БПЛА и снаряды для ВСУ: нужно больше американской помощи Украине

Есть много способов, с помощью которых администрация Байдена могла бы стать более дальновидной в этом отношении, включая эксперименты с беспилотными системами, изучение новых способов производства боеприпасов и использование наблюдателей на поле боя. Читатели могут не согласиться со всеми моими предложениями — и это нормально, — но я надеюсь, что, по крайней мере, смогу убедить лидеров в ценности политик и программ, которые более серьезно и осознанно относятся к извлечению уроков из происходящего в Украине.

Фокус перевел новый текст Райана Эванса, посвященный американской помощи Украине.

Предварительное замечание об обучении

В классическом труде 1990 года "Военные неудачи: анатомия неудач в войне" Элиот Коэн и Джон Гуч утверждают: "Неспособность усвоить легкодоступные уроки недавней истории во многих отношениях является самой загадочной из всех военных неудач". Как человек, который давно сокрушается по поводу зияющей пропасти между "возможными " и "извлеченными уроками", я с пониманием отношусь к этому утверждению. Однако реальность гораздо сложнее. Данные часто легко доступны, но уроки — нет. Картинка обычно зашумлена, а процесс превращения данных в анализ и уроки чреват подводными камнями, ошибками и предубеждениями. Лучшее, на что обычно могут надеяться военные и аналитики, — это то, что покойный Майкл Говард называл "сомнительной наводкой". Этот отрывок стоит процитировать:

"Солдат… в мирное время подобен моряку, ориентирующемуся по мертвой точке. Вы покинули твердь последней войны и экстраполируете опыт этой войны. Чем больше расстояние от последней войны, тем больше шансов на ошибку в этой экстраполяции. Время от времени случается разрыв облаков: где-то происходит небольшой конфликт, который дает вам "наводку", показывая, эффективны или нет определенные виды оружия и техники; но это всегда сомнительная наводка".

Для успешного обучения военной организации необходимы доступ, объективность, интерпретация и обобщение. Вообще говоря, доступ означает присутствие и наличие хороших данных. Именно на объективности обычно спотыкаются попытки учиться. Интерпретация данных требует от организации понимания того, что происходит и почему, а также являются ли те или иные события и разработки значимыми. Наконец, обобщение происходит, если наблюдение может быть перенесено из его контекста в прогнозируемые будущие сценарии. Будущий сценарий не обязательно должен включать собственно войну. Это может быть, например, успешное преодоление кризиса или конфронтации с помощью сдерживания. Одно можно сказать с уверенностью: соперники Америки, несомненно, используют текущую войну, чтобы извлечь собственные уроки. И руководители оборонного ведомства США просто обязаны не отставать от них.

Доступ и наблюдатели на поле боя

Даже в век спутников, мгновенной связи и потокового видео человек может узнать лишь ограниченное количество информации на расстоянии. (На самом деле, некоторые из этих новейших коммуникационных технологий скорее искажают, чем проясняют то, что происходит на поле боя, о чем мы с Майклом Кофманом говорили в подкасте War on the Rocks). Я понял это еще во время работы в Афганистане в качестве гражданского служащего, и это ощущение только усилилось во время посещения южной Украины в конце октября прошлого года. Поэтому удивительно, что Министерство обороны США не запустило официальную программу наблюдателей на поле боя, в рамках которой военнослужащие всех ведомств и специальностей могли бы узнать как можно больше путем непосредственного наблюдения и общения с украинскими войсками там, где идет война. Их стоило бы отправить вместе с гражданскими военными аналитиками — например, различными группами, которые уже организовали свои собственные исследования поля боя. Это гораздо больше, чем в настоящее время может сделать атташе по вопросам обороны США в Киеве.

Имеет смысл отправлять наблюдателей на поле боя в Украину только в том случае, если американские военные лидеры готовы выслушать их как в плане интерпретации, так и в плане данных. Высшие руководители часто говорят, что хотят учиться, но их энтузиазм нередко угасает, когда доклады ставят под сомнение текущие усилия по развитию американских вооруженных сил с помощью новых доктрин, организаций, обучения и технологий. Иногда новая информация не может преодолеть инерцию существующих инициатив, о чем мой покойный друг Дэйв Джонсон рассказывал на этом сайте в прошлом году. Уроки можно выявить, но будут ли они усвоены — это уже другой вопрос.

