Выставку-ярмарку «Арт-Киев 2007» рано сравнивать с «Арт Базелем». За рубежом на выставки-ярмарки ходят, чтобы приобрести искусство. У нас – чтобы на него посмотреть. В Швейцарии – рынок искусства, у нас – арт-базар
Правда, в этом году базар довольно людный – выставку посетили не менее 40 тыс. человек. Особый ажиотаж вызвала экспозиция 100 картин из частных коллекций украинских политиков и бизнесменов на первом этаже Украинского дома. Публика цокала языками, любуясь полотнами из собраний главы совета Нацбанка Петра Порошенко, лидера Соцпартии Александра Мороза, министра экономики Анатолия Кинаха, регионала Эдуарда Прутника, музыканта Яна Табачника и других.
Неграмотность ценителей
Однако искусствовед, куратор галереи Da Vinci Алексей Титаренко утверждает: большинство картин из частных коллекций украинских политиков и бизнесменов, представленных на выставке, ровным счетом ничего не стоят на мировых аукционах.
– Украинский арт-рынок долгое время был изолирован от мирового, – говорит г-н Титаренко. – Сегодняшние коллекционеры воспитывались на советских книгах по теории искусства. Отсюда – неграмотность многих его ценителей.
В коллекциях нашего бомонда преобладает соцреализм, пейзажная живопись – то, что нравится людям старой закваски. Украинского и русского авангарда, которые сейчас в почете на мировом арт-рынке, всего ничего. Особенно у представителей старой (да и новой) номенклатуры популярны работы живописцев середины ХХ века. К примеру, Сергея Шишко и Николая Глущенко. За их картины они готовы платить $70-80 тыс. долларов. На мировом арт-рынке эти полотна – неконвертируемое искусство. Среди политиков лишь у Петра Порошенко достойная коллекция. Замечательные полотна есть у вице-премьера Дмитрия Табачника. Однако увидеть их посетителям выставки не довелось.
– Не хотел, чтобы другие коллекционеры завидовали, вот и решил не выставлять на "Арт-Киеве" полотна из своей коллекции, – признался Дмитрий Табачник. – У нас ведь люди не умеют радоваться чужим успехам.
Настоящий цирк
Не так страшен чужой успех, как неважная организация "Арт-Киева", говорят некоторые участники выставки. Известная киевская галерея "Цех", к примеру, по этой причине попросту с нее ушла.
– Утром мы увидели стенд "Цеха" пустым. Галеристы, очевидно, вывезли свои картины накануне, поздно вечером, чтобы никто их не видел, – рассказывает организатор выставки, директор Украинского дома Наталья Заболотная. – К стенке стенда они приклеили каталог "Арт-Киева", на котором написали: "Арт-Киев – это жесть". Таким образом они наплевали на выставку, организаторов, своих коллег. "Цех" выжал из выставки главное – засветился на открытии, попал в каталог выставки, побыл здесь первые дни, когда было больше всего посетителей, и смылся. Они попросили об отсрочке в оплате, мы с пониманием отнеслись, а в результате…
Александр Щелущенко так поясняет причины ухода "Цеха" с "Арт-Киева":
– Мероприятие организовано непрофессионально. Плохое освещение, о работе куратора и говорить не приходится – стенды размещены как попало. Контингент выставки – люди, которые в искусстве ничего не смыслят и денег на покупку полотен не имеют. За четыре дня у нас никто не поинтересовался ценой картин, спрашивали о другом. Например, две бабульки полюбопытствовали, не болен ли герой картины Пикуля "Трепет" СПИДом, а один мужчина спросил, сколько стоят рамки для картин. Студенты постоянно пытались трогать полотна руками. Это же настоящий цирк!
Впрочем, с уходом "Цеха" украинская арт-нива не завяла. По уверению Наталии Заболотной, в нынешнем году число участников выставки резко выросло – с 15 галерей до 53, они оккупировали пять этажей Украинского дома. Так что – больше оптимизма. В конце концов, выставка – ксерокопия нашего полудикого арт-рынка.
Вето на искусство
Об этом говорили и участники круглого стола, который прошел в рамках "Арт-Киева". Вернее, обсуждали, как направить арт-рынок в цивилизованное русло. Ключевыми фигурами мероприятия, лоббирующими интересы собравшихся в высших инстанциях, должны были стать госчиновники Дмитрий Табачник и Петр Порошенко. Последний, однако, встречу проигнорировал.
