Господин Скептик. Как Майкл Шермер сделал недоверчивость своей профессией

Психологи и лайф-коучи в один голос твердят: хочешь позитивных перемен — учись покидать свою "зону комфорта". Майклу Шермеру к вылазкам в неизведанное не привыкать. На родине 62-летний американец популярен в первую очередь как основатель Общества скептиков. Под его руководством команда аналитиков уже четверть века учит аудиторию отделять зерна от плевел, а факты от выдумок.

Скептик — не единственная "работа" Шермера. До этого он успел попробовать себя как журналист, велогонщик, миссионер, предприниматель, ученый. Кроме того, он — автор 14 бестселлеров.

Любитель перемен рассказал Фокусу о пользе скептицизма, своей новой книге, а еще о том, к чему приводят эксперименты над собой.

КТО ОН

Историк и популяризатор науки, писатель

ПОЧЕМУ ОН

Его книга "Тайны мозга. Почему мы во все верим" была переведена на русский. В январе 2018-го выходит его новая книга "Рай на небесах"

Не миссионер

Прозвище Господин Скептик приклеилось к Шермеру неслучайно. Сложно назвать явление, идею, открытие или гаджет, которые не были бы изучены и протестированы его Обществом. Все и все ставится под сомнение.

— К скептицизму я пришел не сразу — целых семь лет был истинно верующим, — с улыбкой вспоминает Шермер.

В 1970-х христианство в Америке переживало подъем. Поэтому когда старшеклассник Майкл заинтересовался религией, его родные, не испытывавшие особого интереса к церкви, отнеслись к этому спокойно, как к модному веянию. Под влиянием ровесника Шермер стал прихожанином пресвитерианской церкви.

— Помню, вернувшись в школу, я поделился этой новостью с верующим знакомым, который, как и мой лучший друг, надеялся убедить меня посещать службу. Он был свидетелем Иеговы и очень расстроился, когда узнал, что я выбрал "неправильную" церковь. Для меня это стало первым доказательством того, что религия может разделять и осуждать.

Это сегодня повзрослевший Шермер публикует циничные твиты вроде: "Иисус умер ради нас, но мертвым пробыл всего три дня. Так чем же он пожертвовал ради нас — своим уик-эндом?" А в юности его абсолютно устраивали христианские догмы.

Майклу было мало верить "для себя". Он стал миссионером: ходил по домам, стучал в двери, пытался говорить с людьми о вере. "Я относился к этому очень серьезно", — улыбается он. В университет поступил, чтобы стать дипломированным религиоведом.

Грандиозных планов — вроде открыть собственную церковь или окрестить весь мир — Шермер не строил. Изучал теологию, потому что она отвечала на "большие" вопросы о создании Вселенной и природе человеческих взаимоотношений. Посчитав, что наука делает это убедительнее, переключился на экспериментальную психологию.

То, что со стороны казалось привычной на Западе сменой специализации, стало для Шермера новой страницей. Он порвал не только с теологией. Незаметно для себя парень перестал носить медальон, символизировавший его принадлежность к церкви. Контуры небольшой рыбки с греческой надписью "Храни тебя Сын Божий Иисус Христос" потеряли для него сакральный смысл. А нательных крестиков Шермер не признавал.

—Крест — напоминание о пытках и смертных казнях. Мне казалось, что христианин, который носит крестик, — как еврей, который носит на шее миниатюрную газовую камеру.

В доверчивом юноше пробудились сомнения. Он спрашивал себя: как Иисус может быть и сыном божьим, и человеком одновременно? Ведь закон идентичности, придуманный Аристотелем, гласит: А — это А; А не может быть тем, что не А. Ни пастор, ни друзья-прихожане не могли объяснить, как работает то, что идет вразрез с научными законами. "Бог может быть, кем захочет? С точки зрения логики не очень полезный ответ", — сокрушался Майкл.

Бесповоротный разрыв с верой произошел, когда его девушка попала в серьезную аварию. Несмотря на самые искренние молитвы, она так и не поправилась. Тогда Шермер сказал себе: бог мог допустить такое только в том случае, если его, бога, нет. Миссионер стал открытым атеистом.

— Что почувствовали тогда — страх, облегчение, может, злость?

— Облегчение в какой-то степени. Я же чувствовал себя виновным, притворяясь верующим, хотя таковым уже не был. Было приятно сказать себе правду. Друзья и родственники тоже выдохнули с облегчением: я перестал "просвещать" их и все время говорить с ними о христианстве. Деликатность и ненавязчивость в вопросах религии — это было не обо мне.

