Гагаузская мечта. Репортаж из страны, где поселился призрак коммунизма

От редактора

О том, где именно находится Гагаузия, лучше всех знают в Службе безопасности Украины. Это маленький солнечный регион на юге Молдовы, граничащий с Одесской областью. Весной прошлого года сотрудники СБУ провели небольшую "этнографическую" экспедицию, в ходе которой предотвратили появление очередного бандитского квазигосударства на теле Украины — Бессарабии (по другой версии "республики Буджак") со столицей в Белгород-Днестровском (по другой версии в Одессе). Вы спросите — при чем здесь Гагаузия?

Наиболее внятный ответ можно найти в сводках молдавских коллег. Прошлой осенью в эфире телеканала Publika экс-замглавы МВД Молдовы Геннадий Косован сказал, что на юге Молдовы уже делят министерские портфели "республики Буджак". По его информации, начиная с 2012 года (!) в степях Молдовы разгуливали "миссионеры, проповедующие сепаратизм". Информацию о них слил один из руководителей правоохранительных органов Гагаузии. Благодаря этим сведениям удалось задержать и обезвредить некоторое количество "солдатиков, обучавшихся в Ростове, Тирасполе и Москве". А в ноябре 2015 года в аэропорту Кишинева был задержан гражданин РФ, завербовавший десятки сторонников создания "республики Буджак". По словам молдавского прокурора Артура Сырку, цель подпольного движения "Буджак" — создание "республики", в которую должны были войти со стороны Украины Болградский, Измаильский, Татарбунарский, Тарутинский, Арцизский, Ренийский районы Одесской области, а со стороны Молдовы — вся Гагаузия.

Кстати, об этимологии слова "Буджак". Когда-то турки так называли степь, простиравшуюся от Аккермана (Белгород-Днестровский) до Измаила. А в конце XX века крохотная Гагаузия, вдруг отделившаяся от Молдовы, создала собственную армию — батальоном спецназа "Буджак".

Сонная аграрная Гагаузия таит в себе множество загадок. Откуда в ОРДО/ОРЛО молодые люди с шевронами "армия Гагаузии"? Что общего между молдавским и украинским сепаратизмом? Да и вообще, чем живут, во что верят наши соседи —гагаузы? Чтобы хоть отчасти пролить свет на эти вопросы, наш корреспондент отправилась в Гагаузию в разгар выборов президента Молдовы, где на кресло главы государства претендуют проевропейский и пророссийский кандидаты.

**********

На информационной доске возле Дома культуры села Авдарма распорядок недели: в четверг продается свежая рыба, в субботу — вечер живой музыки, в воскресенье — выборы президента Молдовы. Каждый день в Доме культуры показывают милицейский боевик российского производства "Шаман".

Село Авдарма находится в получасе езды от столицы Гагаузии (автономное территориальное образование на юге Молдовы) и славится своим благоустройством. Здесь есть собственное радио и пекарня, медицинский центр, бесплатные теннисные корты, детские кружки. А в каждом доме — водопровод и газ.

Гагаузский писатель, житель Авдармы Федор Мариноглу с полуулыбкой говорит о том, что тут построили "маленький коммунизм". Пенсионеры и молодые матери получают финансовую помощь. Каждый год шумно празднуют День села и даже восстановили древний памятник — родник, построенный едва ли не полтысячи лет назад ногайскими татарами.
Все это за деньги мецената Ильи Казмалы, соучредителя крупнейшего приднестровского холдинга "Шериф". Последние несколько лет именно он "строит коммунизм" в Авдарме. Но люди из села почему-то бегут.

Статистика

Гагаузов в Молдове чуть больше 150 тысяч. Еще 30 тысяч проживает в Украине, меньше — в России, Болгарии, Турции. Но только в Молдове этот народ имеет свою автономию, которая образовалась в начале 90-х на обломках СССР — прежде чем войти в состав Молдовы, гагаузы из нее вышли.

В 1990 году так называемый Съезд народных депутатов степного юга Молдавской ССР провозгласил независимость от Молдовы и принял решение о самостоятельном вхождении в СССР. "Союз нерушимый" распался через год, а самопровозглашенная, никем не признанная держава гагаузов протянула еще три года. У карликовой "республики" была даже собственная армия — батальон специального назначения "Буджак". Увязшая в Приднестровском конфликте Молдова не предпринимала серьезных военных попыток пресечения гагаузского сепаратизма. И тогда, в 1994 году, гагаузы сами мирно вернулись в состав Молдовы.

