Договор с диктатором. Что изменил саммит Трампа и Ким Чен Ына

"Эпохальное событие огромного значения", как названа встреча Трампа и Ким Чен Ына в подписанном ими итоговом документе, состоялось. Можно ли это и в самом деле назвать глобальным прорывом? Или же здесь более уместен скепсис в духе редакционной статьи британской The Guardian, появившейся накануне встречи: "Не называйте это дипломатией. Это шоу, за которое мы все расплатимся"? Сегодня ответ неочевиден. Меморандум о намерениях — а пока ничего другого на этой политической кухне не появилось — может так и остаться "бумажным тигром", если в будущем обе стороны не наполнят его реальными делами. Во многих смыслах рукопожатие в Сингапуре лидеров двух держав, до сих пор находящихся в состоянии необъявленной войны, имеет вынужденный характер. Понимание того, почему вообще оно стало возможным, отчасти проливает свет на то, что может за ним последовать. И кто в результате окажется в выигрыше.

Ядерная повестка. Итоги саммита

Май нынешнего года прошел под знаком ожидания не только того, состоятся ли переговоры Трампа с Кимом, но и гадания о самой повестке встречи: что в нее будет включено? Вопросов между двумя странами накопилось так много, что американские чиновники на всякий случай готовили даже запасной план на второй день переговоров. Однако в результате все ограничилось несколькими часами общения, пожатием рук и улыбками перед камерами журналистов, коктейлем из авокадо с креветками и оптимистическими речами, которые сопровождали текст коммюнике. Последний выглядел вполне обнадеживающе, а среди ключевых положений значились:

— Соединенные Штаты и КНДР обязуются установить новые отношения в соответствии с желанием народов двух стран достичь мира и процветания;

— державы объединят свои усилия по созданию прочного и стабильного мирного режима на Корейском полуострове;

— подтверждая положения декларации, подписанной 27 апреля 2018 года в Пханмунджоме между лидерами КНДР и Южной Кореи, КНДР обязуется добиваться полной денуклеаризации Корейского полуострова;

— США и КНДР обязуются проводить работы по поиску останков военнопленных, включая немедленную репатриацию тех, кого уже идентифицировали.

Первые два пункта — декларативные. Последний — больше обращен к прошлому, хотя возврат Пхеньяном останков тех, кто погиб на северокорейской земле, успел обрасти современными скандалами. Японцам как-то вернули прах их соотечественников, но позже выяснилось, что вернули покойников с другими ДНК.

И лишь третий пункт составляет квинтэссенцию того, ради чего, собственно, весь саммит Вашингтоном и затевался. Возможность его реализации как раз и вызывала дискуссии в среде аналитиков.

В день встречи Трампа с Кимом издание The New York Times предупредило: огромный объем ядерной программы Северной Кореи означает, что это будет самым сложным разоружением в истории. И что обе стороны, возможно, даже не имеют определения денуклеаризации, на котором бы они сходились.

Расхождение в том, что именно следует делать для превращения Корейского полуострова в безъядерную зону и в какой последовательности, может стать серьезным камнем преткновения на пути воплощения в жизнь того, что было положено на бумагу и скреплено подписями двух лидеров. С этой точки зрения весьма симптоматично, что Ким Чен Ын ничего не ответил на трижды заданный корреспондентами из делегации Белого дома вопрос: откажется ли он от ядерных ракет? Сегодня это резонно расценивать как предусмотрительную осторожность политика, но в будущем такая позиция может завести переговоры в тупик, о котором предупреждала английская пресса: в долгосрочной перспективе состоявшийся саммит может даже обострить ситуацию. Если стороны не достигнут того, чего хотят, то взаимное недоверие лишь возрастет.

Как поведут себя в этом случае Соединенные Штаты, секретом не является. Госсекретарь Майк Помпео заявил журналистам в Сингапуре в понедельник, что "полная, верифицируемая и необратимая денуклеаризация Корейского полуострова — это единственный результат, с которым согласятся США". До этого санкции против Пхеньяна останутся в силе, а "если дипломатия не пойдет в правильном направлении, эти меры будут ужесточены".

Помпео — человек, которому поручено вести дальнейшие переговоры с представителями КНДР. И его сингапурские заявления выглядят значительно непримиримее, чем заявления его патрона. Трамп на пресс-конференции после саммита был все-таки менее радикален: "Санкции будут сняты, когда мы будем уверены, что ядерные ракеты (КНДР. — Фокус) больше не будут эффективными".

Так что, похоже, переговорный процесс, начатый "добрым полицейским" Трампом, расточавшим чуть ли не елей в адрес Ким Чен Ына, может быть продолжен "злым полицейским" Помпео. Неожиданности в этом нет: прагматика в международных отношениях всегда жестче и конкретнее, чем благодушные декларации, сказанные на публику. Вопрос: понимал ли это корейский лидер, решившийся на переговоры с руководителем "империи зла", как совсем недавно называла Соединенные Штаты пресса КНДР? Вероятнее всего, да. Но у него было слишком узкое поле для маневра.

