После НАТО. Чем грозит раскол внутри Трансатлантического альянса

На минувшей неделе после выхода США из ядерной сделки с Ираном канцлер Германии Ангела Меркель заявила: "Ушли времена, когда США просто защищали нас. Поэтому Европа должна взять собственную судьбу в свои руки, и в этом заключается наша задача на будущее". Мировая пресса тут же принялась обсуждать перспективы нового мирового порядка. Без НАТО. В Foreign Policy, например, появилась публикация Джеймса Трауба — известного американского журналиста, пишущего на темы политики и международных отношений, — с характерным названием "Покойся с миром, Трансатлантический альянс". Действительно ли в отношении НАТО можно сказать: пациент скорее мертв, чем жив? И как это может отразиться на мировом порядке?

Холодная война: от СССР до России

Североатлантический альянс создан в 1949 году как ответ на потенциальную "советскую угрозу". Тремя годами ранее Уинстон Черчилль произнес свою знаменитую фултонскую речь, в которой отметил насаждение по всему миру послушных коммунистических пятых колонн, подчиняющихся указаниям Москвы. Чтобы стать реальным гарантом мира, подчеркнул он, Объединенные Нации должны иметь собственные вооруженные силы, сформированные на международной основе. И таким образом "на основе военной силы англоязычного содружества найти взаимопонимание с Россией". Фултон был родиной президента США Гарри Трумэна, последний сопровождал Черчилля в его поездке по стране и присутствовал на его выступлении.

Год спустя сам Трумэн представил конгрессу внешнеполитическую доктрину, которую потом назвали его именем. Главным ее положением было: народам некоторых стран против их воли навязываются тоталитарные режимы. Экспансия исходит от Советского Союза. Ей необходимо противостоять. Это соображение стало фундаментом для создания военно-политического блока.

Первый генсек НАТО Исмэй Гастингс описывал цель Альянса в Европе так: "Удерживать русских в стороне, американцев — внутри, а немцев — под". До окончания холодной войны натовцы официально не участвовали ни в одной военной операции. Затянувшаяся пауза была нарушена в 1994 году в Боснии. Кроме бывшей Югославии, войска НАТО позже задействовали в Афганистане, Ираке и Ливии.

Иными словами, в эпоху противостояния двух систем основная задача — укрощение Советского Союза — выполнялась Альянсом в той же мере, в какой оружие массового поражения служило предостережением против развязывания войны. Это было ружье, которое не стреляло, но мрачноватый вид которого не только внушал вдохновение советским карикатуристам, но вполне адекватно оценивался кремлевскими правителями.

В 1954 году, в постсталинскую эпоху, Москва даже направила ноту, призвав рассмотреть "совместно с заинтересованными правительствами вопрос об участии СССР в Североатлантическом договоре". Инициативу, однако, отклонили. "Соискателю" объяснили, что организация является "больше, чем военной", а само предложение назвали противоречащим "принципам, от которых зависит система обороны и безопасность западных государств". Через год появился "наш ответ Чемберлену" — Варшавский блок.

За почти 70-летнюю историю Альянс увеличил число своих участников с начальных 12 до 29, пережив семь расширений. Причем лишь три первые из них осуществлены до распада Советского Союза. Остальные — уже после того, как главный идеологический противник НАТО почил в бозе. Это всегда было предметом острых дискуссий между Россией как правопреемником СССР и представителями Альянса. Москва утверждала, что, мол, имелись незафиксированные на бумаге договоренности о том, что в Восточную Европу НАТО двигаться не будет. Альянс этот факт отрицал. Дополнительную смуту в полемику вносил первый и последний президент Советского Союза Михаил Горбачев. В одних интервью он подтверждал такие устные договоренности, в других — опровергал.

Практически до аннексии Крыма Россией и начала войны на Донбассе Альянс, если оставить за скобками его функцию "всемирного полицейского", существовал в условиях некой размытости стратегических целей. И реагировал на новые вызовы времени, что называется, ситуативно. К примеру, после вой­ны в Грузии в августе 2008-го министры иностранных дел стран — членов НАТО прекратили отношения с Россией. Но чуть более полугода спустя "прегрешения" Москвы забыли, и все вернулось на круги своя.