Сегодня Гагаузия — относительно спокойный и, можно сказать, типичный аграрный регион. Автономия делит с остальной страной все современные экономические и социальные проблемы. Одна из них — сокращение и старение населения.

Из трех городов Гагаузии крупнейший — столица Комрат. В нем проживает 26 тысяч. Чадыр-Лунга и Вулканешты еще меньше, остальное — села, ситуация в которых в основном такая: нормально оплачиваемой работы нет.

Добраться из Комрата до Авдармы можно по единственной, далеко не образцовой дороге. Кроме разбитого асфальта, имидж села портит еще и статистика. Если в 1998 году в школе учились 1200 детей, то сегодня не наберется и трехсот. Из Авдармы уезжают, как из всей Гагаузии, как из всей Молдовы. Чуть более половины едут в Россию, треть — в Турцию. А уехав, часто там и остаются.

Гагаузский писатель Федор Мариноглу вспоминает о том, как пятеро старших братьев и сестер умерли от голода во время коллективизации Бессарабии

Федор Мариноглу сокрушается:
— Если еще лет пять-шесть экономику не поднять с колен, населения не останется. Ведь если нет экономики, дворцы превращаются в пустыню. И остановить этого нельзя ни асфальтом, ни газом.
Федор Иванович жестом показывает на "дворцы" в центре села: бизнес-центр, Дом культуры и музей — все здания новые, построенные в 2010-х годах. И продолжает:
— Вот представьте себе, если бы тут построили фабрику на 500 рабочих мест, — в его голосе появляется мечтательная нотка, которая тут же обрывается вздохом. — Но даже 70 работников мы здесь не найдем!

В соседних населенных пунктах картина похожая. Например, из официально 4-тысячной Бешалмы, по словам местного батюшки, полторы тысячи уехали "насовсем в Москву". 40-летний отец Георгий грустно констатирует:
— Все люди моего возраста там. Русскоязычные гагаузы в Россию тянутся. Но нас нигде не ждут, и везде нелегко.

Священник говорит неохотно и смотрит подозрительно. Прощаюсь, выхожу на бешалминскую улицу, где гуляют гуси, а молодежь, громко сигналя, колесит на микроавтобусе по разбитому асфальту из одного конца села в другой.

История

По паспорту его фамилия — Маринов. Мариноглу — это и творческий псевдоним, и фамилия одной из ветвей рода до русификации. Фамилии переселившихся сюда из Османской империи в ХIХ веке православных гагаузских семей записаны на каменных плитах в ухоженном парке возле музея: Казмалы, Кристов, Мариноглу, Танасоглу и др.

Пятеро старших сестер и братьев Мариноглу забрал послевоенный голод, когда большевики коллективизировали Бессарабию. Спустя несколько десятилетий самого Мариноглу уволили из районной газеты — "только потому, что я хотел преподавания родного языка в школе". Досталось и за творческий псевдоним — сочли доказательством национализма. С репутацией "националист, диссидент, сектант" молодой человек долго искал работу и в конце концов пришел в КГБ:
— Пришел и сказал, что мне остается только взять ведро бензина, подойти к райкому партии, облиться и сжечь себя.

40-летний отец Георгий грустно констатирует, что русскоязычные гагаузы массово уезжают в Россию

После этого Мариноглу удалось устроиться работать в школу, где он до сих пор преподает гагаузский язык и литературу.
— Что сделала советская власть? Многие забыли, что в 1946–1947 году она уморила голодом почти две трети нашего села. Я считаю, что это был геноцид. Родители это помнили, отец не разрешил моим сестрам идти в комсомол. Но боль уходит. А в 70-е годы была такая хорошая жизнь — строили огромные дома, было медицинское обслуживание. Мы же не будем мстить. Поэтому все молчали, не хотели в детях ненависть воспитывать. Нас воспитывали быть героями своей страны. И мы помним об этом.

Мариноглу воплощает локальный прагматичный патриотизм маленького народа — не ввязываться в большую политику, а заботиться о том, что происходит у тебя дома, и учить детей родному языку. А еще он директор музея Авдармы.

Несмотря на воскресный день, Федор Иванович на работе. Он переходит от одного стенда к другому и рассказывает.

— Мой отец говорил: старые русские лучше новых русских, — Марин­оглу переводит давнюю поговорку с гагаузского на русский, когда мы подходим к стендам, посвященным советской истории Авдармы.

"Старые" — это русские 1812 года. Речь идет о времени, когда часть православных болгар и гагаузов переселились в Бессарабию, где получили возможность вести хозяйство на территории Российской империи. "Новые" русские — это большевики. От "старых русских" у гагаузов сохранились храмы и православная вера, от "новых" — инфраструктура.