Не психолог

Отказ от карьеры теолога — не последняя смена курса, которую предпринял Шермер. Получив степень магистра психологии, он неожиданно для всех устроился корреспондентом журнала о велосипедах. Одногруппники недоумевали: что молодой психолог забыл в спортивной журналистике?

— Однажды вы получили задание — написать о велосипедисте Джоне Марино. Вы так прониклись темой, что приобрели велосипед, стали участвовать в велогонках. Позже стали владельцем велошоу. Не появлялось ли у вас ощущение, что вы отошли от науки, занимаетесь не тем, чем нужно?

— А как понять, чем нужно? В учебниках об этом не пишут. Вы можете заниматься чем угодно, по крайней мере здесь, в Штатах. Мне нравилось быть в форме: тренироваться, чувствовать себя здоровым и сильным. Когда за это к тому же стали платить, интерес только вырос. Это вовлекло меня в бизнес.

Шермер нарочно ставил для себя высокие планки: открыть веломагазин, организовать велошоу, прогреметь на всю страну, заключив выгодные контракты с телевидением. Не снижая обороты, он поступил на докторантуру — в этот раз его интересовала история наук. К велоспорту и предпринимательству добавилось преподавание, писательство и выступление с платными лекциями.

Он напоминал артиста, жонглирующего кеглями. Кеглей становилось все больше, скорость вращения росла.

— Я пробовал проводить на себе эксперименты. Было интересно нащупать границы своих физических возможностей. В какой-то момент понял, что ничего об этом не знаю, — хмурится писатель.

"На сколько меня хватит?" — этот вопрос Шермер задал себе, двигаясь по извилистому веломаршруту Лавленд Пасс. Он не знал, доедет ли до намеченной цели, не захочет ли отказаться от велоспорта. Он не представлял, чем станет заниматься дальше. И откуда у него столько сомнений по поводу политики, бога, НЛО, экономики, мегавитаминов и целого перечня других вещей?

Позже Шермер назовет эту поездку "маленьким моментом озарения", а 6 августа 1983-го — днем, когда он наконец принял своего внутреннего скептика и осознал, что ему есть о чем рассказать миру.

Скептик

Не откладывая в долгий ящик, Шермер переехал в Лос-Анджелес и создал Общество скептиков.

— Первое, что приходит в голову, когда слышишь это название: "Наверное, эти люди садятся в круг и просто критикуют все, что видят".

— Общество скептиков — некоммерческая научно-образовательная организация. Sceptic Magazine — голос нашего общества. Каждый выпуск посвящен какой-то конкретной проблеме, но в нем есть место и для других менее серьезных тем. Мы дотошно анализируем все, о чем говорят люди, что у них на слуху. К примеру, в последние несколько лет все ищут, есть ли связь между вакцинацией и аутизмом. Ответ на такой вопрос гораздо важнее, чем рассуждения о том, существуют ли инопланетяне и можно ли полагаться на гороскопы. Еще одна популярная тема — изменение климата. Есть те, кого смешат упоминания о глобальном потеплении, и те, кто уверен в актуальности этой проблемы. Так кому же верить?

Господин Скептик непреклонен: ни тем, ни другим. На страницах журнала он ставит под сомнение тезисы обеих сторон, требует доказательств или опровержений, причем в научной форме. Тому же учит и своих читателей. Хвастает: его новая книга, которая выйдет в январе, не станет исключением, будет такой же познавательной, как и предыдущие бестселлеры.

— Уже известно, что "Рай на земле" выйдет и на русском. Расскажите о книге.

— Она посвящена научным исследованиям о том, что происходит с нами после смерти. И о том, можно ли ее избежать. Я хочу знать, допускают ли ученые, что мы можем жить вечно? Я — Мистер Скептик. У меня много вопросов. Можем ли мы заморозить себя, а потом вернуться к жизни? Существуют ли пищевые элементы, съев которые, мы продлим свою жизнь на много лет? Можем ли мы загрузить свое сознание на компьютер? Последнее, если задуматься, не лучший вариант: компьютеры не вечны, через каждые несколько лет их приходится менять.

• Читайте также: Эффект Зимбардо. Как американский профессор в человеческой природе разбирался

— Боитесь смерти?

— Не боюсь. Я не думаю о ней часто. Лучший способ не беспокоиться о смерти — прожить хорошую жизнь. Жизнь — то, что нам засчитывается. Меня, бывает, спрашивают: "Куда, по-вашему, мы уходим, когда умираем?" Мой ответ: "Туда же, где мы находились перед тем, как родиться". То есть нигде.

При этом Майкл Шермер признает: он был бы счастлив ошибаться. Ведь загробная жизнь — это чистый лист. А пробовать что-то новое — здорово. Кому, как не ему, об этом знать.