Валерий Пятницкий: Россия превратила торговые отношения в политический шантаж

Валерий Пятницкий представлял экономические интересы Украины в Европе с 2003 года, когда впервые стал государственным секретарем по вопросам европейской интеграции. На должностях, курирующих это направление, он оставался при любой власти. На его счету – вступление нашей страны во Всемирную организацию торговли, подготовка соглашения об ассоциации с ЕС.

Когда в августе 2014 года Пятницкий вернулся на должность торгового представителя Украины, Павел Шеремета, бывший в то время министром экономразвития, заявил, что он не может работать с "бывшими", и написал заявление об отставке. Некоторое время его обязанности исполнял его заместитель Анатолий Максюта, но после принятия закона о люстрации он тоже уволился. И, по иронии судьбы, сейчас министерством руководит именно Валерий Пятницкий.

Экс-министр экономразвития Павел Шеремета сказал о вас, увольняясь, что он не может работать с "бывшими" людьми. Вы себя чувствуете "бывшим"? Как вам работалось в правительстве Николая Азарова?

– Смотрите, над соглашением с ЕС мы начинали работать в 2007 году. Какими мы были тогда людьми? Мы чувствовали себя гостями из будущего. Потому что такие соглашения предопределяют все наперед. Например, госзакупки. Мы говорим, что сделали большие шаги к модернизации этой отрасли, но это только часть тех шагов, которые уже заложены в соглашении.

Это была общая работа украинских и европейских экспертов над тем, как выстроить траекторию движения страны. Хотя мы тогда представить себе не могли, что с 1 ноября 2014 года начнем реализовать наше соглашение. Но траектория была прописана до 2025 года. Поэтому здесь сложно судить, кто принадлежит будущему дню, а кто – вчерашнему.

Жизнь без России

Производители различных товаров предлагают запретить импорт российских аналогов. Протекционизм поможет терпящей бедствие украинской экономике?

– До сих пор в Украине протекционизма не было. Украинская политика в сфере торговли была открыта и либеральна. Но у нас также не были созданы инструменты поддержки экспорта. Без них либеральность не очень эффективна, и за это мы расплачиваемся.

Сейчас нас часто подталкивают к роли лоббиста чьих-то конкретных интересов, просят поставить барьер для дешевой импортной продукции, и не имеет значения, российская она или европейская. Это не всегда можно сделать. Должна быть, например, доказана связь между ценой на импортные товары и плохим экономическим состоянием предприятия. Ведь часто его причиной может быть неэффективный менеджмент, неумение организовать собственное производство.

Становится ясно, что даже если мы закроем рынок, это не поможет. У нас есть примеры, когда у предприятия было три линии производства, потом они одну линию остановили и пожаловались на демпинг. Мы ввели очень высокие импортные пошлины, которые фактически не позволяли конкурентам заходить на этот рынок. Через какое-то время закрывалась вторая линия, потом третья. Они снова обращались к нам: продлите меры. Но мы не можем поддерживать то, чего нет.

А вот по отношению к стране-агрессору мы можем действовать так, как считаем нужным, даже с точки зрения ВТО мы ничем не ограничены. Один из важных элементов защиты – принятый недавно закон о санкциях. Но есть и обычные меры – антидемпинговые и антисубсидийные. Россия тратит огромные средства, полученные из газового и нефтяного бизнеса, на субсидирование промышленности и аграрной сферы. В ответ мы можем вводить компенсационные пошлины. Сейчас мы проводим расследование по российским автомобилям, потому что они очень субсидированы. Это не помогло им стать конкурентами японцам, корейцам или европейцам, но они пытаются закрепиться на ближайших рынках. И нам надо защищаться.

Ограничение импорта российских товаров – это требование времени для всего бизнеса: искать возможности для диверсификации. Россия превратила всякие отношения в торговой сфере в политический шантаж. И вот бизнес начинает выбирать более надежных и предсказуемых партнеров. Сейчас доля России в нашем экспорте составляет меньше 20%, совсем недавно еще было больше 30%. Если мы выйдем на 10%, с точки зрения бизнеса это будет самый лучший вариант.

Но никаких заданий по запрету всего русского не было. Многим предприятиям нужно закупить сырье или комплектующие, например, руды цветных металлов, которых у нас нет. Здесь мы никаких барьеров не ставим. А в агропромышленном комплекса России, в основном, закупаем фасованный чай, кофе и табачные изделия. Украина может все это заместить на 100% собственным производством. Автомобили или бытовую технику можно компенсировать частично собственным производством, остальное – европейским, корейским и другим импортом.

Почему, кроме России, сократился экспорт и в другие страны Таможенного союза, которые не накладывали ограничений на украинские товары?

– В Беларусь поставки уменьшились не очень, а в Казахстан упали на 50% в связи с действиями Российской Федерации. Она вдвое увеличила тариф на железнодорожный транзит из Украины.