Без чучхе. Что сделало лидера КНДР покладистым: кнут или пряник

Ядерные испытания и запуски баллистических ракет, устроенные северокорейским диктатором, подняли градус напряженности не только в регионе, но и в мире. Они спровоцировали взаимную риторику войны, но они же и подтолкнули стороны к переговорам — дабы избежать обмена реальными ударами. Кроме того, экономика КНДР, крайне бедной державы, занимающей 114-е место по ВВП на душу населения из 230 стран, буквально надорвалась в своем милитаристском усилии. Вдобавок в корзину санкций против Пхеньяна брошены дополнительные черные шары. И это оказалось тем случаем, когда едва ли не весь мир проявил солидарность с Вашингтоном. Ким остался в одино­честве.

Один из экспертов по Северной Корее, Чон Сон-Чан, в интервью французской Le Monde обрисовал беспросветную ситуацию страны чучхе так: "Изоляция стала почти тотальной, ООН запретила основные поставки нефтепродуктов. Главные валютные источники режима иссякли. В случае продолжения следования по этому пути банкротство Северной Кореи стало бы неизбежным".

Положение дел, разумеется, не могли спасти рыночные реформы, инициированные Кимом после прихода к власти. Как отмечала еще год назад Financial Times, даже скромным реформам мешают нехватка электроэнергии, устаревающее оборудование и введенные из-за ядерной программы санкции.

Попытки вырваться из этого заколдованного круга ни к чему не привели. В мае прошлого года в КНДР провели торговую ярмарку, которую, если верить корейскому информагентству, посетили более 230 компаний из разных стран, включая Италию и Беларусь. Но какого-либо притока денег в страну не произошло: инвесторы не выказали доверия бизнесу, основанному на отношениях, а не на правилах. Даже Пекин, всегда выступавший в роли опекуна для Пхеньяна, на фоне общей заморозки отношений между Северной Кореей и остальным миром стал куда менее покладистым партнером. Из-за чего в корейских СМИ поднялась волна критики в его адрес.

Москва, всячески демонстрирующая свою поддержку Пхеньяну, оказалась в данной ситуации колоссом на глиняных ногах. Никаких сил противостоять давлению Вашингтона в регионе она не имела. Как выразился эксперт по Дальнему Востоку из Санкт-Петербургского государственного университета Владимир Колотов, "мы не более чем беспомощные наблюдатели в переднем ряду".

Киму оставалось либо все сильнее подсаживать страну на иглу чучхе (с которой она по большому счету никогда и не слезала), либо искать компромиссы с США в надежде выторговать куш побольше. Он выбрал второй путь. Хотя нельзя сказать, что он был здесь первооткрывателем. Его отец в свое время пытался продать отказ от разработки ядерного оружия американцам за "гонорар" в $1 млрд. Причем in cash. И так, чтобы это было ежегодно. В Вашингтоне на такой шантаж не повелись.

Более того, весь антураж вокруг нынешнего саммита показывает, что Соединенные Штаты извлекли урок из своего общения с северокорейскими лидерами. Сегодня Трамп исповедует армейский принцип: лучшее поощрение — это снятие ранее наложенного взыскания. Никто на государственном уровне не обещает каких-либо финансовых потоков в КНДР. Все, о чем говорится, это снятие санкций. Стоит этому судьбоносному событию произойти, как в страну хлынут частные инвестиции.

Подобный "пряник" сулил Пхеньяну в мае текущего года помощник президента Соединенных Штатов по национальной безопасности Джон Болтон. Госсекретарь Майк Помпео соблазнял Ким Чен Ына примерно тем же: венчурные инвесторы, поставщики капитала — все это будет у северокорейского лидера. При этом Помпео подчеркивал, что каких-либо госпрограмм помощи Пхеньяну со стороны Вашингтона не планируется.

Но, возможно, и это еще не полностью исчерпывает ассортимент предложений США.

Парная радость. Саммит в Сингапуре породил не только ожидание перемен, но и популярность двойников Трампа и Кима

В начале 2016 года Сун Юн Ли, профессор-кореевед из Школы права и дипломатии Флетчера, и Джошуа Стэнтон выступили с предложением не просто ужесточить санкции в отношении Северной Кореи, но и заморозить офшорные счета ее правящей верхушки. И если кто-то думает, что подобный призыв не опирается на реалии — мол, какие там офшоры для самой закрытой страны в мире — то он заблуждается. Еще в марте 2010 года представители южнокорейской разведки дали понять, что Ким Чен Ир — "любимый руководитель" Северной Кореи и отец нынешнего Кима — припрятал в Европе приблизительно $4 млрд, вырученных от продажи ядерных технологий и наркотиков, страховых мошенничеств, подделок денег и применения принудительного труда. Думается, что яблоко от яблони в этом смысле вряд ли упало слишком далеко. Разве что порядок офшорных сумм мог за это время слегка подрасти.

Таким образом, вся силовая политическая эквилибристика, которую проделал Трамп в отношении Ким Чен Ына, вполне вписывается в формулу: мы сделаем ему такое предложение, от которого он не сможет отказаться. Едва ли можно утверждать, что лидер КНДР выбирал здесь между добром и злом. В его, разумеется, понимании. Но все-таки это был выбор. В пользу меньшего зла. По счастливому совпадению — очень выгодного для нынешнего глобального мироустройства в целом. И для отдельных бенефициаров.

