Главный по литературе. Интервью с Юрием Андруховичем

Поэт, прозаик, переводчик, публицист, общественный деятель, Юрий Андрухович на протяжении почти двух десятков лет носит неофициальный статус главного украинского писателя. При этом в последние годы автор романов "Рекреации", "Московиада", "Перверзия", "Двенадцать обручей" обращает на себя внимание не столько новыми книгами, сколько интервью, вызывающими бурный общественный резонанс. Пока в медиа и блогосфере идет нервное обсуждение политических заявлений писателя, сам он рекомендует не относиться к ним слишком серьезно и читать больше художественной литературы. Разговор с Андруховичем, который происходил на минувшей неделе во время Форума издателей во Львове, затронул животрепещущие темы – от скандальных политических заявлений до пресловутых творческих планов.

Программа украинского Форума издателей – это более 400 акций, 17 страниц мелким кеглем. Множества имен авторов я просто не знаю. Выигрывая в количестве литераторов, не теряем ли мы в качестве?

Скорее всего, да, но как с этим быть? Поставить какой-то заслон, делать отбор на предварительном этапе? По-моему, это еще хуже. Может, пускай это мероприятие остается в формате некоего Гайд-парка, где раз в году, если ты издал свои тексты и тебе есть, что сказать, ты имеешь для этого возможность. Основной момент здесь – свободный выбор публики, она сама сориентируется, куда ей интереснее пойти.

На вручении первой премии Книга года Би-би-си в разговоре с Юрием Макаровым мы задели тему качества отечественной литературы. Я сказал, что, если судить по гамбургскому счету, у нас не так уж много достижений, а Макаров возразил, что, возможно, гамбургский счет нам пока что не нужен.

Я думаю, здесь все-таки разные плоскости. Премия – это совсем другая процедура, там действительно побеждают единицы. Если бы нобелевских лауреатов каждый год было двадцать, ее значение бы упало. А Форум – это разновидность ярмарки, где каждый предлагает свою продукцию. Вот то, что иногда по времени пересекаются те мероприятия, которые пересекаться не должны, это уже хуже. Может, стоит создать отдельную логистическую команду, которая сядет за расписание и будет более четко распределять акции.

И все-таки о гамбургском счете. Унас есть не совсем "гамбургское" отношение к отечественной литературе. Внутри страны все такие замечательные великие писатели, но на европейском фоне… Короче говоря, выдерживает ли наша литература конкуренцию за рубежом?

Или наоборот: внутри мы вообще никому не интересны, и если бы не отдельные всплески зарубежного признания, нас бы уже тут затоптали и заплевали.

Ты считаешь, что обязан своей популярностью признанию за границей? Или все же внутри страны?

Жить в эпоху перемен…

И тем не менее. В свое время интерес к югославским литературам резко вырос на фоне балканских войн. Вроде бы цинично такое говорить, а, с другой стороны, ничего не поделать, так оно было.

Два года назад на Эдинбургской книжной ярмарке я спросил у ее директора, кого она знает из современных украинских писателей, и в ответ услышал только имя Андрея Куркова. Характерный момент, не так ли?

Британский рынок особенный. Может, у наших литераторов больше всего переводов на английский язык, но все это издания, выпущенные в США и Канаде. До Британии они просто не доходят. На Франкфуртской или Лейпцигской ярмарках ответ был бы иным. Вот, правда, не знаю, что сказали бы во Франции, хотя несколько французских переводов в течение года появились и неплохо прозвучали – в частности, "Культ" Любко Дереша.

"Сельскость" украинской культуры по-прежнему остается проблемой?

Я считаю, что это только один из дискурсов, и никогда не соглашусь с оппонентами, которые хотят свести к нему всю украинскую культуру. Одна крайняя позиция: "Это наша культура, значит такой она и должна быть", другая: "Она вся такая и поэтому никуда не годится" – они обе неприемлемы. Проблема в том, что до сих пор критическая масса исторического противостояния "город" – "село" пока не перевалила в сторону города. У типичного представителя украинской интеллигенции село ассоциируется с позитивом, а город - с негативом. Весь консерватизм украинской культуры сосредоточен именно на этом. Не на аристократических или церковных ценностях, а на комплексе "родной хаты". Предполагается, что человек должен рождаться, жить, умирать и уходить в ту же землю, куда ушли его предки. В этом можно прочитать рудименты родо-племенного мышления; город воспринимается как некая чужая, враждебная среда – от него никуда не деться, туда хочется, но он опасен.

Кто виноват, понятно. Что делать?

А что тут сделаешь? Все должно происходить естественным путем. Когда-нибудь придут поколения, которые в этих городах уже будут рождены. В 90-е годы проблема выживания украинского языка для меня сводилась к необходимости завоевать собственные города – завоевать, конечно, в мягком, культурном значении.

