Любовь и голод. Что украинец из Канады рассказал миру о Голодоморе

Джорджу Менделюку – 68 лет. В Киеве член Гильдии режиссеров Канады, лауреат многих премий и конкурсов, в том числе престижного New York Film & Television Festival представил зрителю драму "Гіркі жнива", посвященную Голодомору в Украине.

Режиссер рассказал Фокусу о том, с чем у канадцев ассоциируется Украина, почему режиссеры не берутся снимать фильмы на серьезные темы, и зачем он включает прожектор.

КТО ОН

Канадский сценарист, режиссер, продюсер

ПОЧЕМУ ОН

Снял драму о Голодоморе, ориентированную на западного зрителя

Помните ли вы, когда впервые подумали о себе как об украинце?

– Впервые? Когда мне было четыре, отец впервые взял меня на спектакль, который он ставил. Там на сцене были казаки и девушки в ярких национальных костюмах. Я в этот момент был за кулисами, и на меня нахлынула волна радостного возбуждения. Я почувствовал, что влюбляюсь в эту атмосферу, вышиванки и шаровары покорили мое сердце. Возможно, сыграло роль и то,что лет до шести украинский был единственным языком, на котором я говорил.

О трагедии украинского народа – Голодоморе – вы узнали позже?

– Когда мне было семь или восемь лет, мама понемногу начала рассказывать мне об ужасах, творившихся в Украине. Конечно, я был маленьким, не все понимал. Да и мать не вдавалась в подробности – берегла мою психику.

Когда я еще немного подрос, она рассказала мне обо всем. Я узнал, что Советы хотели убить собаку-далматинца, домашнего любимца наших родственников. Зачем? Просто так, ради развлечения. Бывали и более трагичные истории – режим расстрелял нашего родственника, моего кузена. Решили, что он "кулак".

Моя семья не понаслышке знала, что такое голод. Историю о Варваре и Жене, двух красавицах-подростках, сбежавших из голодного Харькова с парой монет и обручальным кольцом их матери, зашитым в подол юбки, поначалу я воспринимал, как сказку. И лишь со временем понял, что это – реальная история моих мамы и тети, которые в 1941-м в одиночку отправились во Львов, повстречали там своих будущих мужей, вместе пережили оккупацию и иммигрировали в Канаду. Им повезло больше, чем многим их ровесникам. Мама с содроганием вспоминала о том, как в голодные годы вместе с лучшей подругой Галей им, 10-летним девочкам, приходилось стоять в очереди за едой. Однажды у маминой подруги распух животик и малышка умерла. Это случилось в школе, на глазах у всего класса. Представляя эту картину, я всякий раз испытываю тяжесть на душе.

Вы в киноиндустрии с начала 70-х годов, знакомы со многими западными деятелями киноискусства. Что они знают об Украине?

– Раньше Украина вообще была белым пятном – и не только для мира кино. "Ялинка", одна из моих первых короткометражек, была об украинском Рождестве и маленьком мальчике, который ждет праздника. Я продал этот фильм корпорации Disney и заработал на нем около 16 000 долларов. Самое яркое воспоминание об этой работе – восторг от того, что роль Санты досталась Майку Мизурки (Михаилу Мизуркевичу. – Фокус) голливудскому актеру украинского происхождения.

Однако теперь об Украине знают больше, чем раньше. Киев ассоциируется с войной и достижениями братьев Кличко. Не совсем тот ответ, который бы вам понравился, да? Но это правда. Я предпочитаю говорить правду.

Кого среди ваших коллег по цеху больше – пророссийских или проукраинских?

– Однозначно, больше тех, кто выражает симпатию и сочувствие Украине. Люди понимают, что Украина и так слишком долго была жертвой имперских амбиций, народ больше не должен страдать.

Художественный фильм о Голодоморе, да еще и на английском языке, - уникальное явление даже теперь, когда об Украине известно миру. Почему западные сценаристы и режиссеры избегают серьезных тем и, в частности, темы сталинской жестокости?

– Во-первых, потому что с такими фильмами сложно добиться дистрибуции, на них не так просто найти финансирование. Скажу, как есть, - мне просто повезло. Благодаря сценаристу Ричарду Бачинскому-Гуверу я познакомился с Яном Игнатовичем, поддержавшим идею и согласившимся финансировать эту работу. Повезло и в том, что у всех нас была одна цель: показать весь ужас, через который прошла Украина в годы голодомора.

Во время съемок вы пользовались помощью эксперта-историка. Много ли новой информации о том периоде вы открыли для себя благодаря этой синергии?

– О да! Например, во время съемок я узнал о том, что на Галичине, родине моего отца, голод был не таким сильным, как на Харьковщине, откуда родом моя мама. До работы над фильмом я не знал, что Советы закрыли границы, и даже для путешествия внутри страны из одного города в другой нужно было иметь при себе паспорт. А еще не задумывался над тем, что перебраться за Збруч удалось немногим. Очень немногим. Я акцентировал на этом внимание зрителей – вопрос о том, удалось ли героям перебраться через реку, остается открытым.

