Криминальное чтиво. Почему в Киеве и Одессе бывает опаснее, чем в зоне АТО

Генерал полиции третьего ранга Дмитрий Головин стал известным после того, как в мае прошлого года обменял себя на двух заложниц, которых захватил в одесской аптеке полусумасшедший сторонник "русского мира". Тогда же Головин помог оперативникам, участвовавшим в операции, обезвредить террориста. За это Петр Порошенко наградил Головина орденом "За мужество", а глава Нацполиции Хатия Деканоидзе назначила его начальником Департамента уголовного розыска Украины. Сам Головин не придает особого значения случаю в аптеке, говоря, что подобные эпизоды есть в биографии любого хорошего оперативника.

Кадровый голод

Вы по нескольку лет работали в Луганске, в Симферополе и в Одессе. Чем отличается уголовный мир этих городов?

— В Донбассе всегда была самая тяжелая криминогенная ситуация, гораздо хуже, чем в остальной Украине. Из Луганска в Симферополь меня перевели с понижением после прихода к власти Януковича: он распорядился разогнать тех, кто занимался в том числе и его связями с преступным миром. В Крыму с общей криминогенной ситуацией в целом было получше, чем на Луганщине, но там были активны организованные преступные группировки, специализирующиеся на заказных убийствах. Плюс на полуострове существовала исламистская организация "Хизб ут-Тахрир", во многих странах считающаяся террористической. Уже тогда в Крыму поднимали голову всевозможные пророссийские движения, которыми руководили кадровые сотрудники ФСБ России. Мы противостояли им совместно с СБУ. Кстати, они работали и в Одессе. Помните, как в 2011 году группировка Аслана Дикаева расстреляла шестерых сотрудников милиции? Так вот, Дикаев оказался сотрудником спецбатальона ФСБ России "Восток".

Какие города Украины сейчас самые небезопасные?

— По ряду показателей — Одесса и Киев. Даже в Донбассе ситуация с преступностью не такая катастрофическая, особенно в Луганской области. В первую очередь это связано с большим количеством силовиков, которые систематически проводят в Донбассе всевозможные рейды, перекрывают дороги и т. д.

В Полтаву, где на днях произошло тройное убийство, вы поехали сами. Почему? Не доверяете тамошним специалистам или не хватает квалифицированных кадров?

— Я всегда выезжаю туда, где совершаются преступления, которые могут вызвать социальный резонанс. Моя цель — в случае необходимости помочь местным оперативникам. К счастью, в Полтаве наши ребята сработали на "отлично", задержав убийцу еще до моего приезда. Преступление он совершил на бытовой почве. Сейчас в истории украинских правоохранительных органов непростой момент: некоторые сотрудники полиции деморализованы, многие профессионалы уволились, часть людей по тем или иным причинам не хотят работать, поэтому приезд сотрудника департамента уголовного розыска для оказания помощи совсем не лишний. За последние две недели в Украине произошло два двойных убийства и одно тройное. Все на бытовой почве или с целью ограбления. До войны это были из ряда вон выходящие события, а сейчас, увы, норма. Также до войны мы не сталкивались с такой жестокостью убийц. И если раньше преступники, совершившие убийство в состоянии алкогольного опьянения, протрезвев, шли сдаваться в райотдел, то теперь они, когда трезвеют, обычно грабят своих жертв.

Но ведь преступления, совершенные на бытовой почве, обычно легко расследовать. Почему тогда оперативники раскрывают меньше дел, чем, к примеру, при Союзе?

— Мы раскрываем от 18 до 34% преступлений, в зависимости от области. При Союзе раскрываемость составляла около 75%. Но нужно учитывать, что при Союзе был другой системный подход: милиция была карающим органом, полиция же руководствуется принципом служить и защищать. Кроме того, необходимо понимать, что на нынешний процент раскрываемости влияет резкое увеличение количества заявлений, которое произошло за последние два года. Люди стали больше доверять полиции и чаще обращаться к ней, не укрывать преступления. И даже при этом раскрываемость у нас не хуже европейской. К примеру, в Германии она составляет 20%, а по кражам там ситуация еще хуже, чем у нас.

