Жемчужины у моря. Лучшие фестивальные новинки киногода

Человек, который убил Дон Кихота

Оригинальное название: The Man Who Killed Don Quixote

Новый фильм Терри Гиллиама стал не только одним из главных событий фестиваля и киногода в целом. "Человек, который убил Дон Кихота" — один из самых знаменитых долгостроев в истории кино. Его ждали почти 30 лет — с тех пор как режиссер впервые заявил о своем желании перенести историю испанского безумного рыцаря на экран. История кино полна подобных легенд, причем чаще всего бывает так, что чем больше проходит времени от первоначального замысла фильма, тем меньше шансов, что он вообще когда-нибудь выйдет. Стэнли Кубрик так и не снял своего "Наполеона", а Дэвид Линч вряд ли когда-нибудь снимет "Превращение" по Францу Кафке, хотя их сценарии написали они оба. Тем более экранизация "Дон Кихота", об которую обломал копье еще один великий — Орсон Уэллс, работавший над ней тоже около 30 лет и так в итоге ее и не снявший.

За годы попыток найти финансирование и даже один раз все-таки попробовать снять фильм (в 2000 году, все закончилось катастрофически) проект Гиллиама обрастал легендами, а сценарий менялся и мутировал, причем режиссер утверждал, что он становится все лучше и лучше. К 2018 году он, надо полагать, достиг совсем заоблачных высот, но теперь уже это можно проверить самому.

Даже если "Человек, который убил Дон Кихота" не окажется последним фильмом Гиллиама, а мы все будем на это надеяться, все равно его будут рассматривать со временем как завещание и итог всей его карьеры. Который, наверное, стоит мерить не по признанным шедеврам вроде "Бразилии" или хотя бы относительно упорядоченного кино вроде "Короля-рыбака", а по "Бандитам времени", "Бармаглоту" или "Имаджинариуму доктора Парнасса". Это неупорядоченные фильмы, которые в любой момент могут превратиться во что угодно. Чаще всего — в средневековый карнавал, в котором высокое и низкое, как и полагается, смешаны без всякой пропорции в одно невообразимое неупорядоченное, которое узнается с первого взгляда как работа этого незаурядного режиссера.

Новый фильм рассказывает про ультрамодного молодого режиссера Тоби Гризони (Адам Драйвер), который снимает где-то в испанской провинции "Дон Кихота". Работа не ладится. Тем более, учитывая присутствие главного финансиста фильма — российского нувориша, водочного магната, тирана и самодура. В какой-то момент Тоби узнает, что находится чуть ли не в пешей близости от места, где он, еще учась в киношколе, снимал первый свой любительский фильм. Это тоже был "Дон Кихот", на главную роль в котором он взял местного сапожника (Джонатан Прайс). Навестив места своей киноюности, Тоби вдруг обнаруживает, что его присутствие здесь много лет назад пустило не только корни, но и довольно неожиданные ростки. Особенно, когда встречает своего старого знакомого, того самого сапожника, который немного сбрендил и с тех пор действительно считает себя испанским рыцарем XVII столетия. Главного героя он принимает за своего оруженосца Санчо Панса. И с этого момента реальность становится зыбкой и иллюзорной, а вывихнувшееся время начинает заикаться и перескакивать из современности в далекое прошлое.

По какой-то всеобщей шкале этот фильм вряд ли можно назвать прекрасным, но Гиллиама надо мерить по его собственной. Это режиссер, который практически в каждой своей работе утверджал и показывал, что вымысел и фантазия важнее реальности, но главное — нужнее нам, человеческим существам, чтобы не умереть от давящей рутины и материальной повседневности. И "Человек, который убил Дон Кихота" — это передача эстафетной палочки от величайшего обманщика и мечтателя Гиллиама нам, зрителям. И с этой точки зрения это настолько концентрированный Гиллиам, какой вообще только может быть. Ни за что не пропускайте, если вы поклонник этого режиссера. Остальным желательно знать, что это быстрая, резкая, обескураживающая и непредсказуемая картина, которая может вызвать какую угодно реакцию. Но она ее вызовет.

Экстаз

Оригинальное название: Climax

Если Ларса фон Триера называют главным провокатором современного кино, Микаэля Ханеке — хирургом, то как назвать Гаспара Ноэ? Маньяком? Этот француз аргентинского происхождения снимает реже перечисленных раздражителей спокойствия в современном кино. Поэтому, наверное, когда он выпускает новый фильм, он по умолчанию становится одним из главных событий года. Причем Ноэ не теряет головы, даже когда снимает самые безумные свои экзерсисы, — его кино технически виртуозно и поражает степенью контроля над всем процессом, каким бы хаотическим он ни выглядел. А еще Ноэ — это один из самых модернистских режиссеров современности, каждый раз придумывающий оригинальную, практически авангардную оболочку своих фильмов. "Экстаз" начинается с финала и продолжается финальными титрами. А его начальные титры возникнут тогда, когда вы вообще забудете о том, что они должны появиться. Пока же вы будете смотреть на телевизор, где показывается запись кастингового интервью труппы танцоров, которых нанимают для исполнения группового номера где-то в середине 90-х годов. По бокам от телевизора, на котором будущие участники фильма делятся своими ожиданиями от работы в группе, находятся видеокассеты и диски с фильмами. Их названия могут многое сказать о будущем характере фильма. Некоторые из них — произведения со скандальной славой вроде "Сало или 120 дней Содома" Пьера Паоло Пазолини или фильмы, которые эстетизировали насилие и смерть, вроде "Сепукку" Кобаяси или "Суспирии" Дарио Ардженто. Но важнее всего в них то, что это фильмы, которые можно назвать тоже перфомансами, в которых важен не столько сюжет, сколько фиксация какого-то процесса, который осуществляется с ритуальной тщательностью.

