Биткоин от Mадуро. Превратится ли Венесуэла в "мир Безумного Макса"

Президент многострадальной Венесуэлы Николас Мадуро объявил о деноминации национальной валюты. 20 августа боливар потеряет пять нулей. Кроме того, его привяжут к венесуэльской криптовалюте Petro. Все это, по мнению Каракаса, призвано стабилизировать финансовую ситуацию. Однако ход событий последних месяцев и даже лет едва ли позволяет надеяться на то, что стране удастся выйти из смертельного пике, в которое ее направил нынешний руководитель. Самые большие доказанные запасы нефти и самый дешевый бензин ценой всего в один цент за литр — отнюдь не гарантия, что события здесь не начнут развиваться по сценарию боевика "Безумный Макс", когда население, напрямую зависящее от топлива, выйдет из-под контроля и все закончится "кровавой баней".

Как выглядит бездна

Венесуэла перестала сползать в пропасть и стремительно в нее полетела. Очевидцы рассказывают о картинах, которые будоражат воображение больше, чем зашкаливающие цифры статистики.

Острый дефицит основных продуктов питания и медикаментов, из которых даже в столице Боливарианской Республики можно найти лишь пятую часть. "По-коммунистически", бесплатно, работающий метрополитен в Каракасе: бумага для билетов, которую закупали за границей, кончилась, валюты на эти цели не нашлось. Наличных денег по той же причине практически не печатают, а те, что еще остались в ходу, обесценила сумасшедшая инфляция. В апреле Международный валютный фонд прогнозировал ее для Венесуэлы на уровне 13 865% (самый высокий показатель в мире; находящийся на втором месте Судан выглядит на этом "разнузданном" фоне сдержанным аристократом, которому не о чем волноваться: всего-то 43,5%, по оценкам фонда). Однако уже в июне, по данным оппозиционного президенту Мадуро конгресса, инфляция превысила 46 000%. В июле в МВФ назвали и вовсе дикую цифру: 1 000 000% к концу 2018 года. "Это свидетельствует о том, — отмечается в документе, МВФ, — что ситуация в Венесуэле аналогична той, что была в Германии в 1923 году или в Зимбабве в конце 2000-х годов".

Тот, кто читал роман Ремарка "Три товарища", может вспомнить далекие немецкие реалии: деньги, на которые с утра еще можно было купить литр молока, к вечеру были ни на что не годны. В нынешней Венесуэле подобные процессы привели к тому, что люди принялись расплачиваться, взвешивая пачки купюр определенного номинала. Вес дензнаков стал сопоставим с весом покупаемой еды. Поголовное превращение венесуэльцев в денежных мешочников подтолкнуло их к активному переходу на доселе не слишком протоптанный путь прогресса: теперь почти все граждане взялись использовать кредитные карточки. Но это не ускорило, как можно было бы ожидать, а скорее затянуло процесс покупок: ты предъявляешь паспорт, который дотошно рассматривают, потом тщательно проверяют сумму, чтобы туда не вкрались лишние нули, и т. д. Человек же с наличностью стал такой диковинкой, что, по словам журналистов, работающих в стране, увидев клиента с россыпью боливаров, менеджеры ресторана лезут обниматься с ним, как со старым другом, и клянутся, что заведение для него открыто в любое время дня и ночи.

Курс доллара в стране существует в трех вариантах. Официальный (который мало кому доступен, тем более что в Венесуэле покупка валюты частными лицами ограничена суммой $2000 в год), черный (который, по разным подсчетам, от 17 до 30 раз выше официального, при условии, что ты получаешь деньги на карточку) и наличный (втрое перекрывающий черный). Последний уже перевалил за отметку 3,5 млн боливаров за $1. Это при уровне безработицы в 20%. И минимальной зарплате в 3 млн боливаров, которая вместе с дополнительными выплатами, введенными правительством на покупку продуктов, подняла гарантированный доход до 5,2 млн боливаров — примерно $1,85. Это смехотворная сумма, поскольку эксперты из неправительственных организаций подсчитали, что стоимость продуктового набора на месяц для семьи из трех человек еще весной составляла 120 млн боливаров. По словам венесуэльского экономиста, философа и политолога Пабло Рафаэля Гонсалеса, ныне килограмм мяса стоит 10 млн, а минимальная цена на хлеб на крупнейшем венесуэльском острове Маргарита — 1,4 млн боливаров.

Тех, кто имеет хоть какие-то сбережения, мизерные валютные "сделки" еще могут на время спасти. Но таких в Венесуэле крайне мало. Какие там сбережения, когда результаты исследований, проведенных совместно тремя университетами Венесуэлы в первой половине 2017 года (времени куда более благополучном, чем нынешнее), показали, что 70% участников опроса за предшествовавшие 6 месяцев потеряли в весе в среднем 6 кг. Даже если это и не в полной мере отражает ситуацию в стране в целом, о масштабах бедствия судить все-таки позволяет. У большинства граждан денег нет ни на черный день, ни на текущие расходы. Поэтому то и дело можно наблюдать картину, когда, например, за проезд в такси человек расплачивается пачкой макарон. По данным последнего опроса компании "Датаналис", подобным бартером пользуются уже 3,2% венесуэльцев.