Православная вера, исторический миф о хороших русских, которые дали землю гагаузам, и теплые воспоминания о Советском Союзе (кстати, именно тогда у гагаузов появилась письменность) — все это играет на руку России. Гагаузы охотно украшают автомобили георгиевскими ленточками и доверчиво черпают информацию из российских телеканалов.

Ностальгия

Весной прошлого года в Молдове разразился коррупционный скандал. Из трех социальных банков неустановленные лица вывели то ли в офшоры, то ли в российские финучреждения один миллиард евро. По меркам Молдовы огромная сумма, способная разбалансировать работу всей банковской системы — для 4-миллионной страны эта сумма сопоставима с 12,5% ВВП.

Большинство граждан не сомневались, что за хищением стоят первые лица государства. 27 марта 2015 года в Кишиневе состоялся первый антиправительственный митинг. Политический кризис продолжается до сих пор — многие чиновники оказались под следствием, проевропейское правительство было отправлено в отставку. Нынешние президентские выборы в Молдове тоже часть этого кризиса: главу государства впервые с 1996 года будет выбирать народ. Прямые президентские выборы были объявлены после того, как Конституционный суд постановил, что процедура избрания президента парламентом неконституционна.

Основные претенденты на пост главы государства — бывший коммунист, а ныне социалист Игорь Додон, а также проевропейский политик Майя Санду. В первом туре победил ратующий "за православие и дружбу с Россией" Додон с результатом 48,23% (Санду набрала 38,42%). Отставание проевропейского кандидата объясняется отчасти тем, что коррупционный скандал, с которого и заварилась каша, также ассоциируется с проевропейскими политическими силами.

Для гагаузов же европейский вектор означает только одно — ориентацию на объединение с Румынией. И этого они, похоже, больше всего боятся. В Гагаузии есть такой анекдот. "Когда гагаузам жилось лучше всего? Когда румыны ушли, а русские еще не пришли — вот тогда было самое лучшее время". При этом, добавляют гагаузы, было бы, конечно, лучше вообще без румын, о русских — с теплотой — умалчивают. Молодежь не помнит о репрессиях во время коллективизации Бессарабии и свою историю воспринимает сквозь призму советских учебников и российского телевидения.

Василий Капсамун родился во времена непризнанной независимой республики Гагаузия. Сегодня он — активный молодежный лидер, который учился в Кишиневе, собирался продлить обучение на Кипре, но вернулся в Гагаузию. Василий стремится в будущем стать башканом (так тюркоязычные гагаузы называют главу автономии), а пока получает второе образование в Комратском университете и летом подрабатывает в Турции, где уже живут почти все его родственники.

Мы знакомимся в соцсети, и Василий сразу же предлагает приехать утром в субботу и увидеть своими глазами, чем занимается молодежь.
— Что планируется в субботу? — спрашиваю, думая о каком-то публичном мероприятии или концерте.
— Просто с утра мы идем в лес за дровами.
Дровами отапливают дома не только в Дезгинже, родном селе Василия, но даже в Кишиневе. Цена на альтернативное топливо часто неподъем­ная.

Василий объясняет свою версию истории, почему гагаузы видят Россию второй — или просто большой — родиной. Послушать его — кажется, говорит крестьянин, а не модно одетый студент:
— После войны (Второй мировой. — Фокус) был голод, многие уезжали в Россию. Потом Россия помогла восстановиться Молдавии. В послевоенное время все — виноградники, дорога — все создавалось благодаря СССР.
— Все-таки Россия и СССР — не одно и то же, — пытаюсь вставить я.
— Ну, скажем, большая часть. Многие страны отделились, но входят в СНГ.

Василий Капсамун родился во времена непризнанной независимой республики Гагаузия. В будущем Василий стремится стать башканом (так гагаузы называют главу автономии)

От России гагаузы, по версии Василия, не видели ничего плохого. А вот поведение проевропейских партий насторожило людей. Европа, говорит Василий, воспитала недобросовестных политиков, которые "привели Молдову в нехорошее состояние".

С проевропейских политиков здесь строгий спрос как с "чужих", и ошибок им не прощают. "Своим" же можно дать и второй, и десятый шанс. В Гагаузии не услышишь дурного слова в адрес только двух политиков: нынешнего башкана Гагаузии Ирины Влах и Владимира Путина.

