Народный "транслятор". Режиссер Аркадий Непиталюк о культурном изнасиловании и борьбе с собственными демонами

Аркадий Непиталюк родился в Хмельницкой области. Сейчас живет в Боярке. В Киев предпочитает выбираться редко — только по делу. Его напрягает шум и суматоха большого города. По природе он созерцатель и, несмотря на седину, напоминает мальчишку, который сидит на берегу у самой кромки моря и смотрит вдаль.

Непиталюк принадлежит к поколению режиссеров, которое появилось в 1990-е. Когда в стране царил хаос и кино почти не снимали. Впрочем, режиссеры от этого не переставали быть режиссерами, хотя по специальности работали единицы. Свою "Кровянку" Непиталюк снял, когда ему было уже за сорок. Эта черная комедия о любви и антисемитизме стала победителем в Национальном конкурсе короткого метра 46-го фестиваля "Молодость", а также получила "Золотую дзыгу" на украинском "Оскаре". 28 сентября в прокат выходит дебютная картина Аркадия Непиталюка в полном метре — фильм "Припутни".

КТО ОН

Украинский кинорежиссер

ПОЧЕМУ ОН

На Одесском международном кинофестивале покажут первую полнометражную картину Аркадия Непиталюка "Припутни"

Навел фокус

Меня потряс твой фильм "Кровянка". Почему ты раньше не снимал полнометражное кино?

— Я окончил режиссерский факультет Театрального института им. Карпенко-Карого в 1996 году. В стране — полная "дупа". Кино почти не снимают. А я уже к тому моменту женился. Надо было зарабатывать. Пошел на телевидение. Выбрался оттуда только в 2012 году. Прошел путь по полной программе — от кнопкодава до режиссера сериалов. Но в какой-то момент резерв закончился — у меня уже ни нервов, ни здоровья не было, чтобы этим заниматься. Телевидение выжимает человека полностью. К тому же пришло новое поколение молодых людей, на фоне которых я почувствовал себя старым пердуном. Они быстрее все делают, им проще, у них более поверхностный подход ко всему. Продюсеров это больше устраивает. А я уже такой каргой там ходил.

Как ты принял решение уйти, ведь, скорее всего, у тебя не было денежного запаса? При этом семья, дети.

— Жена подменила, она зарабатывала деньги. Ну и какой-то заработок у меня все же сохранился. Я с 2002 года преподаю в институте им. Карпенко-Карого. Пару лет так прозябал. Но поскольку в Украине киноиндустрия начала развиваться, а у меня в этот период уже всплывали какие-то истории, я начал писать. Стало получаться, что для меня лично было открытием. Потому что очень трудно отойти от телевидения. Если бы я сразу в 2012 году начал снимать, думаю, какую-то херню бы сделал — если не занимаешься своим делом, теряешь фокус. У тебя не получается сосредоточиться на том, что важно. Так что, мне кажется, я вовремя пришел к кино. Руки, ноги еще двигаются, а опыт дает возможность создавать историю. В 20, 30 лет как режиссер ты еще не очень соображаешь.

А как же свобода и наглость?

— С этим у меня проблем никогда не было. Во мне это никто не сможет убить. Честно говоря, во время съемок я очень сильно себя сдерживаю.

У тебя снимались профессиональные актеры. При этом они необычайно органично смотрятся в кадре, их язык не режет слух искусственностью. Как ты работал с ними?

— Сдирал с них актерскую игру. Пан Захарий, актер, который играл отца в "Кровянке", у меня в итоге спросил: "Так что же мне играть? Я что, буду просто ходить и говорить?" Я ему ответил, что "да" и этого достаточно. Он так и делал. Потому что в кино главное не мастерство актера, а присутствие, харизма. Я не люблю это слово, но речь идет об определенном психотипе актера — когда он стоит перед камерой и ты видишь, что он интересен. Какая угодно американская суперзвезда, будь то Брюс Уиллис, Аль Пачино, Де Ниро, берет не актерским мастерством, а вот этим присутствием. У меня в следующем фильме "Припутни" главную роль играет не актер. В жизни он работает директором или администратором на сериалах, бывший кавээнщик. То есть это двойное зло. Но я взял его из-за этого свойства — присутствия в кадре. И поэтому язык в кино выходит живой. Кроме того, такие актеры умеют импровизировать. А это не каждый может. В "Кровянке" есть эпизод, когда отец наливает сыну водку. И сын говорит: "БудЕ". Этого не было в сценарии, а возникло на съемочной площадке. И потом тот, кто не в теме, эту реплику никогда с такой интонацией не произнесет. Для меня важно было аутентичное произношение.