Нет ничего удивительного, что глубочайший кризис и гуманитарная катастрофа, которой не замечают разве что Мадуро и его окружение, породил всплеск преступности. Сегодня Каракас занимает второе место в мире по разгулу преступности после мексиканского Сьюдад-Хуаресе — перевалочного пункта для наркоторговцев всех мастей на границе с США. В столице Венесуэлы, по официальным данным, в год убивают 130 человек на 100 тыс. населения. По неофициальным — еще больше: 160–190 человек. В провинции и в целом по стране эта гнетущая статистика чуть меньше, но и ее достаточно, чтобы еще в минувшем году Insight Crime, некоммерческая журналистская и расследовательская организация, специализирующаяся на изучении основных угроз безопасности для граждан и стран Латинской Америки и Карибского бассейна, назвала Венесуэлу самой опасной страной в мире. Иностранцам туда лучше не ездить, а гражданам, думающим о своем будущем, самое разумное — встраиваться в сильнейшие миграционные потоки. Последние стали приметой сегодняшнего времени. Уровень эмиграции после 2016 года достиг почти 80%. Уезжает, как это обычно бывает, наиболее активная, образованная и дееспособная часть венесуэльского общества, не желающая иметь ничего общего с рукотворным "зазеркальем" Мадуро.

Дистопия Мадуро и ее возможный исход

В романе Маркеса "Осени патриарха" есть забавные примеры того, как правящий диктатор, не лишенный своеобразного юмора и ничем не ограниченный в своей власти, проявляет себя знатоком, способным судить буквально обо всем на свете, "даже о помидорах и о почве, на которой они выросли": "Распробовав помидор с чьего-либо огорода, он авторитетно заявлял сопровождавшим его агрономам: "Этой почве недостает навоза, и не какого-нибудь там, а помета ослов. Не ослиц! Я распоряжусь, чтобы завезли за счет правительства!".

Мадуро, в целом не очень смахивающий на этого величавого персонажа, похоже, все-таки связан с ним не слишком заметными, но крепкими нитями. Он тоже разбирается во всем, хотя сельскому хозяйству и навозу предпочитает современные тренды. В частности, криптовалюту, могущество и спасительные возможности которой он рекламировал на ранней стадии ее внедрения страстно и метафорично: "Наш Petro силен, как Супермен".

Апологеты Мадуро из лагеря экономистов принялись с энтузиазмом подпевать: "El Petro — очень интересное явление, потому что любой человек вне зависимости от того, где он находится, может приобрести ее за свободно конвертируемую валюту, обходя финансовые санкции и финансовую блокаду Венесуэлы. Таким образом можно привлечь огромный капитал". В расчетах, выдержанных в духе маниловских мечтаний, исходили из того, что на бирже удастся продать более 100 млн единиц Petro по цене, эквивалентной стоимости барреля венесуэльской нефти в $60. Таким образом казна бы пополнилась на $6 млрд. При том, что она ныне представляет собой дырявый карман огромного размера, а госдолг Венесуэлы оценивается в $132 млрд это могло бы стать неким обнадеживающим фактором. Но, увы, не стало. $60 за Petro давали только в начале эмиссии. Затем его курс постоянно снижался. Сегодня стоимость венесуэльской национальной криптовалюты составляет $16,7, сохраняя тенденцию к девальвации.

Надежды Мадуро на спасительный биткоин чем-то сродни фанатичным упованиям Гитлера в апреле 1945-го на то, что танки генерала Венка способны совершить чудо и изменить ход войны. И в случае с Petro потенциальные инвесторы сталкиваются с поистине запредельными рисками. Нет смысла вкладывать средства в сомнительное предприятие, особенно с учетом того, что Вашингтон запретил сделки с криптовалютой Венесуэлы едва ли не сразу, как было объявлено о ее запуске. Поэтому сегодня Petro если к чему и имеет отношение, то лишь к виртуальной реальности экономической политики Каракаса. Его эмиссия — в руках Мадуро. Рынка для него не существует. Следовательно, определить его рыночную цену не представляется возможным. Как удержать с помощью Petro несущийся в пропасть боливар — неясно.

Деноминация боливара также не станет спасательным кругом. Именно из-за стремительности инфляционных процессов. Совсем недавно в правительстве Мадуро планировали убрать с национальной валюты всего три нуля. Теперь — пять. Однако скептически настроенные эксперты предрекают, что до 20 августа, на которое назначено "преображение" боливара, ситуация может измениться так, что потребует зачеркивания еще парочки нулей.

