Я не уверен, что его поведение изменится. Почему Байден переиграл Путина, но это не стало сенсацией

Джо Байден на пресс-конференции по итогам саммита с Владимиром Путиным сказал, что политика – это продолжение человеческих отношений. А после с улыбкой пошутил, что это, конечно, не столь удовлетворительный ответ, как если бы он сообщил, что вторгнется в Россию.

Это было реакцией на то, что журналисты ждут от него каких-то сенсационных заявлений в условиях, когда на деле никакой сенсации не произошло. Даже сама встреча продлилась всего 3 часа, а не 4 или 5, как предполагалось.

Когда американского президента спросили, почему так, он ответил: "Вы помните, когда в последний раз двое глав государств провели больше двух часов через стол друг от друга, обсуждая самые мелкие подробности? Я не помню такого. Мы проговорили несколько часов, а дальше нужно посмотреть, что произойдет через 3-6 месяцев, и посмотреть, сможем ли подойти к переговорам о стратегическом взаимодействии". Вероятно, это и есть главный итог встречи. 

Без четвертой стены

Остальное остается в тумане. Разве что кроме нескольких тем, которые почти наверняка имели предварительную согласованность. Послы возвращаются, хотя сроки и не названы. Диалог о стратегических вооружениях начат. Арктика должна оставаться территорией сотрудничества. Еще бы Путин поговорил о климате столько времени, сколько он отвел на разглагольствования об Арктике – и было бы выстроены четыре стены здания двусторонних отношений, которые в сумме вряд ли можно назвать несущими конструкциями, и пустотой внутри еще большей, чем она казалась бы без этих стен.  

Единственная неожиданность – анонс совместных консультаций по вопросам кибербезопасности. Тут была заметна разность в позициях. Байден на своей пресс-конференции заявил, что передал российскому президенту список 16 опасных кибератак на американские системы — от системы канализации до системы поставки продуктов.

А Путин, ссылаясь на некие американские источники ("Песков потом вам передаст"), сказал журналистам о том, что наибольшее количество кибератак совершается с территории США, затем идет Канада, два латиноамериканских государства и Великобритания. России в этом списке нет. То есть сыграл постфактум в ту его любимую игру, которую бывшая главная советница Дональда Трампа Фиона Хилл назвала "вотэбаутизмом". Это когда вместо ответа на вопрос Путин начинает говорить о том, что происходит в другой стране – в данном случае в Соединенных Штатах.

Собственно, демонстрация "вотэбаутизма" ("неопределенность российской внешней политики? — а кто радовался государственному перевороту в Украине?"; "Навальный? – а как поступили с теми, кто штурмовал Капитолий?" – и т.п.), рассчитанная прежде всего на аудиторию, которая смотрит Первый канал российского ТВ и верит в могущество своей страны, поскольку у нее такой могучий лидер, и показывает, что Москва не собирается что-то менять в тактике своих международных отношений. А стратегия, если она вообще есть, состоит в том, чтобы напоминать о своем ядерном арсенале, вынуждая западный мир, и в первую очередь Вашингтон, считаться с Россией, как бы она себя ни вела. 

Ничего нового на раздельных пресс-конференциях двух лидеров мы не услышали. Зато увидели. Совершенно разное поведение Путина и Байдена. Первый все еще пытался играть роль мачо, но выглядел при этом кем-то вроде Микки Рурка после пластической операции. Накануне встрече в Женеве, когда Путин давал интервью NBC, оператор не раз и не два ловил камерой его ноги, не находящие покоя. Болезнь это или нет, но какая-то нервная дрожь исходила от него и на пресс-конференции. В куда большей степени, чем бесстрастность и цинизм, о котором пишут американские СМИ. 

Байден выглядел куда более расслабленным. Этаким старцем, хорошо видящим картину мира в целом. Как сказал экс-глава украинского МИДа Павел Климкин, всего в международной политике знать нельзя, но Байден знает почти все. Когда, например, его спросили о вероятности новой Холодной войны, он ответил риторически: представьте, что у вас много тысяч километров границы с Китаем, самой мощной армией мира, и слабая экономика, разве в таких условиях начинают Холодную войну?

"Нам не обязательно обниматься и петь песни, но все понимают, что Холодная война сейчас не отвечает ничьим интересам. Мне кажется, он со мной согласен". 

