Крещатик в огне: оставив Киев гитлеровским войскам, власть подготовила противнику "сюрприз"

"Это было 24 сентября 1941 года в четвертом часу дня. Дом немецкой комендатуры с "Детским миром" на первом этаже взорвался, – вспоминал начало пожара в центре столицы известный писатель Анатолий Кузнецов, живший в то время в городе. – Взрыв был такой силы, что вылетели стекла домов не только на самом Крещатике, но и на параллельных ему улицах Пушкинской и Меринга. Стояла сухая пора, и поэтому начался пожар, который можно сравнить, пожалуй, лишь со знаменитым пожаром в Москве во время нашествия Наполеона в 1812 году".

Историки до сих пор спорят, кому пришла в голову безумная идея, приведшая к уничтожению исторической части столицы Украины и архитектурного сооружения мирового значения Успенского собора.

Фашисты на Банковой
Первые немецкие части вошли в Киев около полудня 19 сентября 1941 г., с двух сторон одновременно (со стороны улицы Красноармейской и с Подола) и, не встречая сопротивления, к вечеру заняли весь город. Да и какое могло быть сопротивление, если советские войска в панике покинули столицу, взорвав за собой мосты через Днепр. Войдя в город, немцы практически сразу начали искать себе жилье. Изначально они заселили район Липок, выселив оттуда все гражданское население, за исключением швейцаров и дворников. Здесь разместилось командование отборных военных частей, жандармерия и другая военная знать. Гитлеровцы полностью заселили улицы Екатерининскую, Левашовскую, Банковою, Виноградорную, а улицы Энгельса, Октябрьской революции, Кирова и Урбановича – частично. Высшее немецкое руководство разместилось на Тимофеевской. Также все уцелевшие во время бомбежек гостиницы города были переполнены высокопоставленными военными чинами.

Все шло по намеченному оккупантами плану – зашли, расселились и начали налаживать гражданскую жизнь. Вот только одного они не учли: что противник мог заминировать предполагаемые места расселения немцев. До случая с Крещатиком немцам такое трудно было даже вообразить, ведь раньше они торжественно входили во многие столицы Европы, и нигде такого варварского отношения местных к своим историческим ценностям не было. Только после Крещатика и у немцев, и у советских солдат родилось новое правило: обследовать каждое занятое здание и писать "Проверено. Мин нет".

Первым взлетел в воздух кинотеатр на Прорезной. Потом начали взрываться другие дома по этой же улице. Спустя некоторое время был полностью уничтожен городской почтамт, а далее – дом Гинзбурга на Институтской (теперь на этом месте стоит гостиница "Украина") и "Гранд-отель". Попытки немцев погасить пожар в центре Киева не дали результатов.

Обгоревшие и раненые жители охваченных пламенем улиц бежали кто куда. Над чудовищным костром образовались мощные воздушные потоки. Высоко взлетали горящие щепки, бумаги и головни. Пожар продолжался две недели.

Согласно данным киевского исследователя Дмитрия Малакова, по четной стороне Крещатика были уничтожены несколько домов – сейчас это место занято Киевским горсоветом и ЦУМом. А нечетная пострадала значительно сильнее – взорвано было все – от Институтской до Бессарабки. Превратились в руины улицы Институтская, вся Ольгинская, Николаевская (сейчас – архитектора Городецкого) и Меринговская (сейчас – Богдана Хмельницкого).

Наших рук дело
Многие пережившие оккупацию Киева люди знали, что центр города в сентябре 1941 г. взорвали именно советские войска, но в послевоенное время говорить об этом не разрешалось. Тем более советская власть четко определила, что за взрывами на Крещатике стоят немцы.

"Весь Киев, вся Украина, весь народ прекрасно знали, что Крещатик разрушен коммунистами, а им вдалбливалось, что это сделали проклятые немцы, – вспоминал в своей книге "Бабий Яр" Анатолий Кузнецов. – То есть, что они вошли в прекрасный город, заняли его великолепный центр, пять дней трудились, закладывая мины под собой, чтобы их под собой же и взорвать. Зачем? На это ответ точный: фашисты – варвары, но Крещатик взорвали большевики".

Знала это и тогдашняя власть, но все, же не постеснялась обвешать развалины плакатами с надписями: "Восстановим гордость Украины Крещатик, зверски разрушенный фашистскими захватчиками".

