Волынская грызня. Почему только историки способны примирить Украину и Польшу

Тема Волынской трагедии бросила тень на нынешние украинско-польские отношения. Сейм Польши установил новую траурную дату: теперь 11 июля считается Национальным днем памяти жертв геноцида, совершенного украинскими националистами против граждан Второй Речи Посполитой в 1943–1945 годах. В резолюции сейма сказано, что бойцы УПА, ОУН, дивизии СС "Галичина" уничтожили более 100 тыс. граждан Польши.

В августе последовала реакция украинцев: народный депутат Олег Мусий зарегистрировал в Раде проект постановления "О чествовании памяти жертв геноцида, совершенного Польским государством в отношении украинцев в 1919–1951 годах". Мусий утверждает, что во время великопольского управления были замучены десятки тысяч мирных украинцев, еще несколько сот тысяч депортировали.

8 сентября Верховная Рада приняла постановление №5095, в котором говорится, что украинский парламент "с сожалением, разочарованием и глубокой обеспокоенностью воспринял принятие Сеймом Республики Польша постановления от 22 июля 2016 года "По увековечению памяти жертв геноцида, совершенного украинскими националистами против граждан II Речи Посполитой в 1943-1945 годах", которым дана политически и юридически некорректная оценка трагической страницы украинско-польской истории, которая касается событий, в частности, конфликта между нашими народами в период Второй мировой войны". ВР считает, что принятие парламентом Польши этого постановления поставило под угрозу политический и дипломатический потенциал и усилия двух государств и народов, направленные на взаимное прощение, примирение и увековечение памяти невинных жертв - украинцев и поляков.

Сотрудник Украинского института национальной памяти Игорь Кулык считает: лучшее, что могли бы сейчас сделать политики, — взять паузу. Если историкам обеих стран дадут время разобраться в причинах и последствиях трагедии, оценить их, основываясь не на эмоциях, а на документах, возможно, проблема разрешится взаимным прощением.

Эпизод длинного фильма

Взаимоотношения Украины с Польшей бывали сложными и трагическими в разные исторические периоды. Почему именно Волынская трагедия стала камнем преткновения?

— После тех событий, которые происходили в 1943 году, каких-то глобальных конфликтов между Украиной и Польшей не было, это последний. Я думаю, что, когда мы говорим о Волыни-43, мы не имеем в виду только этот регион и только этот год. Это просто один кадр из целого фильма. Он выгоден полякам, потому что именно в этом эпизоде они показаны жертвами. На протяжении 1943 года поляков было уничтожено больше, чем украинцев, и это логично, потому что поляки были меньшинством на волынских территориях.

Однако если брать в целом весь этот фильм, нужно смотреть с 1917 года. По договору между Юзефом Пилсудским и Симоном Петлюрой часть Западной Украины была отдана Польше, которая взамен обещала поддержку и помощь остальной Украине. Украине тогда не удалось создать государство, в отличие от Польши, в которой постоянно присутствовали идеи великодержавности. Во время межвоенного периода постоянно чувствовалось ее желание закрепиться на этих землях, так называемых Восточных кресах (восточных границах. — Фокус). Для этого использовали разные способы, которые в тот момент не считались экстраординарными, так же вели себя другие государства, например Россия и Третий рейх. Это пацификация, то есть удушение всего украинского, начиная со школы и заканчивая невозможностью устроиться на хорошую работу. Это были разные экономические стимулы, которые способствовали тому, чтобы территории заселяли поляки: им давали льготы, лучшие земли, какие-то привилегии — то, что сейчас назвали бы полным соцпакетом.

На Волыни 1943 года как раз начинает разыгрываться карта Восточных кресов. Это та рана, которой не дают зажить политики, ведь потеря территорий всегда воспринимается как оскорбление. Часть поляков до сих пор искренне уверена, что это их этнические земли, хотя на Волыни в 1943 году украинцев было значительно больше. Сказывается и то, что события произошли относительно недавно, еще живы люди, которые сами их наблюдали в детстве. А если брать не сухие архивные документы, а какую-то трагическую историю жизни, рассказанную очевидцами, их родственниками, можно сделать эффектную картинку, разбудить эмоции. Это то, что было использовано Польшей. Видимо, поэтому Волынь-43 и была выбрана, хотя это лишь наши догадки, трудно сказать, какой была мотивация людей, которые педалируют эту тему.

Какие версии событий на Волыни считаются каноническими в Украине и в Польше?

— В Украине нет одной канонической версии. Руководитель Украинского института национальной памяти Владимир Вятрович считает, что во время Второй мировой войны происходили мелкие локальные войны. Волынская трагедия стала следствием второй украинско-польской войны, в которой участвовали вооруженные отряды одного и другого подполья, гражданское население, немецкие и советские подразделения и обычные бандиты. Они воевали между собой, от этого страдали и мирные жители. И польская, и украинская стороны прибегали к действиям, которые могут быть квалифицированы как военные преступления, к сожалению, в те времена ни одна из армий мира без этого не обошлась. Есть версия о том, что был межэтнический конфликт: украинцы и поляки уничтожали друг друга. И есть когорта историков, бывшая особо популярной во времена правления Януковича, которая полностью стояла на позиции поляков, поддерживая их версию о том, что только одна сторона была палачами, а вторая — жертвами.