Переаттестация

Как прошла переаттестация в уголовном розыске? Правда ли, что множество профессионалов ушли из вашего департамента, чтобы не рисковать возможностью получения выходного пособия?

— У меня сейчас по штату около 11300 человек. Но около 2000 должностей вакантны. То есть по факту с преступностью борются чуть больше 9 тысяч оперативников. В ходе аттестации мы уволили 257 человек по всей Украине — это 2,3% от общего количества сотрудников. Некоторые также ушли в связи со слухами о пенсионной реформе, по которой полицейских якобы собираются лишить выходного пособия. Важным фактором была низкая зарплата — около 3,5 тыс. грн в месяц. Но недавно Кабмин увеличил зарплату до 10 200 грн, пообещав к тому же обеспечить нас всей необходимой техникой. Ведь не секрет, что в техническом плане преступники сильно опережают нас.

Две тысячи вакантных должностей — это целая армия. Как вы справляетесь без нее?

— Да, это самый большой некомплект за все время независимости. Фактически это весь состав уголовного розыска трех больших областей. Притом что раньше криминальный блок насчитывал до 22 тыс. сотрудников, а сейчас он уменьшился вдвое. Главная причина некомплекта — то, что во время переаттестации не работали полицейские комиссии, отбирающие персонал на различные должности. Сейчас они вновь начали работать. Но чтобы исправить ситуацию, нужно минимум полгода. Я не против разумного сокращения Нацполиции, но хочу отметить, что в некоторых странах Евросоюза количество полицейских на душу населения даже больше, чем было до войны в Украине. Так что по некоторым направлениям однозначно нужно увеличивать количество оперативников. К примеру, по борьбе с наркоторговлей, которая очень влияет на общий уровень преступности. Потому что около 60% преступлений совершается под воздействием наркотических веществ. Об объеме этого рынка говорит вот такая цифра: недавно наши сотрудники задержали 4,5 тонны конопли стоимостью около 15 млн грн. И это еще не самая большая партия.

По словам министра внутренних дел Арсена Авакова, сейчас на одного следователя приходится по 500–600 уголовных производств. Как с такой нагрузкой может справляться один человек?

— Тут надо отметить: следователи подчиняются Главному следственному управлению. Они ведут дело, проводят допросы, а потом пишут поручения сотрудникам уголовного розыска, которые занимаются непосредственно розыском преступников. Так вот, по каждому делу бывает около 10–20 поручений. И все это в бумажном виде, об электронном документообороте пока только идут разговоры. Ворохи бумаг, архивы — у нас все, как в советские времена. То есть можете себе представить загрузку оперов из уголовного розыска. Сейчас мы хотим объединить функции следователя и розыскника, как на Западе, где всем занимаются детективы. Кроме того, предлагаем Раде принять закон о криминальных проступках, который снизит количество документов при расследовании преступлений средней тяжести. Ведь сейчас при убийстве человека и при краже курицы сотрудник полиции должен оформлять одинаковое количество документов.

Несмотря на огромную загрузку сотрудников Нацполиции, 15 следователей и столько же оперативников уже больше месяца расследуют дело о якобы самоуправстве жильцов дома по ул. Воскресенской в Киеве, создавших собственное ОСББ как альтернативу ЖЭКу застройщика. Почему так происходит?

— Мне известно об этой ситуации, и поверьте, она совсем нетипична. Опера должны искать преступников, а не работать "почтальонами", ходя по квартирам и опрашивая жильцов. Так вот, время почтальонов заканчивается. На это направлены усилия не только уголовного розыска, но и Нацполиции.

Глава Национальной полиции Хатия Деканоидзе недавно сообщила, что в нынешнем году на 900 сотрудников полиции заведены уголовные дела за всевозможные нарушения. Есть ли среди них сотрудники уголовного розыска?

— Есть. Как правило, их обвиняют в превышении полномочий, в получении неправомерной выгоды и во всевозможных пьяных выходках. В семье не без урода, как говорится. Но это далеко не правило, ведь над нами слишком много контролирующих органов: руководство криминальной полиции, руководство Национальной полиции, департамент внутренней безопасности, СБУ.