В 2010 году была наконец сформулирована концепция "Активное участие, современная оборона", где подчеркивались три важнейшие задачи: коллективная оборона, кризисное регулирование и безопасность на основе сотрудничества. Но к радикальному пересмотру своей доктрины НАТО подтолкнули украинские события. Именно отталкиваясь от них, тогдашний генсек организации Андерс Фог Расмуссен призвал европейских членов Альянса к увеличению расходов на оборону. "Никто в НАТО не желает возвращения холодной войны, — заявил он, — но мы видим, что Кремль пытается повернуть время вспять и разделить Европу на сферы влияния. Мы должны встать на защиту наших ценностей <…> и системы международных правил". Тогда же военное сотрудничество с Москвой прекратили.

Год спустя британское издание Financial Times сообщило о самом крупном усилении контингента войск США в Восточной Европе с советских времен. Но самое главное — отметило, что "НАТО уверенно возвращается к своей основополагающей задаче". И на этом новом этапе в качестве главного агрессора рассматривается уже наследница Советского Союза — Россия. Сомнения в том, что Альянс остается востребованным, были выброшены в мусорную корзину. Еще через год на саммите организации Россию признали главной угрозой безопасности НАТО, а ее сдерживание официально провозглашено новой миссией Альянса.

Ценности, прагматика и противоречия

Джеймс Трауб, "похоронивший" Альянс в упомянутой выше публикации, высказывает мысль, что существование НАТО удерживалось в течение более чем трех десятилетий не столько из-за стратегической необходимости, сколько благодаря конвергенции ценностей либерального послевоенного порядка. "Теперь старший партнер Альянса, США, — утверждает он, — потерял интерес к этим ценностям".

Это очень точная констатация факта. Не только Трауб указывает на кризис ценностей в современной Америке. О том же пишет Томас Фридман, сравнивая американскую и китайскую модели выстраивания отношений с иностранными партнерами. "Внешняя политика США всегда была циничной, — замечает Фридман, — ее деловая сторона, в частности, во времена холодной войны была скорее такой: "Разделите наши ценности, и мы сможем быть союзниками". Однако ясно, что Трамп хочет, чтобы американцы действовали, как Китай: "Не демонстрируйте мне свои ценности. Покажите мне ваши деньги и покупку оружия. Не считайте меня своим союзником. Воспринимайте меня как своего лендлорда. Платите за защиту, и мы сможем быть друзьями".

БЕЗ ШТАТОВ. Канцлер Германии Ангела Меркель призывает Европу взять безопасность ЕС в собственные руки

Нынешний обитатель Белого дома — из тех прагматиков, которые не понимают, зачем Вашингтону переплачивать. В особенности там, где речь идет о партнерстве. Ему нельзя отказать в логике. Партнерство — это все-таки более-менее равноправные отношения, в которых все стороны несут свою долю ответственности. Да, почти всегда есть младший партнер и есть старший. Но ты либо платишь по подписанным векселям, либо подчиняешься. Имитировать равноправие — не менее сложно, чем оргазм. Во всяком случае продолжаться до бесконечности это не может. Когда-то грянет разоблачение. Трамп потому и позволяет себе довольно бесцеремонное обращение с европейскими партнерами, что их положение больше смахивает на положение содержанки.

Достаточно взглянуть на то, какие средства расходуют страны НАТО на вооружение. В 2016 году из общей суммы в $918 млрд $664 млрд приходилось на долю США, $60 млрд — Великобритании, почти $44 млрд — Франции, около $41 млрд — Германии. Остальные значительно отставали даже от параметров европейских лидеров. Но дело, собственно, не в чистых цифрах. В конце концов, с американской экономикой сегодня вообще если кто и может тягаться, то только Китай. Есть относительный показатель — процент расходов на оборону (тот самый, к увеличению которого призывал в 2014 году Расмуссен). Вашингтон добивается, чтобы его партнеры тратили на эти нужды не менее 2% ВВП страны. Сами Соединенные Штаты здесь не скупятся. В 2016-м они выделили на указанные цели аж 3,6%. К покорению таких заоблачных высот никто никого не обязывает. Однако парадокс партнерства внутри НАТО состоит в том, что из всех остальных стран лишь Великобритания (2,2%), Польша (2,0%), Греция (почти 2,4%) и Эстония (около 2,2%) смогли преодолеть этот барьер. Остальные как-то не особо заморачивались на этот счет. И, похоже, не собираются этого делать впредь.