Столь же теплые чувства к Турции не возникают: хоть языки и похожи, но православные гагаузы не чувствуют ментальной близости с турками-мусульманами. Хотя Турецкая республика финансово поддерживает Гагаузию. Но братская Турция далеко, а вот Румыния близко, именно ее гагаузы и побаиваются. Особенно после того, как президент Румынии Траян Бесеску несколько лет назад заявил, что объединение с Молдовой — третий приоритет Румынии после вступления в НАТО и ЕС. И хотя молдавские политики в свое время отвергли это "приглашение", в румыноязычном молдавском обществе не умерла идея объединения. В русскоязычном (а гагаузы, хоть и говорят на своем языке в повседневной жизни, именно русский используют в официальной и образовательной сферах) этого тоже не забывают.

Федор Мариноглу, похоже, выражает общее мнение:
— Наша мечта — чтобы молдаване наконец-то опомнились. Когда одни тянут в Румынию, другие не знают, молдаване они или румыны, а третьи уверены, что они молдаване, гагаузы уже не понимают, куда нас приведут.

Если румынский национализм или проевропейские настроения (что воспринимается гагаузами как вещи взаимозаменяемые) в Кишиневе обостряются, обостряются и симпатии гагаузов к северо-востоку. В этой ситуации "гагаузская карта" может стать для пророссийских политиков козырем в геополитической игре. Так случилось, например, в 2014 году, когда гагаузы провели референдум, где высказались о стремлении войти в Таможенный союз России, Беларуси и Казахстана.

Референдум

Плебисцит инициировали гагаузские коммунисты на фоне тревожных украинских событий. На референдум, который прошел в начале февраля 2014 года (за полтора месяца до крымского), гагаузы шли охотно и голосовали с предсказуемым результатом. 98% голосов они отдали за евразийский вектор автономии. А также проголосовали за проект закона, который позволял бы автономному территориальному образованию Гагауз Ери выйти из состава Молдовы, если та потеряет свой суверенитет (многие уверены, что это произойдет чуть ли не автоматически, если страна станет частью Европейского союза).

В Кишиневе объявили проведение референдума незаконным, заблокировав счета Гагаузии, поэтому организацию плебисцита профинансировал российский бизнесмен родом из Гагаузии Юрий Якубов.

Официальный Кишинев не признает голосования, но в Гагаузии рады — скорее даже горды, — что высказались. В стольном Комрате теперь каждый год празднуют годовщину этого события.

О референдуме спрашиваю осторожно, но ответы получаю прямые.
— Как был организован референдум?
— Тут не надо было организовывать, население сегодня стоит за Россию, — Федор Мариноглу.
— Да я сам ходил голосовать! Специально приехал на референдум! — житель Авдармы, который уже седьмой год живет и работает в Великобритании.
— Я лет 20 участвую как наблюдатель во всех выборах. И такого наплыва не было никогда. Никогда. Очереди стояли, — Федор, работает строителем в России.
— Это исторический момент, — как бы подводит итог исследовательница из Молдавской академии наук, украинка и гагаузка Диана Никогло.

Для Василия Капсамуна референдум — это немного героический этап истории "маленького, но гордого народа, который отстоял свои взгляды". Предысторию рассказывает так. Проводить референдум решили после декабрьских событий в Украине. Было трудно: "Народное собрание принимало решения проводить референдум, Конституционный суд их отменял". Василий вспоминает о том, как председатель Народного собрания Гагаузии со сломанной ногой поздно вечером зимой приехал на заседание. И о том, что снег и холод не помешали людям выйти на референдум.
— Когда граждане хотят, они делают, — говорит Василий, а я задумываюсь, то ли он цитирует какого-то современного политика, то ли эта фраза — уже для его собственной будущей предвыборной кампании.

Диана Никоглу из Академии наук Молдовы отмечает, что гагаузы смотрят в основном российские телеканалы

Взгляд со стороны

Художника Владимира Топала не было в Гагаузии во время референдума. С 1992 года он живет за границей, в последнее время — в Торонто. Каждый год Владимир приезжает в родное село к родителям на несколько месяцев. Строит здесь дом, "потихоньку", — когда есть деньги. Приезжать из Канады ради референдума точно не стал бы, и не только из-за того, что дорого. Отношение Владимира к этому волеизъявлению гагаузов весьма скептическое.

Я встречаю его в Турецкой библиотеке Комрата, где проходит выставка гагаузских художников. Топал рад поговорить, ведь с односельчанами и даже с коллегами из Союза художников Гагаузии о политике не дискутирует: "Я уже стараюсь не спорить" Но на самом деле спорит: пять минут назад упрекал местную художницу в том, что гагаузы ленивы и мало внимания уделяют родному языку.