Американская армия направляла наблюдателей на поля сражений в Европе во время Первой мировой войны до того, как Соединенные Штаты вступили в конфликт. Но их выводы не легли в основу военной доктрины. Американские солдаты и морские пехотинцы оплатили счет, погибая тысячами при использовании устаревшей тактики, которая заставляла их массово атаковать немецкие пулеметные подразделения (и можно утверждать, что действие пулеметов можно было изучить задолго до Первой мировой войны).

Я могу предвидеть три основных контраргумента: во-первых, если американские военнослужащие в Украине будут убиты, ранены или захвачены в плен, это может привести к эскалации крупномасштабной войны против противника, обладающего ядерным оружием. А это немаловажный вопрос. Любое решение, в результате которого американские военнослужащие оказываются в зоне боевых действий, сопряжено с большой ответственностью. Но существует ли правдоподобный риск эскалации? Скорее всего, нет. Американские добровольцы уже были убиты и захвачены Россией, и все же Третья мировая война еще не началась. Во всех войнах, на которые Соединенные Штаты направляли наблюдателей на поле боя, потери никогда не были причиной дальнейшего участия США в этой войне. Кроме того, некоторые будут опасаться риска "разрастания" миссии. Они могут сказать, что наблюдение за полем боя превратится в консультирование и помощь, которые затем станут прямым военным вмешательством США против России. К этому опасению следует относиться серьезно. Тем не менее, от него можно защититься с помощью сильного гражданского контроля и надзора со стороны Конгресса, сосредоточенного на предотвращении тех вещей, которые создают "разрастание миссии", таких как "расширение задач", "изменение миссии" и "перевод миссии".

Другим возражением будет то, что украинские силы слишком заняты, чтобы нянчиться с американскими наблюдателями на поле боя. Могу вас заверить, что, судя по моим беседам с украинскими военными руководителями в Украине в октябре прошлого года, это не так. Как я уже говорил с Майклом Кофманом, они охотно делятся тем, что узнают непосредственно на поле боя, и поддержка со стороны Украины, необходимая для перемещения наблюдателей по боевому пространству, будет минимальной (говорю из личного опыта).

Беспилотники в небе и на море

Украина является незаменимым полигоном для отработки концепций и технологий, которые могут быть применены в будущих чрезвычайных ситуациях против равных и близких противников. Хотя война на суше и над сушей привлекает наибольшее внимание, это, как напомнил нам Б. Дж. Армстронг, также и морская война. Компания Saildrone предлагает наземные беспилотники, работающие от ветра и солнца и оснащенные впечатляющим программным обеспечением. Они похожи на большие доски для серфинга с парусами. Ричард Дженкинс, основатель Saildrone, объяснил мне, что они бывают от 7 до 20 метров в длину и могут быть оснащены различными пакетами датчиков, способными обнаружить все — от того, что проплывает мимо на поверхности, до того, что скрывается внизу, и того, что летает над головой. Они способны совершать путешествия на расстояние до 12 тысяч морских миль и до шести месяцев находиться без технического обслуживания. Можно легко представить себе ряд вариантов их использования для Украины, включая разведку, наблюдение и рекогносцировку, минную и противоминную борьбу, а также противолодочную оборону. Соединенные Штаты и их союзники также могли бы использовать их для наблюдения за подводными кабелями и трубопроводами, что сыграло бы ключевую роль в мониторинге и обеспечении соблюдения санкций. Другая компания, Anduril, предлагает мощный подводный беспилотник под названием Dive-LD. Почему бы ему не скрываться под поверхностью Черного моря, выполняя те же задачи, что и Saildrone?

В конце концов, это заявленные требования ВМС. На Ближнем Востоке, а теперь и в Южной Америке, американские военные приложили немало усилий для использования безэкипажных судов в морской среде. Руководители ВМС связывают эти инвестиции с извлечением уроков для противодействия агрессивным действиям Китая в Индо-Тихоокеанском регионе.

А как насчет войны в небе? Вот вам MQ-9 Reaper: многоцелевой беспилотный самолет, который ВВС планируют снять с вооружения, причем 48 моделей Block 1 уже запланированы к списанию. Их производитель, компания General Atomics, хочет подарить два "Рипера" Украине. Администрация Байдена настаивает на том, что MQ-9 будут иметь ограниченное применение в Украине. Она даже не одобрила попытку производителя сделать подарок. Это неправильный выбор. Такой подарок был бы полезен не только Украине: США тоже не помешало бы узнать, как Украина может использовать MQ-9.