Когда Трамп пеняет Меркель на то, что Германия не выполняет своих обязательств в этом вопросе, он говорит вполне здравые вещи (все-таки 1,2%, выделенные Берлином на оборону, совсем не те цифры, которые могут его устроить). Однако какой-то внятной реакции на свою критику американский лидер не получает. Последняя ремарка госпожи канцлер состояла в том, что, мол, двухпроцентные траты на нужды обороны не являются "фетишем", но отражают напряженную ситуацию в мире. И Германия будет к этому показателю стремиться. При этом министр обороны этой страны Урсула фон дер Ляйен в минувший понедельник заявила, что Берлин к 2025 году намерен увеличить соответствующие расходы примерно до 1,5% ВВП. Всего-навсего. Что по этому поводу должен думать человек, глядящий на мир из окна Овального кабинета? Что его тупо "кидают на деньги"? И что он, который сам после выборов помазан Россией, как дегтем, должен думать о своих европейских партнерах, которые вроде как согласны с тем, что Россия — основная угроза для стран НАТО, и в то же время заявляют (как это сделала на днях Меркель), что Европа должна поддерживать дружеские отношения не только с США и Британией, но и с Россией?

В сущности в таком подходе Берлина кроется по крайней мере часть объяснения, почему необязательно повышать расходы на оборону. И в чем-то он повторяет европейскую историю конца 1930-х годов, когда агрессора с нашлепкой усов пытались умиротворить. И даже "отмыть" в общественном мнении собственных стран: дескать, он не такой уж и монстр, с ним можно иметь дело и т. д. Аналогия здесь состоит не в том, похож ли Путин на Гитлера. А в том, что Европа продолжает играть в декларирование идеалов, за сохранность которых не готова платить. Почему на этом фоне Трамп должен оставаться приверженцем конвергентных ценностей, когда никто в Европе (кроме, возможно, Лондона) не выказывает никакого намерения их отстаивать. Трампу куда проще взять калькулятор и с цифрами в руках доказать партнером, что НАТО превратилось в благотворительный фонд, основным пайщиком которого являются США.

Трамп очень много критиковал Альянс во время избирательной кампании. И даже уже победив в ней, продолжал утверждать, что НАТО — пережиток прошлого и обходится США слишком дорого. В конце концов даже те, кого его нападки сильно задели (в том числе нынешний генсек НАТО Столтенберг), начали потихоньку соглашаться с ним. В апреле минувшего года Трамп на совместной пресс-конференции со Столтенбергом вдруг сменил гнев на милость и сказал, что больше не считает организацию устаревшей. Но при этом призвал членов НАТО "выполнить свои финансовые обязательства и заплатить то, что должны", имея в виду пресловутые 2% ВВП на оборону. Столтенберг тогда заверил, что лучшее распределение финансового бремени между странами стало для него главным приоритетом. Но пока не очень похоже, что приоритетность задачи для генсека превратилась в ее решение.

Можно сколько угодно критиковать Трампа. Но дело все же не в самой этой фигуре как таковой. Постоянный представитель Франции при ООН Франсуа Делатр недавно обвинил США в суперизоляционизме. Однако при этом отметил: "Возможно, будущий президент восстановит мультилатерализм, но лично я опасаюсь, что выход США (из альянсов и многосторонних договоров) — это надолго. Он начался еще до президента Трампа и, боюсь, продолжится после него". Справедливые слова. Поскольку кто бы ни находился в Белом доме, его поведение и поступки определяются айсбергом проблем в значительно большей степени, чем личной эксцентричностью.

