Вокруг царит рабское мышление, – Даниэла Заюшкина, лидер группы Vivienne Mort

Это самое сэлинджеровское интервью в моей жизни. Даниэла Заюшкина рассказывает мне о людях в метро, которые ездят будто с масками на лицах. Никто не улыбается, кроме человека с рекламного плаката — проповедника по имени Шри Чинмой. Когда она заговаривает о буддистской теории перерождения, упомянув черных рэпперов-расистов, мне кажется, что из кафе на Костельной, где мы общаемся, нас воронкой затягивает в рассказ Сэлинджера "Тэдди". И Дана вот-вот повторит слова девятилетнего вундеркинда о яблоке познания: "…главное — это чтобы человека стошнило тем яблоком, если, конечно, хочешь увидеть вещи, как они есть".

Кто она

Артистка, лидер группы
Vivienne Mort

Почему она

Выпустила новую концертную программу ROSA

Vivienne Mort означает мертвая Вивьен?

— Не совсем, — отвечает Дана.

Кажется, ей не очень приятна такая постановка вопроса. Через пару секунд я понимаю почему.

— Когда я придумала это название, мне нравилось, как оно звучит. Расшифровывается, как душа бессмерт­на: — ви — жизнь, морт — смерть, и еще там есть стрелочка, которая указывает на бесконечность процесса. Так что если кто-то решит покончить с собой, пусть не рассчитывает, что на этом все и закончится.

Певица лукаво улыбается. У нее подвижная мимика. Она шутит, что "сняла" ее у героев немого кино. Лицо полудетское, красная помада и удивленные совершенно круглые умные глаза. Она говорит на украинском, но с тем легким налетом сленга, который характерен для поколения двадцатилетних, при случае вставляющих в речь билингвистические конструкции. Дана окончила дирижерское отделение Киевского муз­училища им. Глиера, пишет песни с десяти лет. Основной состав группы Vivienne Mort сформировался в 2010 году, с тех пор выпустили четыре альбома — три мини и один большой "Театр Pipino". Стиль команды принято определять как инди-рок. Впрочем, сама Даниэла избегает высказываний о жанрах и направлениях.

Когда ты поняла, что артистка?

— В четыре года меня в эту среду погрузили и отдали в школу искусств на Ярославовом Валу, где нас всесторонне развивали. После этого я прошла через многочисленные вокальные конкурсы, детские спектакли. Может показаться, что у меня не было выбора и все было решено, но позже меня постоянно что-то возвращало к фортепиано. Были периоды, когда совсем ничего не хотелось. Мне казалось, я не умею жить. Особенно, когда училась в школе. Я очень боялась ее, до тошноты. Казалось, там я болтаюсь в пустоте. Хотя об этом я никому не говорила и никак этого не показывала. Участвовала в КВН, ссорилась с учителями, делала вид, что я крутая. Когда совсем не хотела идти — болела. Так я вот думаю, призвание — это когда ты встаешь с кровати больная и, несмотря ни на что, ползешь к фортепиано.

Твои родители как-то оценивают твое творчество?

— Это долго на меня влияло. На них тоже. То, что я делаю, на первый взгляд, кажется не очень позитивным, и, конечно, люди, которые меня любят, могут беспокоиться по этому поводу. Какое-то время мама, когда слышала новую песню, шутила: "Как? В ней никто не умер, не болеет, нет слова "боль"? Что за ода радости?" Позже, когда я стала брать ответственность за события в своей жизни, эта связь немного успокоилась. А вообще, знаете, когда я новую песню напишу, сразу кого-то напрягаю, чтобы послушали. Начинаю звонить друзьям, говорить: стань там, где тихо. И пою потом.

Время учитываешь, когда звонишь?

— Нет. Я же чудовище.

Ты не ешь мяса, потому что жалеешь животных?

— И да, и нет. Они гораздо сильнее нас. А жалеть того, кто круче тебя, очень самоуверенно. Они все прощают, не боятся умереть, позволяют себя убить. Хотя я бы не хотела последнюю фразу говорить. Это как-то по-экстремистски.

Ты избегаешь резких фраз?

— У меня другая задача. Не эпатировать, а привнести конструктив в жизнь. Поэтому я почти всегда сдерживаюсь. Ищу более мягкие формулировки. Потому что, если буду вкладывать в конструктивные мысли агрессивные эмоции, это не приведет к тому, чего бы мне хотелось.

Чтобы понять, что под этим потоком слов подразумевает Даниэла, надо пойти на ее концерт. Услышать мощный женский вокал, увидеть, как она держится на сцене, когда каждая песня становится спектаклем. Посмотреть, как она в финале обнимает каждого слушателя.

Среди других любимых книг Даниэла Заюшкина называет повесть Сэлинджера "Фрэнни и Зуи"

Ты находишь аналогии между собой и великими музыкантами?

— Да, и со средними, и с маленькими. Я очень четко чувствую первоисточник — то, что все мы сделаны из одного теста.