Самое распространенное возражение, которое я слышу против предоставления "Риперов", заключается в том, что они просто не выдержат ситуации в небе над Украиной, причем часто приводится пример TB-2 Bayraktar. Эти беспилотники турецкого производства многие приветствовали в начале войны, но их сбивали пачками. MQ-9 постигнет та же участь, если перед ним будет поставлена задача поиска и нанесения ударов по наземным целям в угрожающей обстановке. Если же использовать MQ-9 по-другому, вдали от линии фронта, и сосредоточиться на конкретных тактиках и проблемах, они могут быть более эффективными. Также могут возникнуть опасения по поводу каталогов данных и технологий шифрования, которые по ряду причин не могут быть переданы Украине. Разбираться в этих вопросах всегда непросто, но я уверен, что есть способ смягчить эти опасения и в достаточной степени защитить чувствительные технологии. Было бы выгодно разработать процедуры для решения таких проблем сегодня, задолго до будущих конфликтов, таких как кризис с участием Тайваня.

Чему здесь могут научиться Соединенные Штаты? Есть возможность проверить различные концепции восстановления ограниченного превосходства в воздухе в спорном воздушном пространстве и защиты воздушного пространства без достаточного количества пилотируемых самолетов. Reaper может быть вооружен ракетами AIM-9X — "визуализирующими" инфракрасными ракетами — для создания дилемм для относительно ограниченного числа российских истребителей, направленных в воздушное пространство Украины, и для защиты от ударов крылатых ракет. Большинство крылатых ракет являются дозвуковыми и летят на небольшой высоте. Маршруты крылатых ракет обычно планируются таким образом, чтобы избежать ракет "земля-воздух", которые могут их сбить (хотя российские группы наведения не впечатляют в этом и других вопросах). Эти маршруты могут быть покрыты ракетами "Риперов", летящими вне зоны действия российских ПВО, для защиты украинской инфраструктуры и гражданского населения. А при наличии соответствующих датчиков "Риперы" могли бы инициировать удары по этим ракетам.

Для защиты от российских интегрированных систем ПВО Reaper также может быть оснащен пусковой установкой для миниатюрной ложной цели. В качестве другого примера, почему бы не оснастить их системами навигации и целеуказания с искусственным интеллектом, такими как Agile Condor, или системами зондирования, предлагаемыми Metrea, чтобы проверить, как беспилотники могут выполнять миссии в условиях отсутствия связи и под радарами противника? А как насчет оцифровки ближней авиационной поддержки? Также можно извлечь уроки из различных способов деконфликтинга наземных огневых средств, таких как HIMARS, во время воздушных операций.

ВВС США могли бы испытать и некоторые перспективные концепции. ВВС отстаивают идею "верного ведомого" и "совместного боевого самолета". Это родственные, но разные концепции, однако в них могут использоваться одни и те же самолеты. Для "верного ведомого" ВВС хотят применить беспилотники, которые могут быть "привязаны" к самолетам с экипажем. Идея боевого совместного самолета призвана решить проблему массовости в эпоху, когда самолеты с экипажем высокотехнологичны и дороги. Боевые совместные самолеты — это "непривязанные" беспилотники, которые могут быть запущены в небо в большом количестве и самостоятельно выполнять задачи. Ведомство проводит моделирование и симуляцию для поддержки этих целей, и один из генералов, отвечающий за эту инициативу, заявил, что только на этот год запланировано "сто промежуточных целей". (Это семейство возможностей заявлено как часть "Воздушного господства следующего поколения" в последнем бюджетном документе ВВС). MQ-9 вряд ли станет решением для какой-либо из этих концепций, но их использование в Украине все же может способствовать усилиям ВВС США.