Страшно на улицу выйти

В Киеве с начала года количество преступлений выросло в полтора раза. Причем глава МВД Арсен Аваков прогнозирует дальнейший рост преступности. Что нужно полицейским, чтобы они справлялись со своими обязанностями?

— Пока из всех силовых структур только полиция прошла реформирование, как бы это реформирование ни критиковали. Между тем с ростом преступности должны бороться также прокуратура, СБУ, суды, а главное — Верховная Рада. К примеру, уже полгода обсуждается возможность поправок к так называемому закону Савченко, но воз и ныне там. А пока депутаты совещаются, каждый десятый выпущенный на свободу по этому закону совершил повторные преступления. В том числе 28 убийств, жертвами которых стали семеро детей. Еще 22 человека погибли в результате нанесения им тяжких телесных повреждений, 76 человек стали жертвами разбоев, 170 — жертвами грабежей. Вот такую цену заплатила Украина за принятие несовершенного закона и за медлительность в том, что касается принятия поправок. Поймите, страна у нас больная: война, экономические проблемы, совковое мировоззрение. Если, к примеру, в Германии каждый считает своим долгом сообщить о преступлении в полицию, то у нас это до сих пор многие расценивают как стукачество.

Что конкретно вы предлагаете?

— Ужесточение ответственности за тяжкие преступления, существенное изменение Уголовного процессуального кодекса, чересчур либерального для нынешней ситуации в стране. У сотрудников полиции должно быть больше полномочий. Вот простой пример: за 9 месяцев нынешнего года совершено 491 тыс. преступлений, около 220 тыс. из них — кражи, причем 101 тыс. — кражи различных гаджетов. Из этих гаджетов найдено только 5 тыс., а ведь еще два года назад мы находили от 13% до 18% украденных устройств. Потому что тогда оперативник имел право без санкций и постановлений прокурора получать доступ к трафику, звонкам с того или иного номера и т. д. Также необходимо ужесточить подход к "ворам в законе".

Два года назад Украина была поделена на сферы влияния 28 воров в законе, которые имели развитые мафиозные организации с мощной структурой. 13 нам удалось выдворить из страны, поскольку они не были гражданами Украины. Но у многих из тех, кто остался, есть доступ к различным СМИ, которые, как только мы подбираемся к этим людям, начинают кричать о полицейском произволе и о нарушении прав человека.

Но многие полицейские действительно злоупотребляют своими полномочиями. И пока одни борются с преступностью, другие покрывают рейдерские захваты и угоны.

— Угоны — вообще отдельная тема, вызывающая смех у наших европейских коллег. Они не могут понять, как человек, угнавший машину за $100 тыс., может выйти на свободу, уплатив залог 25 тыс. грн, а потом отделаться условным сроком. Количество угонов за последние два года выросло, в том числе потому, что полиция, в отличие от ГАИ, перестала останавливать машины и перекрывать трассы. Люди идут на угон и разбой, зная, что не окажутся в тюрьме. Вот недавно мы задержали в Киеве четверых бандитов, специализирующихся на кражах и грабежах. Двоих из них выпустили под залог в 110 тыс. грн. Это притом, что одна удачная кража приносит в среднем от 1 до 3 млн грн. По некоторым видам преступлений — угонам, разбоям, квартирным кражам — нужно ужесточить ответственность и отменить возможность внесения залога. Если это сделают, ситуация изменится на глазах. А либерализм лишь усугубит ситуацию.

Уголовный кодекс предусматривает серьезную ответственность за незаконное хранение оружия. Тем не менее незаконный оборот оружия увеличивается. Полицейские отчитываются о конфискации уже не только автоматов, но и гранатометов. Основная причина — война на востоке?