По возвращении домой каждого из президентов ждут и собственные реалии, в том числе экономические (Байден даже спрашивал, опять-таки не предполагая получить ответ, поскольку он очевиден: хотели бы вы жить в стране с экономикой, как у России?). И разная степень критики.

Впереди — холодный душ

Ничего странного нет в том, что Байдену от своих политических оппонентов и прессы достанется на орехи больше, чем Путину. Перед началом саммита самым частым вопросом, который пытались задать ему американские журналисты, был: как вы собираетесь давить на Путина? В результате, каждый из двух лидеров после по итогам встречи заявил, что никакого давления не было. Путин сказал, что это было бы бесполезным, и тогда бы вообще незачем было встречаться. Теперь Байдена ждет холодный душ из вопросов: как же так, что он не только встретился с человеком, которого назвал убийцей, но еще и не пытался его прижать к ногтю?

Вряд ли кто-то за пределами России поверит в слова Путина, что после "убийцы" в адрес хозяина Кремля Байден в телефонном звонке все объяснил, и Путина эти объяснения удовлетворили. Тем не менее, в США многие считают, что он все же был недостаточно жестким. И цели встречи, и без того неявные и размытые, достигнуты не были.

Так ли это на самом деле? Наверное, не совсем. От встречи не было больших ожиданий. И эта достаточно низко поставленная планка перспектив делает ее похожей, скорее, не на традиционный саммит, который может завершиться подписанием каких-либо документов, а примерно на те переговоры, которые 60 лет назад провели Джон Кеннеди и Никита Хрущев. Это был жанр политического знакомства. Поиски точек, по которым можно договориться. И хотя для Байдена и Путина это уже не первая встреча, как выразился американский президент: "Важно, что мы встретились лицом к лицу, чтобы не было никаких ошибок и недомолвок. Я пришел сделать, то что я сделал". 

Тонкие красные линии

Были ли обозначены каждой из сторон "красные линии"? Путин в некотором раздражении отвечал на этот вопрос: мол, они начинают вырисовываться по мере обсуждения проблем. Хотя до переговоров в российских СМИ много писалось о том, что "красная линия" для Москвы – это вступление Украины в НАТО. Аргументация все та же – американские ракеты где-нибудь в Харькове, которые за считанные минуты долетают до Москвы. Но выйдя к прессе, ни один из лидеров не акцентировал внимание на этом вопросе. 

Хотя оба, разумеется, об Украине сказали. Байден – о приверженности США поддержке суверенитета Украины. И оба – о минских соглашениях. Путин, естественно, обвинил Киев в том, что они остаются не реализованными. А Байден пообещал "заниматься дипломатией для выполнения минских соглашений". Как и опасался президент Владимир Зеленский, никакой конкретики за этими высказываниями не стояло. 

Это можно воспринимать как тревожный фактор лишь в том случае, если не принимать во внимание общую неопределенность встречи. А это, собственно и ее лейтмотив, и ее итог. Вернее, то, что можно принять за таковой, имея перед глазами лишь материал пресс-конференций двух глав государств (и лишь робко предполагая, что анонсированный на сегодня план американской дипломатии проинформировать на встрече в Брюсселе о результатах саммита Украину, Японию, представителей НАТО и ЕС, может таить в себе какие-то приятные сюрпризы и бонусы).

Ни у одной из сторон нет уверенности, что оппонент как-то изменит свое поведение в будущем. Путин на вопрос, могут ли ухудшиться отношения с Вашингтоном ответил: "Трудно сказать. Конгрессмены — народ изобретательный, что они там еще понапридумывают, я не знаю". Байден нагрубил журналистке CNN, когда она спросила, почему он так уверен, что поведение Путина изменится: "Я не уверен, что его поведение изменится. Где, черт возьми… где вы были все это время? Когда это я сказал, что уверен?". Правда, позже он извинился перед ней.

Это неплохо характеризует Байдена как джентльмена. Однако будущее российско-американских отношений никак не проясняет. Как выразился профессор института международных отношений Дипломатической академии КНР Ли Хайдун, "встреча может смягчить противостояние на какое-то время, однако контакты лидеров не могут изменить структурные конфликты между интересами двух стран".