Согласен ли ты с тем, что гуманитарная политика нынешней власти может привести к вымиранию украинского языка?

Тебе не кажется, что идея украинизации восточно-украинских городов – Запорожья, Одессы, Днепропетровска – довольно утопическая?

Скорее всего, утопическая, но почему бы не пробовать? В конце концов, занятие литературой это вообще сплошная утопия… Вопрос в том, насколько носители "мовы" в условиях культурного процесса конкурентоспособны, насколько они могут привлечь общественность на свою сторону. Я всегда любил выступать в Днепропетровске –заполненный зал, множество людей с книжками, они читают эти книжки на украинском, общаются со мной на украинском. Дверь какая-то открылось, происходит процесс взаимопонимания.

И все же, не было ли перегибов при украинизации? Может, стоит вернуть в школы русский язык, а то полстраны на нем говорит, а писать не умеет.

Тут ты, скорее всего, прав. Хотя для меня определение "насильственная украинизация" было не совсем понятно – думаю, правильней было бы говорить "форсированная". Молодые люди, школьники, наверняка острее всех чувствуют неестественность ситуации: они общаются на языке, который не изучают. Но ведь, скажем, в Крыму, обучение идет по-русски, украинские школы там можно сосчитать на пальцах одной руки. Такая же ситуация, наверное, и в Донбассе. А вот в Киеве исключение русского языка из программы было в какой-то степени авантюризмом. Киев в силу своей столичности - город многоголосый, и это не было учтено. Хотя, если ты читаешь книжки и сидишь в интернете на русскоязычных сайтах, то обучение происходит само собой. Кстати, знаешь, молодым людям ведь свойственно ненавидеть школу. Получается, когда им установили единственный язык, мир другого языка становится более привлекательным. Может, если бы их помучили русским языком, заставили на нем склонять и спрягать, они бы больше говорили по-украински…

Известная фраза Евтушенко "поэт в России больше, чем поэт" актуальна и для Украины. В обществе остается отношение к поэту, как к некоему пророку, глашатаю истин. Хорошо это или плохо?

Ты жалеешь о своих резких высказываниях? Ну, например, самая большая буча поднялась, когда ты заявил, что Крым и Донбасс не украинские по духу территории и их можно было бы отдать России. Ты не думаешь, что можешь такими заявлениями спровоцировать общественные волнения?

Но ведь в 2004 году была точно такая же ситуация, только перевес был на другой стороне.

На волне революции было ощущение, что при нормальной работе властей все можно было изменить. Что людей можно было – обычно употребляется такое нехорошее слово – "перевоспитать". Эти люди прекрасные, но их местная власть настолько загнала… Думалось, вот сейчас мы изменили ситуацию к лучшему и будем вместе работать, и они через несколько лет все станут видеть и понимать, как мы. Закончилось все это крахом – они не что не увидели и не поняли, но еще глубже ушли в противостояние.

Тебе не кажется, что реальная разница между прежней и нынешней властью состоит только в области идеологии?

"Но ворюга мне милей, чем кровопийца"…

Да, вот где-то на таком уровне можно говорить, что те были лучше.

Многие писатели, достигшие, скажем так, зрелого возраста, признаются, что не читают художественную литературу. Ты читаешь современных украинских писателей?

Не скажу, что все подряд и запоем, но читаю. Самое последнее впечатление – новый роман моего давнейшего литературного сотоварища Александра Ирванца "Болезнь Либенкрафта", я его дочитал буквально два-три дня тому назад. Много ожидаю от новой книжки Сергея Жадана "Ворошиловград". Из того, что последнее время появилось в нашей прозе, нельзя не вспомнить огромный роман Оксаны Забужко, до которого я пока не добрался. Вольно или невольно она устроила такое интеллектуальное соревнование среди украинцев, кто дочитает ее книгу до конца. Периодически кто-то восклицает: о, я уже дочитал до половины.

В прошлый раз, когда мы разговаривали, ты рассказывал о работе над новой книгой. Она дописана?

В январе я ставил задачу закончить ее до апреля, сейчас надеюсь закончить до Нового года. Эта книга о городах, где я побывал, и цифра, которая в ней все определяет – 111. Иногда это какая-то история, иногда эссе, иногда это похоже на поэзию в прозе. Я пытаюсь писать таким образом, чтобы главы в ней были очень разными. Эта книга остается для меня загадкой и останется таковой до момента, когда я допишу последнюю страницу о последнем городе, выстрою все тексты в той последовательности, которую диктую не я, а алфавит, и начну ее читать от первой до последней страницы так, как это будет выглядеть в книге. И вот тогда мне станет ясно, что же у меня получилось.

Юрий Володарский, журналист, для Фокуса