Преступление и непонимание. Норвежцам нужно услышать Брейвика, чтобы избежать новых трагедий

Услышав 22 июля прошлого года новость о террористической атаке в здании правительства и летнем лагере молодежной организации Норвежской рабочей партии на острове Утойа, я спросила себя: "Что это за человек, который так ненавидит нашу страну и правящую партию, что решился на подобные действия?"

Facebook и Twitter разрывались от сообщений вроде: "исламисты добрались до Норвегии". Но вскоре в СМИ появились фото хорошо сложенного блондина. Он-то и оказался преступником. Кажется, вся нация замерла в шоке. Объяснить случившееся попытались, кивая на расизм и правый экстремизм. Люди выходили на улицы с розами в руках на безмолвные демонстрации. Главный их посыл заключался в следующем: "Если один человек способен на такую лютую ненависть, подумайте о том, сколько любви мы все можем показать в ответ". Эти слова постоянно звучали у меня в голове, когда начался суд над Андерсом Брейвиком.
"Следует ли журналистам говорить о любви, или только о расплате и ненависти?" — спрашивала я себя. Ответы на эти вопросы в прессе пытались найти задолго до судебного процесса. Правильно ли рассказывать о том, что будет говорить Брейвик под присягой? Правильно ли давать ему право высказывать свои безумные идеи? Уделять внимание, в котором он так отчаянно нуждается?

Брейвик мог бы сделать блестящую политическую карьеру. Если бы не рыдания родных погибших и раненых, я бы, наверное, с пониманием взглянула на мир, в котором он живет

Накануне суда было принято решение запретить телекомпаниям освещать заседание в тот момент, когда Брейвику дадут слово. Именно поэтому для меня было крайне важно присутствовать там лично и попытаться ответить на вопросы: как я воспринимаю этот суд и совпадают ли мои ощущения с тем, что показывают крупнейшие каналы страны? Для прессы в зале суда отведены всего 112 мест из 250. Эти журналисты должны поделиться с аудиторией своими впечатлениями от процесса.

В социальных сетях довольно много пишут о том, что таким, как Брейвик, ни в коем случае не следует предоставлять трибуну. Дайте ему пожизненный срок, отправьте гнить в тюрьму и забудьте об этом как можно скорее, твердят люди. Они уверены, что Брейвика нельзя слушать ни секунды. Многие пошли бы на бойкот и никогда не упоминали его имя всуе.

Я сама чувствую, как меня разрывают противоречия, когда Андерс отдает суду нацистские салюты. Но как только он начинает рассказывать, почему так поступил, его голос приятно удивляет. Его пояснения логичны, а речь прекрасно поставлена. Он открыт. Он честен. Знает, кто он и чего хочет. Ловлю себя на мысли, что Брейвик мог бы сделать блестящую политическую карьеру. Если бы не рыдания родных погибших и раненых, я бы, наверное, с пониманием взглянула на мир, в котором он живет. Пока Брейвик говорит, я невольно киваю, будто поддерживая его критические замечания в сторону норвежских политиков и прессы, не желающих предоставить слово обвиняемому и его единомышленникам. В то же время отрицательно качаю головой в ответ на ложные факты, которые озвучивает террорист.

Пытаюсь представить, что понимаю аргументацию Брейвика насчет войны между мусульманами и христианами, которая, как он утверждает, сейчас активно разворачивается в Европе. Те же слова говорит норвежский министр обороны перед нашими солдатами в Афганистане. Они оба, министр и Брейвик, преследуют одни и те же цели — хотят свободы и справедливости. Норвежцы по ту сторону стен суда вряд ли испытают такие же эмоции и ощущения. Их восприятие отфильтровано 112 журналистами, которые делят комнату суда с родственниками и выжившими после теракта. Эти люди тихо рыдают и успокаивают друг друга.

На первых полосах прессы только холод в глазах преступника. Его неспособность сопереживать. Его искаженная идеология. Безумие, глупость и жестокость. Тут же родственники жертв, их горе, гнев и боль утраты. Так получается лишь безумный коктейль эмоций вместо попытки показать и понять политические взгляды преступника.

Тех, кто полагает, что Брейвик в чем-то и прав, могут автоматически записать в ряды расистов и правых радикалов. Многие, с кем я общалась, не говорят вслух о том, что думают на самом деле. Но они, возможно, являются частью молчаливого большинства.

В течение десяти недель суд должен дать ответ на вопрос, в здравом ли уме находится Брейвик? Остальным следует беспокоиться о другом. Как мы можем выявить и остановить активистов из различных политических партий и религиозных организаций, если сейчас не хотим выслушать, понять и открыто обсудить то, что превращает наших граждан в таких брейвиков, способных казнить 77 невинных людей в прекрасный безоблачный день, каким была та пятница в июле 2011 года?

Сесилия Культ, независимый журналист, освещающая процесс по делу Андерса Брейвика из зала суда в Осло