Мир, который построил Фрипулья. Что посмотреть на новой выставке в PinchukArtCentre

По художественной значимости главная из четырех новых открывающихся в PinchukArtCentre экспозиций это, конечно, "Хрупкое состояние". Из десяти представленных на ней художников как минимум три (Дэмьен Херст, Ай Вэйвэй и Марина Абрамович) давно уже вышли в глобальном медийном пространстве за пределы просто искусства и стали поп-звездами.

"Сегодня есть, завтра нет" Херста — композиция из аквариумов с чучелами и скелетами рыб на привычную для художника тему быстротечности живущего и зыбкости границы между жизнью и смертью. Так что он вроде бы ничего принципиально нового этой работой не сказал, но зато узнаваемость тематики дает зрителю возможность обратить внимание на другую сторону херстовских композиций — формальное совершенство. В данном случае, работая в узком цветовом диапазоне, от белого до светло-кремового, Херст виртуозно использует подсветку и традиционные для себя материалы, например, сверкающую хромированную окантовку. Не только бренность (она же хрупкость) бытия, но и красота в чистом виде.

Аналогичная ситуация с Ай Вэйвэем. Вэйвэй как бы повторил свою старую работу 90-х годов, где он роняет драгоценную китайскую вазу, которой две тысячи лет. Но не просто повторил, а "перевоссоздал" в LEGO-варианте, то есть в новом смысловом контексте: двадцать лет назад это была фотография, а сейчас — детский игровой конструктор. То есть работу можно истолковать и так, что иногда "хрупкий мир" можно собрать заново. Есть, так сказать, надежда.

Дает в определенном смысле надежду и Марина Абрамович, у которой в перформансе "Генератор" всем желающим завязывают черной повязкой глаза, надевают звуконепроницаемые наушники и оставляют в зале среди других временно оглохших и ослепших посетителей. Потерял ощущение контроля над окружающим пространством и своими ощущениями, испугался — поднимай руку, и ассистент тебя тут же выведет в привычный знакомый мир.

Но это все, так сказать, постмодернизм, игры со смыслами, которые в любой момент можно прекратить. И совсем другое дело, когда художник превращает в такую игру свою собственную жизнь, причем до такой степени, что уже и грань между ними провести нельзя. Так жил умерший в 2007 году киевский художник Федор Тетяныч, он же Фрипулья. Есть несколько объяснений этого странного имени, которое придумал он сам, но все толкователи сходятся в том, что "фри-" происходит от английского freedom, "свобода". А Тетяныч был свободным еще во времена советской власти и после них, как, пожалуй, никто.

И дело не в том, что он одевался в странные костюмы, созданные из найденных в мусоре жестянок, фольги и прочих подсобных материалов — в Киеве всегда были чудаки. (Я помню, например, мужчину, ходившего посреди лета по асфальтовому тротуару на лыжах.) Но Тетяныч мог заявиться в таком наряде, поражая коллег не только видом жестянок, но и их громыханием, на заседание Союза художников, членом которого был, поскольку зарабатывал на жизнь выполнением заказов в сфере официального монументального искусства.

Костюмы были лишь деталью странного и обширного мира Фрипульи, часть которого воссоздана в нескольких залах PinchukArtCentre на выставке "Федор Тетяныч. Канон Фрипулья". На стене одного из этих залов висит выполненный Тетянычем чертеж так называемой Биотехносферы, то есть "универсального модуля для жизни и передвижения человека" — не картинка, а именно чертеж со всеми инженерными спецификациями. И тут же выставлена созданная по этому чертежу уже в наше время специально для выставки модель модуля. Те пять модулей, которые собрал сам Тетяныч, не сохранились — были собраны, как и его костюмы, из чего-то вроде строительного мусора. Так что если бы Фрипулья увидел сегодня в PinchukArtCentre свои детища, собранные по его чертежу из профессиональных материалов, наверняка пришел бы в восторг.

Можно, конечно, сказать, что Биотехносфера — это еще одна странность, особенно если добавить к ней развешанные по стенам залов доски с текстами Фрипульи, чем-то средним между стихотворениями и философскими тезисами. Но тут же вспоминаются чертежи фантастических машин Леонардо да Винчи. А представленные на выставке художественные инсталляции, созданные Тетянычем, отлично вписываются в практику современного искусства. Некоторые из них и вовсе остроумны, как та, например, где художник использовал для создания женского бюста два треугольных пакета для молока. До этого ни один классик contemporary art не додумался, хотя, казалось бы, в ХХ веке было использовано все.

Так что вопрос был только в том, проявится ли чья-то воля вписать украинского "чудака" в контекст современного искусства — как до него были вписаны "чудаки" немецкие, французские, американские, работы которых сегодня находятся в музеях всего мира. И как, кстати, благодаря мировому интересу в 90-е годы к постсоветскому пространству был вписан в глобальный контекст и стал лауреатом международных премий бывший харьковский фотограф Борис Михайлов, работы которого тех лет можно увидеть в PinchukArtCentre в рамках новой экспозиции "Родина в огне".

• Читайте также: Воруют все. Как художники нарываются на обвинения в плагиате

На фоне всех этих серьезных вещей меркнет даже столь изящная постмодернистская штучка, как представленный на "Хрупком состоянии" скульптурный автопортрет Урса Фишера, выполненный в натуральную величину из воска. В скульптуру воткнуты горящие свечки, так что предполагается, что к окончанию выставки она растает полностью. А вот работы киевлянина Федора Тетяныча, наоборот, только стартуют на пути к международной известности.

Фотографии предоставлены PinchukArtCentre © 2017
Фотограф: Сергей Ильин