Меркель меркнет. Виселица для немецкой политической "хромой утки"

В ФРГ разрешили продавать мини-виселицы для Меркель. Прокуратура города Клемниц не нашла признаков преступления в действиях продавца сувениров в виде виселиц для канцлера, заявив, что надписи на них стоит воспринимать не как угрозу убийства, а как "символическое пожелания политической смерти". И это симптоматично.

Вообще, странное единогласие царит сейчас среди зарубежных обозревателей в оценке ситуации, сложившейся в Германии. На сентябрьских выборах в бундестаг Ангела Меркель набрала всего 33% голосов, показав едва ли не худший результат в истории ее партии — Христианско-демократического союза (ХДС). Эпопея с созданием коалиционного правительства вместе с "зелеными" и либералами зависла, как дирижабль "Гинденбург" перед катастрофой на авиабазе Лейкхерст. И что будет с альянсом "Ямайка" (так его называют за цвета партий), неизвестно. О Меркель как о политической "хромой утке" заговорили одновременно на Западе и на Востоке.

Понятен экстаз российских экспертов: свою аудиторию они убеждают, что Европа наконец загнила, политический кризис охватил стабильнейшее из ее звеньев, а звезда Меркель закатилась. Более того, место лидера — не только страны, но и всего "свободного мира" — вакантно. Однако похожую тональность можно встретить даже в британских газетах. Financial Times, к примеру, замечает, что политический некролог для Меркель составлять преждевременно, но все к этому идет. Бессменному в течение 12 лет германскому руководителю едва ли удастся занимать пост канцлера еще ближайшие четыре года.

"Если вы принадлежите к числу тех, кто считает ее лидером западного мира, настало время поискать этого лидера где-нибудь в другом месте", — пишет издание. Французская Le Monde вторит: да, Европе придется спешно искать кого-то на замену.

Экспертная среда тем загадочнее, чем дальше находится от эпицентра событий. Нассим Талеб этот постоянно шевелящийся термитник назвал классом "интеллектуальных идиотов". "Когда я зарабатывал торговлей на бирже, — вспоминает он, — то часто сталкивался с особым типом трейдеров, которые просчитывали сценарий на компьютере, а потом пребывали в уверенности, что и в действительности все будет так же. Лучший вопрос, который сбивает с них апломб: "А сколько у тебя на банковском счету?" Теоретики редко становятся богачами: человек способен принимать здравые решения, только если включен в реальность".

Те, кто ситуацию в Германии описывает изнутри, к ее адекватной оценке все-таки ближе. Скажем, Deutsche Welle отмечает странный парадокс: несмотря на внешние неудачи, позиция Меркель даже усилилась. Ее поддержка внутри партии возросла. Единство блока ХДС и Христианско-социального союза (ХСС) наконец восстановилось, а новый партнер — партия "Союз-90/"зеленые" — найден. Шансы на широкую коалицию, за которую выступает более половины немцев, не утрачены.

Минус такой модели, по мнению Deutsche Welle, очевиден: для принятия любого законопроекта придется каждый раз убеждать большинство в бундестаге. Но и плюсы неоспоримы: Кабинет министров составят люди из своей партии.

В общем, разговоры о политической смерти Меркель несколько преувеличены. Зато происходящее с ней — свидетельство пробуксовки шестерней демократических механизмов, до этого исправно работавших десятилетиями. Но и здесь ничего нового нет. Избрание Дональда Трампа президентом США изъяны данного механизма продемонстрировало даже убедительнее. Неслучайно на обложку английского перевода книги бельгийского историка и культуролога Давида Ван Рейбрука "Против выборов" помещена верхняя часть головы нынешнего хозяина Белого дома: лоб и глаза есть, рот отсутствует — по-своему символично.

Написанная еще десять лет назад книга критикует "электоральный фундаментализм" как таковой. Ван Рейбрук полагает, что западное общество слишком формально подошло к тезису Всеобщей декларации прав человека 1948 года о том, что воля народа "должна находить выражение в периодических и нефальсифицированных выборах". Честные выборы — лишь средство, они не могут быть самоцелью.

Что предлагает Ван Рейбрук? Бирепрезентативную систему. Наряду с выборами, считает он, необходимо возродить классическую афинскую практику жеребьевки. Основная цель "новшества" — отобрать у административной элиты монополию на власть. Аргументы "Как так?! Нами будут править непрофессионалы!" Ван Рейбрука не убеждают. Жеребьевку он сравнивает с процессом выбора суда присяжных. Эти дилетанты в юриспруденции, как правило, довольно ответственно относятся к делу. Почему бы не предположить, что персоны, привлеченные подобным способом к государственному управлению, не будут вести себя так же? Мы ведь не считаем политиков сверхлюдьми? Скорее напротив. Отобранные по жребию (так же, как отобранные по бюллетеням в урнах) будут иметь возможность консультироваться со специалистами. В сущности Ван Рейбрук выступает за реформу механизма демократии, чтобы снять проблему двойной легитимности, когда и президент, и парламент избираются народом, закладывая тем самым изначальный конфликт двух институтов власти и угрожая ее эффективности.

Исходя из этого, случай Меркель заставляет думать не о судьбе канцлера ФРГ, в которой нет ничего апокалиптического, а о судьбе западной демократии как таковой. Возможно, не только Германии, а всем странам этого политического спектра стоит подумать о предложениях бельгийского аналитика. Не как об экзотическом сумасбродстве, а как о модели, делающей демократию более гибкой, а стало быть, менее уязвимой.

Когда-то подобную роль сыграло введение всеобщего избирательного права, которое до его принятия многим казалось нелепым. Возмущались, мол, как непросвещенный народ вообще может участвовать в политических процессах? Как оказалось, может. Сегодня же сомнения другие: способен ли этот народ участвовать в политике по жребию, но главное — ради чего. Ответ: ради преодоления кризиса, в котором сегодня находится не Германия, а вся система западной демократии.