О важных для себя днях в истории независимой Украины – волонтер, нацгвардеец и актер Мирослав Гай
1 июля 2012 года,
финал Евро-2012
– Матч проходил в НСК "Олимпийский", а я живу рядом с ним. В тот день я пригласил друзей к себе домой смотреть футбол. Телевизора у меня нет, и я рассчитывал вывести изображение на проектор через интернет. Но потерпел жестокое фиаско. Были жуткие помехи, мы смогли посмотреть матч только какими-то отрывками. Друзья меня чуть не убили.
22 июля 2012 года,
смерть Богдана Ступки
– Я был в Киеве, когда мне пришло короткое смс: "Ступка умер". Я актер, и для меня Богдан Сильвестрович – это все. Я начал обзванивать знакомых по театру, рассказывая о том, что произошло. Вспоминал, как в 2001 году снимался со Ступкой в одной картине "Молитва о гетмане Мазепе". Он играл Мазепу, а я – казака. По сюжету я нес гроб, в котором лежал Ступка-Мазепа. Я думал о том, что вместе со Ступкой уходит прошлое, а впереди непонятное будущее. А еще о том, что теперь в театральной среде будет раскол. Так и случилось.
1 декабря 2013 года,
штурм Администрации президента
– Для меня революция началась с разгона студентов в ночь на 30 ноября. 1 декабря я в первый раз пришел на Майдан. Там было столпотворение, казалось, что происходит что-то невероятное. Я подошел довольно близко к АП и почувствовал запах газа, который милиция тогда использовала впервые, увидел, как летят свето-шумовые гранаты. Не знаю почему, но меня это впечатлило. Было чувство, что начинается война. После этого я начал ходить на Майдан каждый день. Приносил еду и лекарства. Собственно, так и стал волонтером.
11 декабря 2013 года,
попытка силового разгона Майдана
– Помню, в тот вечер я, как обычно, принес на Майдан сумку с лекарствами. Уже собирался уходить, но пришло сообщение, что в 12 ночи будет разгон. Я огляделся, увидел, что милиции почти нет, да и людей на площади немного – в основном студенты и старики. Если честно, я был почти уверен, что ничего не будет, но все же решил подождать. А в 23:45 нас начала окружать плотным кольцом милиция. Я участвовал в боях на Майдане позже, видел смерти, когда пошел добровольцем на войну, но такой сильный, животный страх испытал только в ту ночь. Мы думали, что нас сметут, боролись до утра, но выстояли.
Спустя месяцы, уже на войне, я познакомился с Колей – моим боевым товарищем. А потом узнал, что 11 декабря Коля был одним из бойцов спецподразделения "Ягуар", которое штурмовало нас со стороны Институтской.
Я уехал домой только в восемь утра, а вечером снова вернулся на Майдан и записался в Самооборону. Меня поставили охранять третью баррикаду, а вместе со мной – еще одного парня. И только через полтора месяца я понял, что всю ночь тогда простоял плечом к плечу с Сергеем Нигояном. Узнал его по фотографиям.
6 апреля 2014 года,
начало обороны горы Карачун
– Это был мой первый день в зоне АТО. Я состоял в первом резервном батальоне Нацгвардии имени генерала Сергея Кульчицкого. Мы приехали в село Базенково, недалеко от Изюма и Славянска. Нас разместили в школе, а потом мне и еще нескольким ребятам поступил приказ взять автоматы и выйти. Ни рюкзаков, ни теплых вещей, ни еды у нас с собой не было. Прилетел боевой вертолет, и нас десантировали в поле. Мы, конечно, были в восторге: летим с оружием на боевом транспорте. Появился какой-то азарт. Высадили нас в Славянске. Мы заняли круговую оборону, но что здесь охранять было непонятно, никаких приказов никто не давал.
Только начали осматриваться, и вертолет вернулся. Оказалось, что это была ошибка, нас высадили не там. Отвезли в Андреевку, недалеко от горы Карачун. Там нам нужно было взять под контроль мост. На месте уже стояла 95-я бригада ВДВ, ребята из "Беркута" и "Ягуара".
Мост с двух сторон был окружен разъяренными местными жителями. Они подходили все ближе и ближе. Мне сказали, что здесь недалеко стоит машина боевиков с взрывчаткой и коктейлями Молотова, которая в любой момент готова начать атаку на нашу технику.
Мы разговаривали с местными, просили их успокоиться. Они требовали, чтобы мы ушли, и кричали на нас матом. Я почему-то тогда подумал, что сейчас мы – как "Беркут" на Майдане, терроризируем бедное население Донбасса. Мы проверяли паспорта у тех, кто хотел пройти через мост, и оказалось, что у троих российские документы. Они с бахвальством совали нам под нос эти паспорта, затем подошла какая-то тетка, местная заводила, и сказала: "Вы думаете, вам здесь кто-то поможет? У боевиков много оружия, и вас всех убьют". Я был ошарашен.
- Читайте также: От путча до АТО. Четыре дня Олега Скрипки
Потом появились переговорщики от боевиков, требуя, чтобы мы сдали оружие. Мы требовали от них того же. Долго препирались, и до меня дошло: они хотят задержать нас до темноты. Мы поняли, что единственный шанс выжить – взойти на гору Карачун и там закрепиться. Договорились с боевиками, что выпустим весь боекомплект в воздух, а они дадут нам возможность отойти. Как только мы стали стрелять, начался какой-то шум, гам, полетели коктейли Молотова. Боевики стреляли в нас. Коктейль попал в один из наших бэтээров, и он загорелся. Десантник, который в нем сидел, погиб на месте. Мы начали прорываться. В итоге поднялись на Карачун, закрепились там и легли спать в каком-то здании на рабочих столах. Я ничего не чувствовал, просто очень устал.
Фото: tiptop.kiev.ua, kp.ua, mirvkartinkah.ru, gazeta.ru, vesti.ru