Не узнав всех этих деталей, мы, создатели фильма, не смогли бы сделать его настолько правдивым.

Какой эпизод фильма вы считаете самым мощным?

– Пожалуй, самая эмоциональная часть – сцена с детьми. Мы использовали метафору, трансформировали взрослых в детей. Хотелось показать, что если жертвы голодомора гибнут, они попадают в рай. А если удается выжить, они вспоминают свое детство. Не только этот, но и другие моменты в фильме очень символические. Зритель сам выбирает, как их интерпретировать.

Вы работали с интернациональной командой – в фильме снялись не только украинские, но и канадские, американские и британские актеры. Как вы помогали им лучше прочувствовать персонажей?

– Знаете, я верю в то, что задача хорошего режиссера – найти актеров, лучших из лучших, а потом убраться с их пути и не мешать им делать свою работу. Британские актеры великолепно справлялись с задачей, они так прочувствовали украинскую культуру, что у меня не было нужды им что-то советовать. К примеру, у Саманты Баркс обнаружилась явная предрасположенность к украинскому языку. Она очень проникновенно спела "Місяць на небі". Кроме того, она внешне напоминает мне украинку. А еще у нее прекрасный голос. Я не приставал к ней с советами, вместо этого приложил максимум усилий, чтобы у нее был хороший костюм. И она, и другие актеры просто на глазах преображались, когда их примеряли. Они становились украинцами.

Вы говорили, что сценарий переписывался как минимум 12 раз. Наверное, все же приходилось адаптировать некоторые эпизоды под актеров?

– Нет. Как я уже сказал, актеры прекрасно справились с работой. Причина в другом. Когда я приехал в Киев, у меня сразу же появились новые идеи. Кроме того, какие-то локации оказались недоступными, мы заменили их другими, для этого тоже потребовалось внести изменения. К примеру, по одному из первых вариантов сценария постаревший Юрий, главный герой киноленты, сидит в старой хате. Он выжил и вспоминает события минувших дней. Однако кто он такой? И как он связан со Сталиным? Западный зритель может не понять этих тонкостей, а мне хотелось втиснуть в ленту как можно больше. Быть первыми, показать зрителю то, чего ему еще никто не показывал, довольно сложная задача.

Одним словом, пословица о том, что сценарии не пишут, а переписывают, существует не зря.

Джордж Менделюк: "Я верю в то, что задача хорошего режиссера – найти актеров, лучших из лучших, а потом убраться с их пути и не мешать им делать свою работу"

Некоторые считают, что фильмы о страданиях украинцев вредят репутации страны в мире. Так ли это?

– А я вас в ответ спрошу: кто так считает? Россияне? А впрочем, неважно. Я бы сказал этим людям: по-вашему, евреи тоже попусту жалуются? Может, и не было никакого Холокоста? Так ведь был же. И все понимают: евреи не плачутся, а напоминают о дискриминации, гонении и преследовании, жертвами которого они стали. Они не хотят, чтобы этот ужас когда-либо повторился – мне кажется, это нормальное желание.

Да, нельзя жить только прошлым. Однако своим фильмом мы просвещаем, а не давим на жалость. Среди иностранцев очень мало тех, кто знаком с историей нашего народа. Поэтому об Украине можно и нужно снимать художественные фильмы.

В ближайшее время я планирую снять многосерийный фильм об Украине, основанный на реальных событиях Второй Мировой войны – о том, что произошло со мной и моей семьей. Кроме того, хочется снять художественный фильм о Мазепе, рассказать в нем о Полтавской битве. Там же невероятно красивая любовная линия! Мазепа любил Мотрю, а я один из ее потомков. Моя бабушка по маминой линии была из славного рода Кочубеев.

Любовные линии – это прекрасно. Но не отвлекают ли они зрителя от исторической трагедии, которой посвящен фильм?

– Поясню на примере "Гірких жнив". Я не хотел снимать политизированную киноленту. Поэтому сфокусировал внимание на любовной линии.Моя задача – пробудить эмоции. Хочу, чтобы зрители взглянули на трагедию глазами героев, чтобы вышли из кинозалов с желанием больше узнать об Украине. Художественный фильм о любви способен добиться такого эффекта лучше любого другого жанра.

• Читайте также: Украина слишком долго была в тени других стран, — Олег Коцарев

Во время пресс-конференции, посвященной фильму, вы заявили, что его главный месседж – надежда. На что или на кого?

– На то, что тайное станет явным. Мы включаем прожектор, несем свет. Что освещено – то обнаружено, вскрыто, а значит, может быть излечено. Только зная правду, можно исцелиться. Нужно взять на себя ответственность и признать, что это было. Только тогда мы сможем двигаться дальше. Чем больше у нас надежд, тем больше шансов на то, что мы выживем – ради любви, лучшей жизни и светлого будущего.