За 9 месяцев этого года объемы экспорта снизились на 10%, но при этом в страны ЕС выросли на все те же 10%, что явно связано с односторонней отменой Евросоюзом пошлин на украинские товары. Потенциал для роста объемов экспорта в этом направлении еще есть?

– Рост коснулся, прежде всего, аграрной промышленности. Очень важно, что мы постепенно начинаем экспортировать продукцию все более и более глубокой степени переработки. Например, в этом году начали экспортировать в Европу мясо курицы. Это – продукт с большей добавленной стоимостью по сравнению с зерном. А мясо разделено на окорока и как-то приготовлено – еще лучше. Но чтобы выйти на такой результат, не один год формировали систему контроля производства этой продукции. Вкладывались большие средства в модернизацию производства, ЕС очень серьезно проверяла, как производство контролируют наши ветеринары, чем эту курицу кормят.

Сейчас очень важно пройти тот же путь по молочному сегменту. Из-за российских ограничений отечественные молочники в разы уменьшили выпуск сыров. Теперь беларусы у нас покупают сырье, перерабатывают и продают. То же самое – по сертификации свинины. Это те сегменты, где мы можем выдержать серьезную конкуренцию и обеспечить серьезный рост.

• Читайте также: Юрий Зюков: Шахтерским городам Донбасса грозит опустошение

Экспорт в ЕС ценен не только сам по себе. Он дает выход на третьи рынки. Это сигнал для всех: они сумели пробиться на очень насыщенный рынок, на котором требования к безопасности и качеству – одни из самых высоких в мире.

Не забывайте, что более 30% нашего экспорта – это не СНГ и не Европа, а третьи рынки. В ЕС – полмиллиарда потребителей, в Таможенном союзе – 200 миллионов, но это только одна десятая всех потребителей, которые сейчас живут на земле. Не все они обеспечены, есть много бедных, но достаточно и тех, кто имеет высокую платежеспособность. И сейчас, когда из-за всяких барьеров и ограничений почти прекратился экспорт этой продукции на российский рынок, экспорт в Европу открыл нам двери на третьи рынки.

Какие товары уже экспортируются в премиум-сегменте?

– Мед, яйца, частично – куры. Говядина пока еще не вышла в премиум-сегмент, а вот на овощах и фруктах мы тоже можем серьезно зарабатывать, если это экологически чистая продукция. Ведь даже если вы очень богаты, съесть можете не больше того, что требуется вашему организму. Другой вопрос – качество еды. Если конкурируете в самом дешевом сегменте, то, очевидно, ваши заработки самые низкие. А если вышли на европейский рынок, то и в Арабских Эмиратах, и Саудовской Аравии есть люди, которые готовы платить больше за более качественную продукцию. Если будем работать только на объемы, то это тщетное использование данных нам Богом ресурсов – качества воды и земли. Потому стоить ориентироваться только на премиум-качество.

Украинская бытовая техника – это пример неправильного позиционирования своей продукции на самый дешевый сегмент. Можем ли мы здесь конкурировать с Китаем по количеству и дешевизне продукции? Вряд ли. У нас нет машиностроительного производства полного цикла, только одиночные попытки собрать одну или две модели, как Lanos, например. И, как правило, эти модели уже отработаны на рынках третьих стран. Это путь в никуда.

Почему же тогда так вырос экспорт в ЕС по категории "электрические машины", если они неправильно позиционируются?

– Традиционно у нас было развито производство трансформаторов, электродвигателей. Эти заводы и раньше выходили на европейский рынок, но сейчас у производителей с глаз упала пелена. Раньше они смотрели на российский рынок, как на панацею. А сейчас увидели, что нет ничего страшного в европейской сертификации. Большинство изменений уже есть в украинских законах. Если зайти в магазины бытовой техники – на украинских холодильниках и стиральных машинах написано: они соответствуют директивам ЕС по низковольтной аппаратуре. Поэтому нужно понимать: мы делаем продукцию, которая нужна в Европе.

Мы можем все производить качественно. Например, клетки для птиц мы импортируем во многие страны мира. Или лекарства. Несколько лет тому мы их продавали только в страны СНД. Сегодня это 60 стран. Даже в Индию экспортируем. Конечно, пока не можем сравниться с немецкими или французскими производителями, для этого нам нужно тратить на порядок больше на Research&Development. Но раньше в Украине производился лишь очень узкий, традиционный еще с советских времен набор лекарств, бинты или зеленка. Сейчас есть серьезные сдвиги.

Есть ли в каком-то секторе экономики проблемы с получением квот на экспорт?

– Полностью использованы квоты, например, на соки и мед. Но мы можем экспортировать и сверх квот. В прошлые годы Украина продавала в ЕС 5-6 тысяч тонн меда, платя пошлину. Сегодня на этот объем пошлина нулевая. Но еще столько же можем продать с той пошлиной, которая была раньше. То есть, можно нарастить производство вдвое и половину продукции продавать без пошлины.