Само тело фильма — это, собственно, репетиция танцевального номера и последовавшая за ним вечеринка танцоров. Вскоре выясняется, что в сангрию, которую пили практически все, было подмешано что-то психоделическое, и фильм съезжает с катушек, превращаясь в хаос, безумие и оргию, хореографом которой (так даже более уместно) выступил Гаспар Ноэ. "Экстаз" в оригинале называется "Климакс" (Climax), что в данном случае отсылает к фигуре речи — высказыванию, в котором обращение к одному и тому же предмету идет по эмоциональной нарастающей. Фильм Ноэ делает то же самое — он прибавляет обороты с каждой минутой. Поэтому учтите: это предельный по насыщенности фильм ужасной красоты, который трудно выдержать, но и невозможно пропустить. И то и другое можно будет сделать прямо в кинотеатре — фильм куплен для проката в Украине.

Три лица

Оригинальное название: Se rokh

Это уже четвертый фильм Джафара Панахи после того как ему запретили снимать кино в Иране, сначала посадив под домашний арест, а затем позволив выходить, но не сняв запрета. Панахи — уникум не только потому, что умудряется снимать под запретом и даже под арестом. Первый его фильм этого периода назывался "Это не фильм" и был снят у него дома. Третий — режиссер снял на видеорегистратор своей машины, сам играя роль обычного таксиста в Тегеране. А что, это ведь не он снимает кино – он просто включил регистратор. Еще более удивительно другое. Панахи прославился, конечно, до этой истории. И его фильмы забирались в самую гущу жизни, иногда самым непредсказуемым образом. Он брал на роли своих героев не актеров ("Багровое золото"), он умудрился снять фильм "Офсайд" на настоящем футбольном стадионе прямо во время отборочного матча к чемпионату мира с участием сборной Ирана, причем снять про девушек, которые пытаются пробраться на матч под видом мужчин (женщинам посещать футбольные соревнования в Иране запрещено). То есть казалось, что такого режиссера, как он, подобный запрет убьет. А он стал еще лучше. И его фильмы с тех пор — это не только ужасно изобретательные лазейки, они продолжают исследовать жизнь в тех самых местах социального тела, где сейчас идет самая напряженная борьба за то, каким оно будет.

"Три лица" начинаются с видео, записанного на смартфон. На нем девушка обращается к известной иранской актрисе Бехназ Джафари, говоря, что только она ей может помочь. Наша героиня хочет быть актрисой и даже смогла поступить в Тегеранскую актерскую школу, но семья не пускает ее учиться. Девушка говорит, что перепробовала все способы связаться с актрисой и у нее не остается другого выхода, после чего, очевидно, вешается на суке в пещере, где снимает это видео.

Через Джафара Панахи это видео попадает к самой актрисе, и вместе с режиссером они отправляются искать родное село девушки в область Ирана под названием Восточный Азербайджан — родные, кстати, места режиссера. В этой истории сама личность Панахи, в отличие от последних его фильмов, как бы второстепенна. Он в этой истории водитель и переводчик. "Три лица" — это история женщин в современном иранском обществе, показанная через три поколения актрис — в будущем, настоящем и прошлом, что как бы дает целую панораму того, какие изменения произошли в иранском обществе за последние 40 лет. Доехав до села, впрочем, герои встречают преимущественно мужчин. К слову, добираются они туда по единственной горной и очень крутой дороге, на которой не могут разъехаться даже две машины, поэтому местные придумали необыкновенно сложную и постоянно изменяющуюся систему правил поведения и сигналов друг другу на ней. Эта дорога со временем станет символом этого места, которое дойдет до полнейшего абсурда, но не позволит себе ни капли изменений, даже если они выглядят полезными и нужными.

Как ни странно, в итоге "Три лица" созвучны с самым непохожим на него фильмом — шумным, наполненным погонями и спецэффектами "Окча" (2017), в котором маленькая девочка спасала свою любимую генно-модифицированную свинку размером с бегемота, которую мультинациональная компания стремилась порубить на котлеты. Потому что мораль обоих фильмов, в конце концов, очень схожа: вы не можете спасти весь мир, но вы должны вытаскивать из пасти тех, кто вам дорог, любим или просто протянул из нее руку с просьбой о помощи. Пасти эти совершенно разные. У Панахи, в его мирном, спокойном фильме с ненавязчивым юмором, это просто патриархальное общество, которое стремится замкнуться и не выпускать из своего круга никого, подчинив даже не правилам, а непрекращающемуся своеволию. Это замечательное кино раскрывается непринужденно и постепенно, но только в последней сцене, снятой статичной камерой на той же дороге. Оно находит ту гениальную метафору, одновременно смешную, нежную и необычайно пронзительную, которая превращает его если не в великое, то хотя бы такое, которое еще надолго останется в сердце.