нами. Миша невысокого роста, в пыльной одежде, резиновых шлепках поверх белых носков. В вокзальном бизнесе давно, сулит и нам хорошие заработки.

– Тут и 10, и 15 тысяч гривен в месяц заработать можно. Цыгане так и живут: лето поработал, за зиму проел.

На оптовый рынок, где отовариваются торговцы, круглосуточно свозят бахчевые, овощи, ялтинский лук. Купил-продал, купил-продал – курсируют день напролет спекулянты. Как и полагается, выглядит оптовый мрачно и грязно: обшарпанный ларек с самсой, грязь под ногами, пьяницы, попрошайки. Подпирая стену туалета, торговцы бросают на грязный пол полиэтиленовые мешки и усаживаются ждать товар. Татарин Миша решается на красивый жест и дарит мне 50 кульков для упаковки дынь.

– Денег не надо! Это старт для бизнеса. Бери дыню не дороже 4 гривен за кило, а лучше по 2,80. В первый день 30–40 килограмм хватит с головой, наловчишься – будешь сотню продавать.
Торговать дынями выгодно оптом, по 2–3 в пакете. Украинцам продаем по 25–30 гривен, но не дем-пингуем – дешевле 15 не отдаем. 100 рублей (около 23 гривен) – цена для москвичей. Рубли на джанкойском вокзале вообще вторая национальная валюта.

Прятать дынные мешки приходится в кустах за вокзалом, но нас сразу предупреждают: городская милиция за аренду кустов надумала собирать дань – по 5 гривен в день. Торговцы ворчат, но в ссору не лезут.

Жандармы в белом
– Начальник, красный подержи! – кричу проводнику и проскальзываю под вагонами, чтобы успеть на поезд. Без навыка беганья под поездами на вокзале не заработать.

– Ну купите дыньку. Последняя осталась! – уговариваю москвича.

– Слышь, ты, отвали, – угрожает он мне кулаком.

Заметив нашу робость с непривычки, цыганка лет пятидесяти берется учить рыночной экономике.
– Во-первых, будь понаглее. Во-вторых, фокусы знать надо. Учись. Под горкой персиков, например, кладешь картонку, чтобы внутри ведро осталось пустым. В ведре персиков на 15 гривен, а продаешь за 40. Только всегда бери ведро обеими руками, будто тяжелое. Ведра здесь на любой вкус – и двойные, и тройные, и с тазиками, которые дно поднимают, и с камнями, – смеется она.

Вокзал охватывает эйфория при виде московских и минских поездов – здесь самые щедрые покупатели.
– А помнишь, горели склады в Новобогдановке? Поезда застряли, наши неделю носили воду, еду. А я, дурак, домой ездил, – сожалеет Миша. – Мелкие поломки на час-два мы не обслуживаем – пока добежишь, пропустишь три московских поезда.

Среди торговцев на Центральном вокзале нет лидера, руководят процессом жандармы в белом – сотрудники линейного отделения милиции. Высоких парней с большими резиновыми дубинками все знают в лицо и по имени, заискивающе здороваются. Рассказывают, каждый день они собирают по 20 гривен с торговца, это порядка 120 тыс. гривен в месяц.

Раз в день дежурные запрещают выходить на перрон – так, для спокойствия начальства и чтобы власть продемонстрировать.

– И попробуй ослушайся: сначала товар разобьют, потом почки отобьют, – говорит Миша. – Думаешь, зачем они с дубинками ходят? Однажды ко мне один подкрался да как врежет палкой по рукам. Я ведро с абрикосами выронил, а он, сука, стоит и не дает собрать их с земли. Одного за такое здесь просто загнали под темный мост и избили.

Сушеная амброзия
– Львовский, погнали все на запад! – кричат нам новоиспеченные коллеги.

С Центрального срывается толпа людей и мчит по мосту на второй, Западный вокзал. Перрон здесь особенный: заправляет торговцами наш новый работодатель – курд Энвер и одна из его двух супруг Дина. Если ты не с ними – плати милиции 5 гривен в день.

Дом курдов стоит прямо над перроном. У Дины в распоряжении стол, холодильник, плита и старая сковорода. Ее графику не позавидуешь – подъем в 5 утра, 20 минут жаришь чебуреки, бежишь на звук поезда, снова жаришь, снова бежишь.