В разворачивающемся хаосе все труднее отыскать рецепты экономического оздоровления. Пабло Рафаэль Гонсалес предлагает ввести новую валюту, которая была бы по ценности равной доллару, как ранее поступили Бразилия и Аргентина. Защитить ее золотом и частью нефтяного запаса. И добавить к этому восстановление свободы валютной торговли. Но сам же признает: без политических изменений в стране разразившийся кризис преодолеть невозможно.

Однако ожидать их от Мадуро бессмысленно. Свою политику он строит на тезисе противостояния Соединенным Штатам, обещая им тьму египетскую и прочие небесные кары, если только они сунутся на территорию Боливарианской Республики. Одно время Дональд Трамп действительно рассматривал силовой вариант решения проблемы венесуэльского диктатора, но советникам удалось его отговорить от этого шага, вряд ли способного сыграть в пользу Вашингтона. Впрочем, в арсенале США было достаточно инструментов и без откровенного вмешательства. Американским гражданам и юрлицам запретили любые сделки с госдолгом Венесуэлы, а также долгом национальной нефтедобывающей корпорации PDVSA, уже полгода, по сути, пребывающей в состоянии дефолта. Покупка любых венесуэльских активов также запрещена. Красная карточка, в частности, поднята в отношении возможности использовать в качестве залога долговые обязательства Венесуэлы и доли в любых компаниях, где страна владеет более 50% акций. То есть продать госактивы ради получения валюты и последующей оплаты импорта теперь стало проблемой для Мадуро.

Птица счастья. Украшения из банкнот стали популярной поделкой народных умельцев

В публикации The Wall Street Journal отмечается, что новые санкции США в отношении нефтяной отрасли Венесуэлы ограничили добычу. Валютная выручка от продажи нефти падает. Все развивается отнюдь не в духе перспектив, которые в 2012 году рисовал харизматичный предшественник нынешнего президента Венесуэлы Уго Чавес, обещавший, что к 2019-му добыча нефти может увеличиться более чем вдвое и достигнуть показателя 6 млн баррелей в сутки. Сегодня Венесуэла, чьи доказанные запасы нефти составляют 296,5 млрд баррелей (или около 18% общемировых запасов, 1-е место в мире), значительно уступает здесь Саудовской Аравии (2-е место, 265,4 млрд баррелей, 16%). Ее показатели не достигают даже 1,5 млн баррелей в сутки, упав до исторического минимума с начала 1950-х годов. В то время как саудиты в апреле текущего года вышли в этой глобальной гонке на первое место, лишь немного не дотянув до уровня 10 млн баррелей в день.

Если бы не помощь России и Китая, крах режима уже бы, вероятно, произошел. Пока же он держится, хотя и эти крупные кредиторы все меньше хотят давать Мадуро в долг. Правда, Китай, играющий здесь первую скрипку и уже ссудивший Венесуэле $60 млрд, если верить заявлению министра экономики и финансов Венесуэлы Симона Серпа, должен был в мае перечислить очередной кредит в $5 млрд для возобновления добычи нефти в бассейне Ориноко. Но и это, по-видимому, не столько реанимация экономического организма Венесуэлы, сколько поддержание его жизни в состоянии комы. Отсрочка смертного приговора.

Чем может разрешиться нынешняя ситуация? Не исключено, что кровавым парадоксом, когда в стране, купающейся в нефти, установится дистопическая (то есть плохая, нежелательная) "вселенная Безумного Макса", как в знаменитом фильме Джорджа Миллера. Где показано общество, чересчур зависящее от топлива, в котором растоптаны гражданские права. Есть торжество бандитизма и есть герой, который пытается этому злу противостоять — теми же средствами, которые в ходу у самих бандитов. Правда, пока не очень ясно, какая бы могучая фигура могла в Венесуэле стать зеркальным отражением "Безумного Макса". Какого-то одного явного лидера, способного оппонировать нынешней власти, назвать трудно. Однако часть радикальной оппозиции свой "символ веры" уже обозначила: правительство — зло, творящее беспредел в стране, — нужно убрать. Законным путем сделать это невозможно. Выход остается один — народное восстание. Цена победы, если таковая все-таки случится, наверняка будет очень высокой. А путь к ней — вряд ли блицкригом.

Некоторые аналитики на Западе, впрочем, не сильно верят в силу народного порыва. Свергнуть Мадуро, по их мнению, может единственный институт — венесуэльские военные. Economist, в частности, пишет: "Будущее [Мадуро] будет решаться вооруженными силами, а не непосредственно народом. Если они откажутся поддерживать свой переживающий трудные времена режим, перемен не придется долго ждать. Если же нет, голод и репрессии будут продолжаться". Военные пока молчат. Однако, какой бы поворот ни приняли события в Венесуэле, хороших вариантов, похоже, для страны не осталось. И, возможно, запоздавшая деноминация боливара и игрища вокруг Petro — всего лишь прелюдия к тому краху, который ждет страну в самом ближайшем будущем, до которого остались не годы, а месяцы или даже недели.