Узники России. Почему родственники политзаключенных из Украины ищут встречи с Порошенко

В ближайшие недели должен состояться самый масштабный обмен пленными между "ДНР/ЛНР" и Украиной. Наша страна выдаст боевикам 306 человек, они в ответ — 74. Сложнейший переговорный процесс шел несколько лет, в нем участвовали десятки политиков, регулярно встречаются контактные группы по обмену пленными. Но следующая задача по освобождению незаконно удерживаемых в России украинцев будет еще сложнее: на территории РФ и Крыма находятся десятки украинских граждан, приговоренных по политическим мотивам к большим срокам.

Их родственники обратились с заявлением к президенту Порошенко, попросив о встрече для обсуждения вопроса освобождения политзаключенных в РФ. Сегодня известно о 70 таких украинцах, но их может быть гораздо больше. Дело в том, что в Украине этим вопросом централизованно никто не занимается, помощь оказывают отдельные ведомства в рамках своих узких полномочий.

"Работает Министерство иностранных дел, их консулы в РФ контролируют ситуацию. Есть омбудсмен, которая поднимает шум, если удается узнать, что нарушаются условия содержания наших людей. Но в государстве нет ответственного за это дело, каждое ведомство использует только тот функционал, который прописан в их инструкциях. Делает ли государство для наших родных все, что возможно? Ответ на этот вопрос может дать только президент", — объясняет Игорь Котелянец, брат Евгения Панова, задержанного в Крыму в августе 2016 по обвинению в подготовке диверсий.

По его словам, близкие постоянно спрашивают, что сделала Украина для освобождения своих граждан. Как оказалось, немного — письмо родственников заложников дошло до президента Петра Порошенко, а тот летом передал это письмо президенту США Дональду Трампу. "Мы долго верили в то, что кто-то секретный этим занимается. Но так как ничего не произошло за год, значит, этот человек не назначен. Пусть он появится, и мы будем с ним работать", — говорит Игорь Котелянец, брат Евгения Панова.

В инициативную группу входят родственники других украинцев, арестованных в РФ. Десятки семей сейчас находятся в тяжелых условиях, говорит Оксана Стогний, супруга Алексея Стогния, задержанного в ноябре прошлого года в Крыму по обвинению в подготовке диверсий. Летом его приговорили к 3,5 года лишения свободы и по другой статье — "незаконное приобретение и хранение оружия". "Семьи остались без кормильцев, дети постоянно спрашивают, где папа. Здоровье ухудшается, обостряются хронические заболевания, появились новые", — объясняет Стогний.

Сроки у политических заключенных существенно отличаются. Валентин Выговский — один из первых украинских политзаключенных. Его арестовали осенью 2014 года в Симферополе, а в декабре 2015-го российский суд приговорил его к 11 годам лишения свободы по обвинению в шпионаже. Его адвокат Илья Новиков считает дело "на 90% надуманным". По словам отца Выговского, его сына содержат в особо тяжелых условиях как человека, представляющего особую опасность для Российской Федерации. Первый год его держали в изоляции, пока он не признал вину. Только после этого к нему пустили консула. Сейчас он тоже в изоляции, к нему иногда подселяют заключенных, тех, кого скоро отпустят.

"У нас была надежда на конвенцию о передаче осужденных, но в ноябре Россия отказала в переводе Валентина в Украину. Обращаюсь к президенту, чтобы повлиять на ситуацию", — говорит Петр Выговский, отец Валентина Выговского.

Одна из проблем в том, что не все чиновники понимают разницу между пленными, о которых идет речь в Минской переговорной группе, и политзаключенными, обвиненными в РФ и Крыму по особо тяжелым статьям — терроризм, шпионаж, экстремизм, подготовка диверсий. Это две разные категории заложников, для политзаключенных нужна отдельная переговорная площадка, чтобы этот вопрос продвигать с международными партнерами Украины. Активисты готовы сотрудничать с государством, встречаются с депутатами разных стран относительно усиления санкций, чтобы РФ было невыгодно держать заложников. Но для этого необходима системная работа Украины.

"Мы встречались с Ириной Геращенко, она занимается минским процессом, наших близких в ее списках пленных нет. Нам очень помогают МИД, Минюст, в процессе экстрадиции они нормально отработали в своей части. Никто от нас не отказывается, но каждый делает работу в силу своих полномочиях. Общей координации нет, как и ответственного. Учитывая, что количество таких украинцев только растет, этого явно недостаточно", — считает Петр Выговский.

Один из нюансов — политизированность проблемы. РФ и оппоненты украинской власти используют вопрос пленных и других заложников как аргумент в политической борьбе. Из последнего можно вспомнить блокаду Донбасса, где одним из поводов было освобождение пленных, или эпопею со списками Надежды Савченко. В итоге власти относятся с опаской к любым инициативам родственников заложников. Но те согласны и на закрытую встречу, главное, чтобы президент в деталях узнал о проблеме и принял решение.

"Мы не хотим конфронтации. Нас пытаются обвинить, что мы действуем от имени политической силы или что мы специально критикуем президента, но это не так. Да, мы очень раздражены бездействием государства, но мы идем на контакт, спокойно и нейтрально. Даже если встреча будет закрытая — без журналистов, да хоть поговорите с нами, примите решение, что будете делать дальше", — говорит Игорь Котелянец.

• Читайте также: Особо свободен. Ахтем Чийгоз о том, как ломают людей в российских тюрьмах

После завершения "большого обмена" ресурсы государства должны быть направлены на освобождение остальных украинских граждан, арестованных российскими властями по надуманным обвинениям. Тем более что эта тема становится все более неудобной уже для российского президента — на последней пресс-конференции от ответа на вопрос об обмене политзаключенными Владимир Путин уклонился.