"Неуплата членских взносов" — лишь часть этого айсберга. Да, она ослабляет НАТО — так считают в Вашингтоне. Но еще более делают ее уязвимой, например, такие сделки, о которых сегодня заявляет Анкара. Турция, член организации с ее первого расширения в 1952 году, решила закупить в качестве средства ПВО зенитно-ракетные комплексы С-400. У России. К чему это может привести? К эффекту Троянского коня. По мнению военнослужащих НАТО, комплексы могут стать своего рода "оком Москвы" на территории Альянса. Поскольку турки при использовании этих систем будут зависимы от российской помощи на протяжении нескольких лет. А полученные за это время данные могут стать достоянием Москвы. Кроме того, с помощью программного обеспечения С-400 Россия сможет собрать все данные об американских истребителях пятого поколения F-35 — их Турция наметила приобрести свыше сотни. Трудно сказать, воплотится ли в жизнь российский контракт. Пока, по словам генсека НАТО, есть лишь заявления о покупке и нет никакого договора. Но это может стать универсальным шантажом со стороны Анкары, чья политика не только в военной сфере отличается подобными умениями играть на противоречиях внутри любых международных союзов или на подступе к ним.

Ахиллесовы пяты Альянса торчат там и сям, как угловатые колени на полотнах Сальвадора Дали. Так что если Трамп решит из него выйти, ему даже не будет особой нужды что-либо выдумывать. Вопрос лишь в том, что придет (если придет) на смену НАТО?

Новое мироустройство: возможно ли?

В 1948 году ряд европейских стран заключили WEU — Западноевропейский союз. Это был странноватый конструкт, о котором сегодня мало кто помнит. Часть функций у него почти сразу после своего создания отобрало НАТО. Подписание в 1992 году Маастрихтского договора о создании Евросоюза стимулировало некоторое оживление его деятельности. Реформирующее ЕС Лиссабонское соглашение, подписанное в 2007-м и вступившее в силу в 2009-м, в котором фактически дублировалась натовская формулировка (если какое-либо государство стало жертвой агрессии, другие страны обязаны оказать помощь и поддержку "всеми возможными средствами"), в конце концов почти и вовсе превратило WEU в "бумажного тигра", по-тихому ушедшего в небытие в 2011-м.

Может ли Европа создать нечто подобное WEU? Вряд ли. Внутри ЕС хватает государств, которые не хотят лидерства Германии и Франции. Страны Балтии, Польша, Словакия — все они оказались в ЕС через НАТО. И единственная страна, которую они могут признать в качестве лидера, — США. Так что предпринять шаги на поприще создания какого-то чисто европейского военно-политического блока Макрон и Меркель, конечно, могут, но не факт, что их ждет большая поддержка.

Второе. На новый альянс, если даже представить, что он будет создан, точно так же требуются деньги. Пресловутый процент от ВВП. Если сегодня большинству европейских стран жалко тратиться на оборону, даже несмотря на предостережения аналитиков НАТО, которые отмечают в своих докладах, что с 2009 года российская армия переживает период "быстрого возрождения" со всеми вытекающими угрозами, то почему они вдруг раскошелятся, вступив в какую-то новоиспеченную структуру?

Третье. Выборы в некоторых европейских странах свидетельствуют о том, что к власти приходят националисты и популисты (Италия, Венгрия). А это те силы, которые всегда подвергают сомнению международные институции, какие бы блага те ни сулили. Договориться с ними будет непросто. А уж склонить к каким-то вменяемым двухпроцентным "квотам" — и подавно.

Наконец, не только в Европе дело. Вопрос, на который сегодня трудно ответить: а что будет с остальными членами НАТО, если организация распадется? С той же Турцией. Куда она начнет дрейфовать? К США? К России? К какому-то исламскому союзу?

В немецком издании Der Spiegel почти одновременно с выступлением Ангелы Меркель появилась редакционная статья "Настало время Европе присоединиться к сопротивлению". В ней буквально "с порога" заявлено: "Решение президента США Дональда Трампа выйти из иранской ядерной сделки означает временное приостановление Трансатлантического альянса". И поставлен вопрос: что теперь? "Сопротивляться", — предлагает автор. Организовать против Трампа, обвиненного во всех бедах, политическую и медийную борьбу. То есть фактически начать расширять наметившуюся брешь вместо того, чтобы осмыслить причины ее возникновения.

Если за подобной "артподготовкой" последуют реальные действия и заявления политиков, тогда Альянс и впрямь может приказать долго жить. При этом больше всего пострадают именно европейские страны. Они окажутся один на один с Россией — главным (если не считать разного рода террористических организаций) бенефициаром подобного хода событий. Москва получит возможность еще беззастенчивее играть в свои гибридные и прочие войны. Теперь уже не только в Украине.