Попытку разобраться во всем после освобождения столицы предпринял тогда секретарь ЦК КП(б) У Никита Хрущев, но безрезультатно: "Я так и не смог разобраться, кто там подрывал и жег. Немцы заявляли, что это делали партизаны, которые остались в городе. Таких заданий партизанам никто не давал".

Только после распада СССР историки подвергли это утверждение критике. Основная аргументация сводится к тому, что немцам просто незачем было себя подрывать. Многие уверены, что это сделали подпольщики Киева во главе с Иваном Кудрей по кличке Максим (кстати, одна из улиц столицы потом была названа в его честь, существует она и сейчас). Это же утверждается и в справке КГБ "О диверсионно-разведывательной деятельности группы подпольщиков г. Киева под руководством Ивана Кудри" за 1963 год, правда, здесь не говорится об уничтожении Крещатика, а лишь о "взрывах". Спустя два года после публикации справки Ивану Кудре было присвоено звание Героя Советского Союза.

Полный завал
После того как сгорел центр Киева, его жителей ждал еще один шок. 3 ноября 1941 г. был взорван и полностью уничтожен Успенский собор в Киево-Печерской лавре, являвшийся памятником архитектуры XI столетия. Как раз накануне взрыва его посетил президент Словацкой республики Йозеф Тисо.

Кто стоит за этим преступлением, историки однозначно не могут ответить и сегодня. Официально в исторической науке существует две версии взрыва Успенского собора: советская и немецкая, каждая из которых ввиду отсутствия документов имеет право на жизнь.

Согласно советской версии, нацисты это сделали с целью сокрытия следов разграбления собора и провокации. Тогдашняя печать так писала о взрыве: "Фашистские вандалы заблаговременно заминировали Успенский собор и другие корпуса, ожидая удобного момента для взрыва. 3 ноября 1941 года Лавру посетил предатель словацкого народа Тисо. Это послужило подходящим моментом для провокации. Оккупанты пытались приписать эти злодеяния советским патриотам, которые якобы покушались на Тисо".

А вот исследователь Сергей Хведченя, считает, что изначально Успенский собор хотели подорвать советские спецслужбы, для чего и заминировали его, но это им не удалось. Взрывчатку нашли немцы и после неудачной попытки обезвредить решили взорвать. То, что советские военные минировали собор, подтверждают и мирные жители. Киевлянка Валентина Сукало, в довоенное время жившая недалеко от Киево-Печерской лавры, в интервью исследовательнице Татьяне Пастушенко утверждает, что она видела, как накануне отступления солдаты Красной армии вынимали кирпичи из стен и укладывали туда мины.

Сторонники другой версии оперируют сообщением, отправленным в Берлин через четыре дня после взрыва немецкой разведывательной группой "С": "Президент Словакии Тисо посетил Киев 3 ноября 1941 года и заехал в Лаврский монастырь. Со своей свитой он прибыл около 11 час. 40 мин., они благополучно уехали из Лавры в 12 час. 30 мин. Около 14 час. 30 мин. в середине собора произошел небольшой взрыв. Один из часовых увидел три человеческие фигуры, которые убегали. Их застрелили. Через несколько минут произошел грандиозный взрыв, который разрушил все здание собора".

Это, собственно, и есть главное свидетельство в пользу того, что собор взорвали партизаны якобы с целью уничтожить президента Словакии. В последнее время появились свидетельства о причастности к уничтожению собора советских спецслужб (агенты якобы подали радиосигнал на взрыв) в мемуарной литературе. Но без документальных подтверждений они так и останутся простыми свидетельствами, не более.

Уже после войны Анатолий Кузнецов анализируя содеянное советской властью, очень точно подметил следующее: "Ни одна столица Европы не встретила Гитлера так, как Киев. Город сжег себя сам у врагов на глазах и унес многих из них в могилу. Да, они вошли, как привыкли входить в западноевропейские столицы, готовясь пировать, но вместо этого получили по морде, сама земля загорелась у них под ногами. Где это было до Крещатика, скажите? С другой стороны, уничтожить древний и великолепный центр столицы ради одной патриотической пощечины врагу, губя при этом и множество мирных жителей, – не слишком ли это?"