В Польше среди политиков и в СМИ теперь доминирует версия о том, что произошел полноценный геноцид, устроенный украинскими националистами в отношении поляков. При этом считается, что украинцы проводили карательные операции, а поляки — "предупредительные возмездные акции", хотя само это словосочетание — оксюморон. Их теория опирается на то, что якобы существовал указ руководства УПА о том, что необходимо уничтожить абсолютно все польское население, но этот указ до сих пор не найден.

Важно и показательно, что, к сожалению, поводом для такой трактовки стали не какие-то исторические документы, а свидетельства краеведов Семашко, которые собирали воспоминания очевидцев тех событий. Позиция этих краеведов, собирающих устную историю, перевесила и стала важнее архивных документов.

Все начинается с частички правды, но потом она обрастает мифами. В итоге выходит, что люди, которые не хотят разбираться в этом вопросе, критически мыслить, верят тому, о чем говорят политики. Они не читают книг, не идут в архивы, даже не расспрашивают своих дедушек и бабушек о том, что они помнят, каким было наше участие в тех событиях. Я, например, с Волыни, и жена моя оттуда. Я знаю, что из тех сел, в которых преобладало польское население, поляки спокойно выехали в 1946 году, их никто не трогал в 1943-м. Были села, где УПА охраняло польское мирное население, воюя при этом с Армией Крайовой — подпольной военной структурой. Были и жестокие убийства, то есть весь спектр военной действительности, жестокой и тяжелой.

Чьи архивы могут помочь установить истину?

— Главное — понять методологию этого исследования. Конечно, обе стороны ангажированы, поэтому не стоит ожидать, что в документах той или другой стороны события изложены объективно. Не исключен вариант, что одни будут приуменьшать какие-то свои негативные моменты, увеличивая количество понесенных жертв. Очень важно посмотреть на документы третьей стороны, в первую очередь — Третьего рейха. Потому что как раз это государство существовало в тот момент, имело возможность играть на одной или другой стороне, провоцировать либо просто занять позицию стороннего наблюдателя. Если говорят, например, о том, что будто бы украинцы 11-12 июля 1943 года напали на более чем сто польских сел, такие массовые вещи должны быть зафиксированы в документах, как минимум в виде простой констатации факта, но этого нет.

Могут помочь в исследовании документы Украинской повстанческой армии и Организации украинских националистов, документы Армии Крайовой и польского правительства в изгнании, которое находилось в Лондоне. Нужно добавить документы, которые связаны с советским присутствием: отчеты красных партизан, отчеты НКВД, который за всем так или иначе наблюдал. Конечно, стоит использовать воспоминания свидетелей или их потомков. Но нужно понимать, что слепо верить этим документам нельзя, необходимо их верифицировать, сопоставлять все факты. Чем большим у нас будет объем документов о конкретном событии в конкретном населенном пункте, тем будет легче понять, что на самом деле произошло. Внимательным исследователям нельзя игнорировать открытие архивов КГБ в Украине в 2015 году, их следует учитывать как нововыявленные обстоятельства.

"Правильная политика памяти"

Депутат Олег Мусий внес в Раду проект постановления о геноциде украинцев поляками. Он уверен, что на протяжении 1919-1951 годов сотни тысяч украинцев Польши были поставлены перед выбором: умереть, стать поляками, быть депортированными. Это подтверждают исследования историков?

— Польское государство, которое смогло утвердиться до 1939 года, эксплуатировало часть Украины. В тот период Украина находилась меж двух огней. Часть, находящаяся под СССР, пережила установление советской власти через красный террор, расстрелянное возрождение, голод 20-х годов, Голодомор, большой террор. Западная Украина под Польшей пережила пацификацию, аресты активистов, но в меньших объемах. На этой территории на первые роли вышли неукраинцы. Если в Восточной Украине религия уничтожалась, считалась "опиумом для народа", у Польши доминантной становилась римско-католическая церковь. То есть в обеих Украинах использовались репрессивные методы, но на территории, подконтрольной Польше, это проявлялось в значительно меньших масштабах. Однако и там и там ущемляли украинцев. В методах ущемления были свои особенности, учитывая менталитет, возможности репрессивных аппаратов: то, что могли себе позволить русские в тоталитарном государстве, не могли себе позволить поляки. Но все равно люди гибли.

То есть говорить о геноциде не приходится?

— Однозначно поляки не устраивали геноцид. Принципиальная разница в том, что СССР ставил целью уничтожение украинцев как таковых — очень показателен эпизод, когда в Сумах в 1933 году в документах писали: "причина смерти — украинец". Польша ставила своей целью не уничтожение народа, а превращение украинцев во второсортный этнос, который имеет право на существование, но под властью поляков.

Почему польский сейм именно сейчас принял решение признать Волынскую трагедию геноцидом?