Когда другой — ты

Главная тема "Кровянки" — ксенофобия, антисемитизм. Но тебе удается показать своих героев людьми светлыми, несмотря на тараканов в их головах и мерзость темы.

— Я как бы шучу про серьезные вещи. Так их легче воспринять… Персонажей постарше я частично срисовываю с отца. Мой старший брат злоупотребляет алкоголем. Ему нельзя пить. Однажды звоню папе, спрашиваю, как брат. Папа: "Та…". Я: "Знову п"є? Він же підшився". Папа: "Його це так тримається, як сухої сраки попіл". Это такой мощный образ. Для человека трагедия, что сын в таком состоянии, а он шутит. И вот так, как мой папа говорит, я снимаю фильмы.

По-твоему, антисемитизм сейчас актуален для украинского села?

— Да. Но это везде есть. И сейчас, и раньше так было. Моя первая жена была еврейкой. Причем с выраженной семитской внешностью. Она мне рассказывала, что как-то ехала в метро, к ней на эскалаторе подошла старенькая бабка, которая едва передвигала ноги, но все равно ползла по этому эскалатору, чтобы подойти к Татьяне и прошипеть ей "жидовка".

Как я к этому отношусь? Это мой народ, это я сам. Но я люблю этих людей и хочу сказать о них правду им же — мы же действительно антисемиты и ксенофобы. Но я не беру никого за чуб и не говорю: "Ах ты скотина, хохол, почему евреев не любишь?" Потому что тогда они обидятся.

Антисемитизм навязывался народу веками. От Российской империи и Советского Союза такие предубеждения постоянно транслировали. У людей это отложилось, сидит в них до сих пор. И это же сработало в моей семье, когда я впервые решил жениться. Моя мама реально плакала. Я со своими родителями говорил на эти темы. Потом они очень быстро успокоились и приняли мою первую жену как дочь.

Из-за нынешней войны нет ли у тебя предубеждения к россиянам, российскому кино, русскоязычной прессе?

— Я к этому вопросу отношусь очень просто. Идет война. РФ напала на Украину. К России как к государству я отношусь негативно. У меня нет друзей там, просто так сложилось. Эта страна никогда не была близка мне. Даже когда по работе в Москву заезжал, мне становилось там страшно. Я на улицу не выходил. Это на уровне вибраций, я ощущал хаос, который в Украине не чувствовал никогда. Да, я испытывал большой дискомфорт, когда приживался в Киеве в студенчестве, но он был другого плана. В Москве у меня появлялось ощущение глубинной стихии, абсолютно чужой для меня. Ты спрашиваешь о моем отношении к россиянам? Мне многих жаль. Например, тех, кто создавал Театр.doc., — Угарова, Гремину. Я не представляю, как они сейчас там живут. Я жил 23 года при Советском Союзе и знаю, как это. Очень непросто быть крутым чуваком и свободно себя чувствовать в такой системе. И поэтому не знаю, как бы я себя вел, живя там сейчас и будучи режиссером. Может быть, я бы быстро сдался и что-то такое стал снимать на потребу.

Я хорошо помню, как в СССР у нас целенаправленно подавлялось все украинское. Когда я был мальчиком, иногда с друзьями приезжал в областной центр. Я четко знал: не дай бог местные ребята услышат, что мы разговариваем на украинском — за это как минимум деньги отнимут или побьют.

Почему?

— Потому что из села. Потому что рагули. И ты начинаешь с детства чувствовать, что ущербный. Только на территории своего села ты можешь вести себя свободно. Я в восемь лет впервые увидел живого человека, который разговаривал без принуждения на русском. Будущего мужа моей двоюродной сестры. Он из Калужской области. Чудесный человек, кстати. Потом прижился у нас, украинизировался. Тогда, в 1975 году, он был для меня как Гагарин. Акал, чтокал. Я не воспринимал это как что-то чужое и негативное, наоборот. Но я знал с детства, что надо адаптироваться — русифицироваться.