Кто выиграл от ядерной сделки

Главный выгододержатель, вне сомнения, Дональд Трамп. Его амбиции и тщеславие (в избытке которых его нередко упрекают американские медиа) будут удовлетворены с лихвой. Особенно если сингапурский саммит всерьез повысит его шансы на получение Нобелевской премии мира. Применительно к Трампу о ней говорят уже несколько месяцев кряду. В мае глава Белого дома, соединив в себе разнородные черты скромной девицы на выданье, "капитана Очевидность" и завзятого миротворца, заявил: хотя "все думают", что он заслуживает Нобелевской премии мира за участие в потеплении отношений с Северной Кореей, единственная премия, которую он хочет, — это победа для мира. Если с нобелевкой "срастется", то Трамп станет пятым американским президентом, получившим эту награду. И более всего, пожалуй, походящим на Теодора Рузвельта, которого немецкая газета Die Welt в прошлом году зачислила в пятерку "самых плохих лауреатов". Обосновывая это тем, что при всех его заслугах в деле подписания Портсмутского мирного договора, положившего конец русско-японской войне 1904–1905 годов, он проводил империалистскую внешнюю политику в соответствии с духом времени. Рузвельт агрессивно продвигал интересы Соединенных Штатов. Его девиз был таким: "Разговаривай мягко и носи с собой большую дубинку. Тогда ты далеко пойдешь". И он, по мнению издания, совершенно не годится в качестве примера деятеля, чья государственная политика была бы ориентирована на мир. Эти параллели, однако, показывают, что во времена, когда воздух пропитан войной (уже идущей или еще надвигающейся), именно такие лидеры и нужны, чтобы положить конец кровавым процессам либо не допустить их.

В выигрыше, помимо Трампа, окажутся и Соединенные Штаты. Северокорейская ядерная сделка не только укрепит их авторитет на международной арене, но и даст возможность более активного присутствия на Корейском полуострове — теперь уже не только военного, но и бизнесового.

Выиграет регион в целом. Для тех, кто граничит с КНДР или же, как Япония, находится слишком близко от милитаризованного соседа, исчезнет наконец ядерная угроза и опасность пострадать от какого-нибудь не слишком удачного запуска северокорейской ракеты.

Китай внешне будет выражать удовлетворенность сближением Вашингтона и Пхеньяна (как это он сделал сразу после саммита в Сингапуре), однако на самом деле может оказаться в положении брошенного родственника. Поскольку заявленная "новая эпоха" между США и КНДР предполагает выход последней из абсолютного поля притяжения Пекина и обретение большего веса в отношениях с ним.

Потенциально может выиграть и Россия. В марте появилась информация о строительстве моста, который позволит использовать в сообщении между двумя странами не только железную дорогу, но и автотранспорт. С тем чтобы не добираться с одной территории на другую через Китай. Аналитики, правда, высказывались скептически относительно необходимости такого решения тогда, когда объем торговли между двумя странами после введения санкций существенно сократился. Но если санкционный барьер снимут, тогда это будет вполне логичным шагом в двусторонних отношениях, позволяющим создать полноценный транспортный коридор.

Если чуть отойти от проблем геополитики, то напрашивается вопрос: а выиграют ли рядовые граждане КНДР? В ближайшей перспективе — вряд ли. Чтобы это произошло, должен измениться правящий режим. Но о таких чудесах речь пока не идет. В одной из публикаций The Guardian накануне саммита подчеркивалось (и, как теперь понятно, не без основания), что вряд ли на двусторонних переговорах будут подниматься вопросы, к примеру, нарушения прав человека. Хотя в четырех крупных тюремных лагерях Северной Кореи, согласно расследованию ООН, содержится от 80 тыс. до 120 тыс. политзаключенных. Майкл Кирби, бывший австралийский судья, возглавлявший расследование, считает, что без прогресса по правам человека на Корейском полуострове никогда не будет мира и безопасности. "Надеяться, что экономический прогресс, который можно предложить Северной Корее, приведет к развитию ее правозащитной сферы, — все равно что класть все яйца в одну корзину, — говорит Кирби. — Такое иногда случается, но не всегда".

Иными словами, денуклеаризация Корейского полуострова может снять напряженность в регионе и мире, но она не сделает из КНДР страну, чьи ценности хотя бы отдаленно напоминают западные. Если здесь и может быть внедрена какая-то модель, то китайская. Где жесткий авторитарный режим, внешне поддерживаемый старыми идеологическими догмами и клише, вполне сочетается с рыночными экономическими механизмами. Но и это можно будет считать значительным шагом вперед. Если, конечно, все пойдет в духе оптимистических оценок, которые на встрече в Сингапуре дали "эпохальному событию" Дональд Трамп и Ким Чен Ын. А столь триумфально спущенная на воду переговорная лодка не сядет где-нибудь на мель и не потонет в водовороте двусторонних противоречий.