– Самый насущный вопрос – изменение законодательства, приведение его к цивилизованным нормам, – сказал вице-премьер Дмитрий Табачник. – Тот закон, который мы разработали в конце 2003 года, предусматривал простую концепцию безналогового ввоза на территорию Украины произведений искусства и антиквариата старше 50-и лет – без изъятия. Но в Верховной Раде его так покорежили, что авторы только ахнули. От этого хуторянства могли пострадать те, кто занимается арт-бизнесом профессионально. Пришлось просить тогдашнего президента ветировать закон.
Харьковчанин Василий Ермилов – из самых дорогих художников украинского авангарда. Одним из первых в мире начал делать контррельефы – трехмерные абстрактные композиции из кусочков дерева, фанеры и других материалов.
При жизни был малоизвестен. Искусствовед Игорь Дыченко купил "Арлекина" у вдовы Ермилова в 1970 году. Картина уникальна тем, что сделана из крашеных досок.
И в самом деле, несовершенство отечественного законодательства почти комично. Князю Никите Лобанову-Ростовскому, решившему подарить Национальному музею Украины две картины, пришлось не только оплатить 20% их стоимости, но и просить у нашего государства разрешения… предоставить ему возможность сделать дар. На Западе есть немало коллекционеров, которые хотели бы пополнить коллекции украинских музеев, но их останавливает то, что благородный жест обойдется им в круглые суммы.
Проблема ввоза предметов искусства – не единственная.
– Вывоз не менее важен, – говорит искусствовед Дмитрий Горбачев. – Он должен быть таким же свободным. Никто не будет ввозить картину, зная, что ее невозможно вывезти. В американском реестре лишь один запрет: нельзя вывозить колумбово золото. Поэтому в Америке и проводятся "кристисы" и "сотбисы". И государство, к слову, имеет от этого немалую выгоду.
Наррy Christy"s
Положим, аукцион Christy"s с недавних пор проводится и у нас. Причем параллельно с работой "Арт-Киева" в столице. Леонид Комский – антиквар киевского салона драгоценностей и антиквариата "Дукат" придает этому большое значение:
– Один из крупнейших западных аукционов уже считает нашу финансовую элиту платежеспособной. Я бы сказал, это более знаменательное событие, чем выставка "Арт-Киев". Оно свидетельствует: период первичного безудержного и беспощадного накопления капитала прошел. Обеспеченные люди готовы тратить деньги на искусство – ради собственного удовольствия или надеясь извлечь прибыль в будущем.
И в самом деле, "Майбах", приобретенный за $800 тыс., через три года будет стоить $300-400 тыс. А, скажем, произведение искусства, купленное за 800 тысяч, через несколько лет может вырасти в цене на 1000%. Разумеется, если приобретение сделано с умом.
Это полотно – из числа театральных эскизов, сделанных художницей, поэтому стоить много не может. Но само имя художницы очень дорогое, занимает лидирующие позиции не только среди украинских и русских авангардистов. Цены на габаритные картины мастера превышают $1 млн. Отчасти потому, что Экстер после Октябрьской революции уехала во Францию и вскоре заблистала на тамошнем рынке искусства.
– Все чаще люди, прежде чем купить предмет искусства, обращаются за консультациями к специалистам, – продолжает антиквар. – Раньше у нас спрашивали: "Сколько стоит этот слон?", покупали и уходили. Теперь интересуются: "Как будет расти цена на слона?" Большую часть нашего арт-рынка составляет антиквариат – порядка 95%. Но лет пять назад доля современных произведений искусства была менее 1%. Прогресс налицо!
Очень вырос интерес к художникам, которые жили и работали в Украине, эмигрантам. Многие из них творили, если можно так выразиться, с высшей лигой художников: Амедео Модильяни, Марком Шагалом и Пабло Пикассо. Кто-то называет их сообщество "эколь де Пари" (парижская школа), хотя единой школы-то и не было. Художники, работающие в разных стилях, просто дружили друг с другом. Дореволюционная украинская живопись также стоит сумасшедших денег. Николай Пимоненко, Сергей Светославский, Сергей Васильковский – за работы этих мастеров платят сотни тысяч долларов. На мой взгляд, потенциал украинского арт-рынка огромен. В 2001 году я говорил, что его годовой оборот – около $1 млрд. Сейчас эта цифра несоизмеримо выше.