Массовость боеприпасов

Если усилия Украины вернуть инициативу в этой войне потерпят неудачу, то, скорее всего, это произойдет потому, что ее западные сторонники не смогут обеспечить адекватные поставки боеприпасов — особенно артиллерийских — для изголодавшихся по снарядам сил на Донбассе. Этот опыт обнажил проблемы, связанные с традиционными цепочками производства боеприпасов. Их возобновление стоит больших денег и занимает много времени. В оборонно-промышленной базе США есть новые компании, которые успешно используют 3D-печать для масштабного производства боеприпасов, такие как Firestorm, производящая барражирующие боеприпасы, которые могут быть изготовлены менее чем за 24 часа и готовы к эксплуатации через день (это напоминает концепцию, которую группа авторов из Корпуса морской пехоты США изложила в 2018 году на этих страницах). Ян Мусеус, соучредитель и главный технический директор компании Firestorm, сказал мне, что его компания может начать печатать формы для 155-миллиметровых и различных других артиллерийских снарядов уже этим летом в Соединенных Штатах, после чего они начнут разрабатывать портативные заводы по производству боеприпасов, которые потенциально могут быть развернуты в Европе.

Эти высокотехнологичные методы производства дают большие преимущества. Их можно запустить быстро и без дополнительных затрат, просто отправив программный проект на промышленный принтер для изготовления. В США есть сотни таких принтеров. Это делает производство гибким и масштабируемым, способным расширяться или сокращаться в считанные дни с минимальным увеличением затрат и сроков. Сейчас же производство рабочей лошадки этой войны — 155-миллиметрового артиллерийского снаряда — осуществляется на четырех государственных предприятиях, управляемых оборонными компаниями.

Пентагон должен хотеть, чтобы оборонно-промышленная база была способна быстро перестроиться для поддержки резкого роста производства, а затем переключиться на что-то другое после пополнения запасов или при возникновении более срочной необходимости. Почему бы не предоставить Firestorm или другой компании, предлагающей аналогичные решения, финансовую и бюрократическую поддержку, чтобы посмотреть, как быстро они смогут развернуть линию по производству 155-миллиметровых снарядов в Польше, Эстонии, Литве или Латвии? Частично это должно включать производство с партнерами, а не только на своей территории. Оборона все еще остается государственным предприятием и защищенной отраслью, которая сопротивляется экономически эффективной международной координации. Это связано с бюрократией, политикой, технологическими ограничениями и опасениями по поводу рисков. Поэтому сейчас стоит упростить масштабирование бизнеса (читай: многолетние закупки боеприпасов и "оптовые закупки"), а также совместное производство и совместные разработки таким образом, чтобы сохранить открытыми несколько заводских линий в разных странах. (Как утверждает Паула Альварес-Кучейру на этих виртуальных страницах, Вашингтону следует активнее поддерживать сильную европейскую оборонную промышленность). Такие эксперименты в реальном мире могут спасти жизни американцев в будущем и одновременно укрепить оборону Украины.

Заключение

Войны, несомненно, трагичны. Однако они предоставляют возможности для обучения, которые могут помочь сохранить стабильный мир в будущем. Администрация Байдена обязана сделать более энергичные, продуманные и инициативные усилия по извлечению уроков из этой войны, которые помогут нам избежать следующей войны или победить в ней. Я обозначил здесь некоторые возможные направления усилий, но есть и другие. Конечно, Украина и Черное море представляют собой иную географию и иного противника, чем обширные пространства Индо-Тихоокеанского региона. Но в Украине можно извлечь уроки, найти точки опоры, подвергнуть сомнению предположения, оценить технологии и концепции.

Такие усилия будут отвечать и политической логике: поскольку скептики насчет американской военной помощи становятся все более ярыми, а запасы традиционно производимых боеприпасов сокращаются, администрации Байдена было бы разумно продемонстрировать, что то, что она делает для Украины, служит более широким интересам США в других регионах, включая Индо-Тихоокеанский регион, а американским военным предстоит многому научиться, чтобы сохранить стабильность, мир и процветание перед лицом все более воинственной Китайской Народной Республики.

Чтобы сделать все это возможным, Соединенным Штатам и Украине необходимо улучшить совместную работу с точки зрения оборонной промышленности, особенно когда речь идет о передаче технологий, экспортных ограничениях, местном производстве и вопросах интеллектуальной собственности. Если выяснить, как это сделать сегодня с Украиной, мы облегчим себе задачу завтра, если в Азии или в других странах разразится другая трагическая война. Наконец, вопрос скорости также актуален. Можно подумать, что военные бюрократии Украины в военное время работают очень быстро и оперативно. К сожалению, зачастую это не так.

Об авторе

Райан Эванс — генеральный директор Metamorphic Media, основатель War on the Rocks и генеральный директор Bedrock Learning.