— Если раньше взрыв гранаты был чем-то из разряда фантастики, то теперь эти взрывы звучат почти каждый день, многие ссоры заканчиваются ими. Во Львовской области организаторы недавнего покушения на местного криминального авторитета заложили под асфальт мины, после взрыва расстреляли машину жертвы из гранатометов и автоматов. За это задержаны бывшие бойцы одного из добровольческих батальонов. К сожалению, Уголовный кодекс не предусматривает ответственности за пересылку и хранение запчастей от оружия, из-за чего их все чаще пересылают через курьерские службы. Интересно, что оружие в мирные регионы идет не только из зоны АТО, мы все чаще конфискуем чешское и польское оружие. "Незаконное хранение" считается преступлением средней тяжести, и судья в любом случае назначает залог. За этим следует в лучшем случае условный срок. Недавно мы задержали в Киеве криминального авторитета, у которого изъяли пистолет, помповое ружье, автомат и гранату. Судья выпустила его под залог в 501 тыс. грн. Европейские коллеги неоднократно замечали, что наш Уголовный процессуальный кодекс написан так, чтобы у преступников было как можно больше возможностей избежать наказания. Статьи о незаконном хранении оружия это касается в первую очередь.

Представители МВД и Нацполиции часто говорят, что улучшить криминогенную ситуацию можно, лишь проведя те или иные изменения в законодательстве, но соответствующие законопроекты даже не ставятся на голосование. Как Нацполиция взаимодействует с Верховной Радой?

— Мы постоянно подаем законодательные инициативы (за этот год подали более 10), которые согласовываем с правоохранительным комитетом Верховной Рады. Но депутаты за них не голосуют. Два месяца назад народные избранники успешно провалили законопроект, который должен был создать проблемы для "воров в законе". Нам сказали, что он нарушает конституционные права граждан Украины. Такая же ситуация с незаконной добычей янтаря, с незаконной вырубкой лесов, с рейдерскими захватами. Некоторые депутаты обвиняют нас в том, что мы хотим сделать государство тоталитарным и "вернуться в совдепию". Это чистый популизм! Без определенного ограничения гражданских свобод нам не удастся выровнять ситуацию с преступностью.

Резонансные преступления

Представители Германии заявили, что вскоре предоставят общественности информацию относительно расследования убийства журналиста Павла Шеремета. Какова роль Германии в этом деле и есть ли прогресс в расследовании убийства?

— Я не могу назвать это сообщение иначе как вбросом. СМИ пытаются из любой капли информации сделать сенсацию, и никто не думает о том, что это может сыграть на руку преступникам. Если нам помогают международные партнеры, об этом рассказывать необязательно. Да, в полицейской среде есть негодяи, из-за которых получаются подобные утечки информации. Но выходит, что те, кто готов платить за подобную информацию, есть и в журналистской среде. По делу Шеремета мы собрали около 100 террабайт информации, опросили более 1,5 тыс. свидетелей. Специальная группа из наиболее подготовленных сотрудников уголовного розыска, следственного управления, прокуратуры и СБУ работает 7 дней в неделю и практически круглосуточно. Результаты у этой группы есть. Это непростое преступление, и совершали его профессионалы. Пока это все, что можно озвучить.

• Читайте также: Старая смена. Почему стало возможным убийство в Кривом Озере

Как продвигается дело об убийстве патрульных полицейских в Днепре?

— Мы сделали так, что главный подозреваемый по этому делу, бывший боец батальона "Торнадо" Александр Пугачов, понял: у него только два пути — умереть от последствий ранения (незадолго до смерти его ранил в живот парень-полицейский) либо сдаться. Он слишком любил себя, чтобы умереть, и пришел в больницу, зная, что его там наверняка ждут и что с ним при задержании никто цацкаться не будет. Во всех больницах Днепра тогда были устроены засады, а все выезды из города были перекрыты. Покинуть Днепр Пугачов не мог. Сейчас он проходит лечение, находясь под стражей.

• Читайте также: Красавица и чудовища. Как Хатия Деканоидзе строит Национальную полицию Украины

Уголовный розыск сопровождает и дела Майдана. Есть надежда, что в следующем году их передадут в суд?

— Мы надеемся на это. По делам Майдана тесно сотрудничаем с Генпрокуратурой. Круглосуточно работаем над раскрытием убийств не только митингующих, но и сотрудников милиции. Больше я пока ничего сказать не могу.

Фото: Ярослав Дебелый