• Читайте также: Экономист Руслан Гринберг: Россия прощается с иллюзиями в отношении Украины

Очень важно, что многие предприятия уже сегодня проводят политику выхода на европейские рынки под своими брендами. Раньше украинская продовольственная группа товаров была представлена там, как правило, миллионами тонн зерна и подсолнечного масла, сейчас набор украинских брендов намного шире.

Ставка на услуги

Как изменится экономика Украины после войны? Мы будем использовать меньше газа, уже не нужно будет субсидировать добычу угля, потому что шахты разрушены. Есть ли системное виденье, как нам отстраивать экономику, чтобы она не осталась постсоветской?

– Часть металлургии тоже уйдет в небытие. Очевидно, придется вкладывать в инфраструктуру – автомобильные и железные дороги, а также в строительство домов и производство сырья для строительства. Естественным для Украины является сельскохозяйственное машиностроение, оно могло бы развиваться с привлечением инвестиций. Украину постоянно тянет назад ситуация в энергетике, мы сократили использование газа не потому, что повысили эффективность, а потому, что остановились заводы. Поэтому надо развивать все, что связано с энергосбережением, с нетрадиционными источниками энергии.

То есть, вы считаете, что высокие технологии не станут локомотивом новой экономики?

– В Украине за последнее десятилетие было более десятка успешных стартапов в области IT. С точки зрения интеллекта и креативности, у нас все очень хорошо. Но есть другая проблема: защита прав интеллектуальной собственности. Новые идеи в сфере IT-технологий никак не защищены, и приходится реализовывать их в другой стране, где на этом можно заработать. Нужно также будет развивать сферу услуг, потому что в ЕС 70% ВВП – это именно эта сфера.

Насколько может затянуться принятие налоговых изменений, которые бы улучшили бизнес-климат до такой степени, чтобы к нам пришли зарубежные инвесторы?

– Для того, чтобы инвесторы начали обращать на Украину больше внимания, нужна, прежде всего, стабилизация ситуации на Востоке. Вы можете переживать, сколько платить налогов, но гораздо больше, сможете ли вы вообще вернуть деньги. Сейчас, пока идет агрессия со стороны России, сложно строить все остальные прогнозы. Однако, настроение деловых кругов США и ЕС относительно Украины остается позитивным.

Как это было

Вы лично потратили много времени на подготовку экономической части соглашения об Ассоциации с ЕС. Вы были готовы к тому, что Янукович в какой-то момент откажется от ассоциации?

– В сентябре 2013-го ничего не предвещало изменений. На заседании правительства было утверждено решение, что мы соглашение с ЕС подписываем. Но уже в ноябре Кабмин принял прямо противоположное решение. Причем, когда проходило это заседание правительства, я летел в Лиссабон на конференцию ЕС со странами, завершившими подготовку к соглашению об ассоциации: Грузией, Молдовой и Украиной. И об этом решении Кабмина узнал в Лиссабоне.

Можете представить мои чувства. Ты не понимаешь, что сейчас скажешь партнерам. Мне пришлось построить доклад так: да, мы узнали про этот разворот на 180 градусов, но мы работаем над тем, чтобы реализовать все наши договоренности. В Вильнюсе на саммите, на котором должно было произойти подписание надеялись до последнего момента, что случится чудо, и мы все-таки подпишем… Сказать, что это было разочарование – это мало, это был очень серьезный стресс.

Нельзя сказать, что все члены правительства были в восхищении от радикального изменения курса. Очевидно, это была просто команда с Банковой. Такое ходатайство внесло не МЗС и не Минэкономразвития, это сделал Минпром, участие которого в создании соглашения было минимальным, потому что он постоянно находился в состоянии реорганизации. Его только что возродили, начали снова ликвидировать, и вот это министерство, по сути, ставило крест на ассоциации.

Вы принимали активное участие в процессе вступления Украины в ВТО. А потом это решение очень критиковали – в 2008 году членство в этой организации якобы помешало нашей стране пережить кризис. Если сейчас подвести итоги: Украина выиграла или проиграла?

– Я не могу сказать, что и первые два года она проигрывала. Падение показателей в 2009 году никак не связано со вступлением Украины в ВТО, потому что ВТО – это система правил. Вместо того, чтобы толкаться и убивать друг друга, вести торговые войны, бизнес живет по этим правилам.

Если, например, выпал первый снег, и вы попали в аварию, то это не значит, что правила дорожного движения стали плохими. Или вы плохо их знаете, или вы плохой водитель, или вы не поменяли шины на зимние. В тот период все говорили – "село погибает". Но динамика развития аграрного сектора с того времени только растет.

• Читайте также: Добро пожаловали. Как украинский бизнес переживает торговую войну с Россией

Переговоры с Европейским Союзом о свободной торговле также происходили на основе правил ВТО. Фактически, соглашение с ЕС – это правила ВТО плюс преференции. Европейский Союз заключает соглашения о свободной торговле еще с десятками стран, ведет переговоры с Индией, США, Японией. Наш рынок становится глобальным. Мы не могли бы договориться с каждой страной отдельно.