Ты говорила, что у тебя очень хорошая звуковая память. Ты слышишь мелодию улицы?

— Конечно. К тому же у меня в голове часто звучит своя музыка. Я уже к этому привыкла. Было непросто. Потому что во времена, когда бывало плохо, мне вообще могло показаться, что я открываю окно, а там похоронная пассакалья играет. Закрываю, и это заканчивается. Потом поняла, что все в моих руках. Я сама могу выбирать саундтрек к своей жизни.

Сколько времени ты можешь потратить на обработку одной песни?

— Годами могу обрабатывать.

Каким из своих альбомов ты довольна?

— Чувствую, что следующий — "Роза" (новый альбом, над которым работает группа. — Фокус) приближается к такому качеству, когда я смогу его ставить друзьям и не стыдиться. Я заметила, что розы любят люди, которых я уважаю, которые поддерживают меня.

Много таких?

— Писателей много. Я чувствую, что там у меня всегда есть дружаня.

Даниэла изъясняется образно. И я иногда не с первого раза понимаю смысл сказанного. Снова прошу ее объяснить.

— Однажды я была на гастролях и, вернувшись после концерта в отель, позволила себе шик — включить телевизор. У меня дома его давно нет. Посмотрела и очень быстро выключила. Там показывали что-то отечественное, политическое. Когда я такое смотрю, у меня сводит зубы и в голове отупение. И вспоминаю, как бы на это реагировал Виктор Пелевин. Он может с такого ракурса политиков развернуть, что я начинаю их видеть людьми, которые тоже были детьми.

Ты не относишься к ним с агрессией?

— К политикам? Никогда. Им хуже всех. Мне кажется, как минимум, скучно жить всегда одинаково. Кстати, я только вспомнила, что показывали тогда по телевизору. Одного известного политика, он успел сказать: "У меня волосы встали дыбом" (упомянутый политик почти лыс. — Фокус). Я быстро выключила телевизор. Если смотреть его постоянно, то привыкнешь и перестанешь видеть, как это смешно.

Помнишь, как ты поняла свою инаковость?

— Я больше замечала не свою инаковость, а то, что вокруг царит рабское мышление.

Что ты имеешь в виду? Невозможность выйти за свои пределы? Нарушить границы?

— Да. Можно фильм "Стена" посмотреть, и это будет ярче, чем мой монолог. Нормы существуют для тех, кто их принимает. Есть один депутат, который ходит в Раду в розовом костюме. Его же никто оттуда не выгоняет. Наша жизнь терминальна, очень скоро она закончится. Так зачем я буду строить эти барьеры между собой и людьми? Когда это закончится, всем будет пофиг, прилично я себя вела или нет. Я лучше поживу.

Ты давно к этому пришла?

— В детстве. Это моя боль. Почему я не могу подойти и всех узнать.

"Узнать" — значит познакомиться, обнять. Концерты Vivienne Mort Дана считает мостами, которые она перебрасывает через бездну, разделяющую ее и слушателей. И в финале всегда обнимает каждого, кто пришел на выступление. Когда она рассказывает об этом, мимо нас проходит пожилая женщина с длинными распущенными волосами. Она здоровается с певицей. Та лучится улыбкой в ответ. Дана с ней познакомилась, потому что ей захотелось "узнать" эту женщину. Она рассказывает мне, что та занимается вышивкой. И не разговаривает с теми, кто обращается к ней на русском: "Если вы ей скажете "здравствуйте", она ответит "треба казати добрий день". Я морщусь. Дана это замечает.

— Если я хочу с ней дружить, я буду говорить ей "добрий день" и не стану никому ничего доказывать. Важно смотреть на все со стороны. И бабушке своей я не буду доказывать, что сало — это нездоровая пища.

Дана рассказывает о том, как однажды устраивала эксклюзивные концерты для местной дворничихи. Тогда Заюшкина жила на первом этаже и по утрам распевалась. И заметила, что почти каждый день дворничиха особенно долго подметает под ее окном.

— Слышу: шкряб, шкряб, — у Даны на лице появляется выражение заговорщика, — и так 30 минут. Весь район не убран, зато возле моего окна идеально.

То есть она слушала?

— Да! И я для нее стала подбирать репертуар. Пела песни из кинофильма "Жестокий романс", какие-то фронтовые вещи, а она скребла и скребла. Потом я стала плакать и… перестала дворничка скрести.

• Читайте также: В своем аватаре. Интервью с Андреем Запорожцем, группа 5nizza

От чего плакать?

— От красоты момента.

Мы прощаемся, по традиции Даны обнимаемся, в какой-то момент мне кажется, что у нее нет тела, она легкая, как пушинка. Я думаю о том, что если соберусь с силами, возьму своего ребенка за руку и, забив на все цейтноты, дуну на концерт "Вивьен", то вспомню время, когда отпечатки моих ладоней были "слідами маленьких рук". Как поется в песне Vivienne Mort.