Владимир Топал считает, что бывший глава Гагаузии Михаил Формузал использовал референдум для того, чтобы повысить уровень своей популярности. И объясняет: масса гагаузов работает в России, и очевидно, что все будут голосовать именно за такой вектор. По его мнению, Россия тоже использует гагаузов в своих целях — для нагнетания обстановки, манипулирует их русскоязычностью:
— Почему гагаузы едут в Россию? Потому что знают русский. Если б они знали немецкий, то 90% оказалось бы в Германии. И никогда бы не было этого референдума.

Владимир Топал почему-то переходит на шепот:
— Политика таких правителей, как Путин, не соответствует ХХI веку.
В 2014 году в российских СМИ писали о всплеске сепаратизма в Гагаузии — благо повод был серьезный. Но сегодня все гагаузы, с кем мне удалось поговорить, отрицают желание создавать "независимую республику" по примеру Донбасса или Приднестровья (с этим регионом, кстати, отношения у гагаузов хорошие; многие отправляют детей оканчивать школу в Приднестровье, чтоб им было легче поступить в российские университеты). Художник объясняет отсутствие в Гагаузии откровенного сепаратизма и радикализма тем, что, в отличие от Донбасса, население здесь в основном сельское:
— Мы не рабочие, мы крестьяне. Мы кипятимся, но потом остываем.
Как и многие эмигранты, Топал подмечает недостатки родины и остро критикует свой народ: книг не читают, самообразованием не занимаются, ждут подачек от местных депутатов и от России:
— Они превратили гагаузов в народ, который просит. Все просят: дайте, дайте, дайте.

Художнику Владимиру Топалу сложно найти общий язык с соплеменниками, поскольку он считает, что политика Путина не соответствует XXI веку

Говорит и показывает Москва

Из Турецкой библиотеки, которая занимает старинное, по меркам Комрата, здание напротив памятника Ленину, спешу в офис Pro-Europa — полквартиры на первом этаже многоэтажки. Чем занимается организация со столь многообещающим названием, мне подробно рассказывают здешние сотрудницы — Елена Мина и Ирина Селезнева. Центр организовывает поездки для школьников в Швейцарию, устраивает ежегодный этнокультурный фестиваль и спектакли с участием особенных детей. Но даже это в Комрате делать, как оказалось, непросто.
— Когда люди слышат слово "Европа", начинаются вопросы, — говорит Елена.

А Ирина вспоминает о том, что и она сама когда-то была уверена, что ЕС — "это не очень хорошо для молдавской молодежи".
— Потом я поняла, что в Европе есть нормальные вещи. Нелогично отрицать, что, например, социальная политика в ЕС лучше. Почему бы нам не жить так же? — говорит девушка. — Но все политизировано, увы.

Труднее всего им было работать во время референдума. Сами они не голосовали — не прописаны в Гагаузии. Словно оправдываясь, девушки объясняют, что в своей работе не сравнивают ЕС и Россию, а лишь показывают хорошие примеры из европейской жизни. Сегодня, когда накал страстей спал, им легче дышится. Молодые люди из Гагаузии охотно подают заявки на поездку в европейские страны, но вот к работе Центра подключаются не всегда: случается, что запрещают родители.
— Отношение здесь такое: пусть Европа дает нам деньги, но мы душой к России, — грустно улыбается Елена. — Когда Россия дает Гагаузии двадцать книг — из этого делают двадцать новостей. А когда ЕС дает миллионы, вроде так и должно быть. И еще спрашивают, почему так мало.

Прогуливаясь по улицам Комрата, вспоминаю слова художника Топала: "Многие за 25 лет ни одной книжки не прочитали". Сельское общество Гагаузии приковано к телевизору, и популярные в Гагаузии 1-й канал, "Россия" и НТВ постоянно подогревают любовь к России и страх перед Западом у гагаузов, болгар, русских, украинцев, то есть у русскоязычных национальных меньшинств Молдовы.

• Читайте также: Русский след. Пять европейских стран, к власти в которых могут прийти пророссийские политики

В каком информационном пространстве живет Гагаузия, легко понять, когда речь идет о событиях в Украине. "У вас же там переворот", — качают головой, сочувствуя.

Диана Никоглу из Академии наук Молдовы признает:
— Да, в Гагаузии есть собственное телевидение, люди смотрят также турецкие каналы и даже украинские "Интер" и "1+1". К молдавскому телевидению — все более румыноязычному — обращаются редко. Но в целом здесь абсолютная доминанта российских каналов.
В голосе Дианы не слышно досады.

Фото: Анна Ильченко