И я допускаю, что происходящее сейчас в украинском обществе в отношении русского языка — это обратная реакция. Ущемленные люди, которых калечили и унижали поколениями, дают ответ. Это как в Советской армии — первый год над тобой издеваются, а потом, когда тебя переводят в так называемые черпаки, ты начинаешь издеваться над новобранцами.

Ты издевался?

— Нет. Мне на фиг это не надо было. А надо мной издевались. Били. Иногда сильно. Я еще потом несколько лет в груди чувствовал боль — там, кажется, трещина была. Но большинство солдат, над которыми издевались, начинали издеваться над другими. Им надо было выместить обиду. Украинцев унижали, долго считали второсортными. Почему украинский язык и украинская культура на таком уровне сейчас? Потому что этой культуре не позволяли развиваться.

Аркадий Непиталюк: "Антисемитизм навязывался народу веками. От Российской империи и Советского Союза такие предубеждения постоянно транслировали. У людей это отложилось, сидит в них до сих пор"

Не нарушать границы

То, что сейчас выползает на поверхность, также отвратительно, как русификация. Ницой, которая бросает мелочь в лицо продавщице. Скрипка, который заявляет о необходимости создания гетто. Зачем разжигать?

— Полагаю, что в такое время есть люди, которых очень легко задеть. Ницой же рассказывает, что у нее были какие-то неприятные случаи, когда ее унижали. У меня тоже они были, но я другой человек. Я никогда не требую и не прошу, чтобы со мной переходили на украинский. Не считаю, что вправе навязывать человеку, на каком языке он должен со мной разговаривать.

Почему?

— Я за то, чтобы не нарушать границы другого человека. Не заходить на его территорию. И я не люблю, когда заходят на мою территорию.

Украинизация необходима?

— Я думаю, что люди наконец должны понять, что Украина — наша земля. Мы должны защищать и любить землю, на которой живем. Если бы я узнал, например, что во мне есть существенная часть турецкой крови, я бы выучил тюркский язык, чтобы лучше понимать себя. Если бы я знал, что мой род был культурно изнасилован, я бы почувствовал, что мне необходимо избавиться от этого. Я бы вернулся к тому исходному состоянию, в котором находились эти люди до русификации. Выучил бы украинский, не забывая при этом русский. В чем проблема? При этом мне все равно, что говорят Ницой или Фарион, или еще кто-нибудь. Я бы ориентировался на себя.

Потоки

Почему ты решил использовать ручную камеру для съемки большинства эпизодов в новом фильме "Припутни"?

— Мне важно было показать, как судьба следит за тем, чтобы исполнились ее планы. Чтобы столкнуть Юру со Светкой (героев фильма "Припутни". — Фокус). В кино много кадров, когда мы сопровождаем героев со спины — это судьба. Она незаметна, но следует за ними везде. Это что-то живое в пространстве, когда кто-то будто следит за тобой.

• Читайте также: Агент Кили. Ирландский актер Эйдан Тернер о неверии в сверхъестественное

У тебя в июле премьера на ОМКФ. Не боишься после успеха "Кровянки" показывать второй фильм?

— Нет. Есть такая платформа ТЭД, где люди делятся своими мыслями на разные темы. И я не помню, то ли американская, то ли британская писательница рассказывала о том, что после того, как ее первая книга стала бестселлером, у нее начался кризис. Она из него вышла. Писательница рассказала, что в Древней Греции люди не воспринимали таланты как качества личности. Они считали, что это определенные энергии, потоки в пространстве. И ты, когда занимаешься тем, к чему у тебя есть способности, становишься транслятором этих потоков. Они входят в тебя, только успевай записывать, снимать, петь. Писательница сказала, что когда поняла это, вопрос о том, что она что-то может сделать не так, отпал. Я к этому отношусь так же. Когда я слушаю, как актеры на кастинге читают мой сценарий, у меня нет ощущения, что я автор. Так что я верю в потоки искусств вне меня. И мне нравится, что через меня проходят истории людей, которых называют жлобами. Я их транслятор.