– Наш вокзал всех кормит. Недавно зятю 60 тысяч гривен одолжил, все никак вернуть не может. Отбиваю убыток торговлей. Только на пол-литровых банках икры мои пацаны по 2 тысячи гривен в день рубят.

– Красной? – интересуемся.

– Краснее не бывает – из водорослей. Как и марихуана – самая травяная.

Икра и трава – элитная ниша. Банку красной Энвер дает под реализацию, с продажи просит 40 гривен.

– Это и крыша милиции, и защита наших пацанов, горой за тебя стоять будут.

За торговлю наркотиками приходится отстегивать милиции 500 гривен в месяц.

При всем желании джанкойских торговцев марихуаной наказать можно разве что за нелицензированную фитотерапию – по 200 гривен умельцы продают пакеты с высушенной амброзией или простой травой.
– Это при том, что в Джанкое полно дворов, засаженных коноплей. Кури не хочу, – смеются торговцы.
– Так ведь и курят все. Не город, а помойка какая-то, – добавляет Энвер.

Тащить и не пущать
– Полночь, живо лавочку занимайте, вы здесь не одни желающие, – по-отцовски скомандовал Миша.
Сам он живет в синем старом фургончике вместе с родственниками. Днем это склад дынь, ночью – апартаменты.

– Взял бы вас к себе, но некуда. Да и расписываться в ментовке пора, – прощается Миша.

– За отработанный день?

– Тут круговая порука – заставляют понятыми работать у милиции. Под всяким доводилось подпись ставить. А что делать!

Жесткие лавки, шум поездов, бездомные – о сне мы даже не мечтаем. Помятые, как и полагается вокзальным жителям, встаем в 4 утра и снова отправляемся на оптовый. Бросаясь на ящики, чтобы застолбить товар, наши новые друзья покупают товар.

– Эй, хоть зеленых дынь мне оставь, за день на солнце пожелтеют, буду вечером толкать, – кричит кто-то продавцу.

Вернувшись с оптовки, застаем пустые перроны – то ли из Днепропетровска, то ли из Симферополя приехали милицейские шишки. Непослушных цыганок, прячущих под юбками дыни, милиция без разбору вяжет.

– Извини, дорогая, мне по шапке дадут. Работа, – произносят линейные и уводят попавшихся под руку в участок.

"Джанкой – город чебуреков"
Мэр Джанкоя Валентин Синицкий считает, что вверенный ему город славится не только вокзалом

– Джанкой называют не только воротами Крыма, но и самым криминогенным городом полуострова. Согласны с этим?
– В советское время мы были на слуху у всей страны – разбой, рэкет, мошенничество. Сейчас криминальных авторитетов у нас не осталось, за последние четыре года одни сами на тот свет ушли, других отправили принудительно. Сегодня местные в основном работают на рынках, мелких предприятиях, многие в службе такси.

– Можете назвать цифры – сколько происшествий фиксируется в день?
– В среднем четыре: два телесных повреждения, несколько краж и жалоб на мошенничество. Что скрывать, жалуются люди на вокзал – вышли из вагона, открыли рот и кошелек и оказались ограбленными. Но происходит это везде, хоть в Киеве, хоть в Джанкое.

– Вы пытались справиться с привокзальной торговлей, обустроить цивилизованный рынок?
– Вокзальная милиция вроде бы пытается справиться, но, по слухам, они берут с торговцев деньги – десятку или что-то около этого. Кому верить – непонятно. Да и в подмогу им городу дать некого – раньше в милиции было 540 человек на 37 тысяч жителей. Теперь 240 по штату, а в наличии всего 180. Мы пытались сделать торговые ряды, но рынок моментально превращается в оптовый. Не для пассажиров. Кстати, сам я на вокзале ничего не покупаю, потому что слишком дорого.

– Сами местные не изъявляют желания навести порядок в городе?
– Однажды торговцы с железной дороги устроили под мэрией митинг. Я им предложил идти в коммунальные службы, город мести. Думаете, кто-то согласился?

– С чем для вас лично ассоциируется Джанкой?
– Мои друзья называют Джанкой городом чебуреков. Все у нас чебуреки едят, всю жизнь. А раньше город консервным заводом славился. Шикарную баклажанную икру выпускал!

Евгения Даниленко