— Здесь есть несколько факторов, какой из них важнее, трудно сказать. Первый: польские политики воспользовались слабостью Украины, тем, что она воюет с Россией. Они говорят о зверствах украинцев, в то же время не вспоминают о погибших от рук деятелей Третьего рейха и советской власти, хотя там жертв было существенно больше. Возможно, потому что артикулировать эти моменты истории очень сложно. А тут просто: есть украинцы, есть бандеровцы, есть красно-черный флаг. Эта риторика очень похожа на ту, которую использует Кремль.

Второй: политика Польши постепенно меняется. Сейчас президентом стал человек, который исторические вопросы поднимает на новый уровень, говорит о том, что не только экономика, но и историческая политика превыше всего. Экономика по важности сравнивается с правильной политикой памяти. Вступил в действие новый закон о Польском институте национальной памяти. Хороший он или плохой, зависит от нового руководства института. Однако первое же его заявление по Едвабно (в этом польском городе в июле 1941 года произошел еврейский погром, в результате которого погибло около 1,5 тыс. человек. — Фокус) о том, что это не поляки делали, а немцы, которые заставляли поляков, сразу же создает образ поляков как жертв.

Готовность к диалогу

Польский парламент считает, что признание геноцида поляков соответствует исторической правде и необходимо для примирения и диалога двух народов.

— Да, и в то же время сейм говорит о том, что украинский парламент не должен принимать аналогичное постановление. Очень часто поляки действуют по принципу "друзьям — все, врагам — закон". Все, что они делают, считают правильным, когда другие делают то же самое, они говорят, что это неприемлемо. Это принцип двойных стандартов, двойной морали. На заседании польского парламента очень часто звучало: если вы не одобрите этот закон, значит, вы против поляков и они за вас не проголосуют.

Ко мне обращаются люди, просят показать, что поляки передергивают: называемое ими количество жертв неправильно, столько поляков просто никогда не жило на этой территории. Но там, где говорят политики, где говорят эмоции, к историкам, архивным документам внимания не будет. Нам нужно просто пережить этот эпизод до следующего 11 июля, никуда мы от него не денемся. Но этот короткий период нужно использовать, чтобы все-таки отходить от политических заявлений, не давать повод Кремлю гордиться тем, что удалось поссорить два народа, которым, несмотря на все конфликты, спустя годы удалось найти взаимопонимание.

Такое ворошение прошлого может быть полезным?

— Часто возникает вопрос: может, нам лучше промолчать, вообще не поднимать эту тему? Я считаю, что если мы попытаемся обо всем забыть, на этом будут играть политики. Они сыграли на том, что было слабо исследовано, что постоянно подогревалось. Если бы документы были доступны широкой общественности, если бы на их основе издавали научно-популярные статьи или книги, политики просто не смогли бы вмешаться, потому что их никто не стал бы слушать, ведь у общества уже имелось бы свое мнение. Поэтому у историков есть возможность отобрать первую скрипку у политиков, попробовать самим показать эти истории не так, как это кому-то удобно. Проблема разрешится взаимным прощением, когда каждая сторона перестанет искать виновных, а будет исследовать прошлое, чтобы не повторить ошибки.

В октябре этого года в Украинском институте национальной памяти планируется третье заседание украино-польского форума историков. Эта практика возобновилась после семилетнего перерыва. Темой будут как раз украинско-польские отношения во время Второй мировой, в том числе Волынская трагедия. Нужно выяснить, готовы ли стороны к сотрудничеству, и первые контакты показали, что возможность сотрудничать есть. Тему будут обсуждать исключительно историки, специалисты в теме, там не будет людей, которые выкрикивают какие-то лозунги, идя на поводу у электората. У нас есть исторические факты. Каждый имеет право трактовать их по-своему, но главное, что есть возможность диалога: можно понять документ и позицию другой стороны.

Через два месяца мы поймем, готовы ли политики к такому подходу, увидим, насколько этот сигнал подхватят СМИ. Украинский институт национальной памяти заинтересован в том, чтобы сигнал был максимально сильным: если речь идет об исторических событиях, то о них должны объективно говорить историки, а дело политиков — строить будущее. Пусть они дадут возможность историкам поработать и выработать определенную позицию. Возможно, они будут иметь разное видение, и это тоже нормально. Главное — не договоренности, а понимание прошлого.

• Читайте также: Еще дружба не сгинела. Как манипуляции вокруг Волынской трагедии рассорили поляков и украинцев

Сколько времени это займет?

— На исследование документов нужно выделить несколько лет. На форуме увидим, насколько украинские историки успели подготовиться за время, прошедшее со дня открытия архивов, каким будет спектр документов, которые можно изучить в украинских и польских архивах. Сколько бы ни было жертв, причем и среди поляков, и среди украинцев, и среди людей других национальностей, которые погибли во время трагедии, очень важно, чтобы за каждой цифрой стояло двоеточие и дальше шел перечень фамилий погибших с какой-то минимальной биографией. Чтобы можно было отдать им последнюю дань уважения.

Фото: Александр Чекменев/focus.ua, korrespondent.net