Без реванша. Почему правые популисты потерпели фиаско на выборах в Европарламент

Для еврооптимистов это выигранная битва, но вряд ли выигранная война. Тем более, что политический ландшафт законодательного органа Старого Света все-таки изменился, став менее предсказуемым.

Поступь популистов

"Пусть вас называют расистами, ксенофобами, нацио­налистами. Носите это как почетный знак. Потому что с каждым днем мы сильнее, а они слабее", — так более года назад высказывался Стив Бэннон на конференции, организованной "Национальным фронтом" Марин Ле Пен. А в преддверии нынешнего голосования экс-советник Дональда Трампа по вопросам политической стратегии, которого считают одним из ключевых идеологов консервативного популизма в мире, сделал еще одно громкое заявление: "Выборы в Европарламент станут землетрясением". Прогноз не сбылся. Как выразился Шон Уокер, корреспондент The Guardian в Центральной и Восточной Европе, "обещанный популистский всплеск оказался скорее рябью. После месяцев хвастовства, бурной и апокалиптической риторики о конце старой Европы крайне правые добились поразительных успехов в одних странах, но потеряли в других". Из 751 места в парламенте им достанется чуть более ста.

В разношерстном архипелаге антиевропейцев можно насчитать лишь несколько островов с мощной, готовой к отпору (а может, к нападению) фортификацией.

Прежде всего это Италия. Маттео Сальвини вправе праздновать победу, что он, собственно, и делает, заявляя: голосование показало, что Европа меняется. Его "Лига" получила почти 34% голосов избирателей. Это 25 кресел в Европарламенте, если исходить из общей итальянской квоты 73 мандата. Сальвини удалось сделать невероятный скачок: партия, еще несколько лет назад считавшаяся периферийной на Апеннинах, превратилась в правящую. А результат предыдущих выборов в ЕП 2014 года — 6% — был превзойден почти вшестеро. Свою роль в этом успехе сыграла его жесткая позиция по вопросу беженцев, находящая отклик у многих итальянцев. После нынешней победы Виктор Орбан, премьер-министр Венгрии, назвал министра внутренних дел Италии героем.

Орбана тоже можно считать триумфатором. Его партия "Фидес", отстраненная от участия в делах Европейской народной партии за разногласия во взглядах на миграцию, набрала 52% голосов. Так что 11 из 21 мандата, закрепленного за Венгрией, у этой политсилы будет. А Орбан последние месяцы всячески намекал, что после выборов намерен войти в группу "Европа наций и свободы" Сальвини.

Во Франции торжествует Марин Ле Пен. Переименование "Национального фронта" в "Национальное объединение" оказалось полезным ребрендингом. И вкупе с изменением позиции по экономике и сыгравшим ей на руку движением "желтых жилетов" принесла успех: порядка 24% голосов французов. Партия Макрона "Вперед, Республика!" отстала на считаные проценты, но это, тем не менее, дало Ле Пен повод заявить, что у президента "нет другого выбора, кроме как распустить Национальное собрание, предоставив возможность для более демократичных и представляющих наконец реальное общественное мнение страны выборов". Если же выйти за внутрифранцузские расклады, то ситуация выглядит так: почти четвертая часть из 74 положенных стране кресел отойдет к политсиле давней "подруги Путина".

В сущности, это главные достижения правых популистов в Европе.

Прорыва у антиевропейцев не получилось, хотя прогресс заметен. Но тут возникает новая проблема: собрать всех под одним зонтиком. Сальвини демонстрировал чудеса энтузиазма на данном поприще, но даже ему, похоже, это не под силу. Слишком много разногласий между потенциальными партнерами. К примеру, в Польше и странах Скандинавии весьма скептически относятся к фигурам Сальвини и даже Марин Ле Пен. Восхищение последней Путиным раздражает и отталкивает.

Все это, безусловно, будет накладывать отпечаток на то, как станут создаваться правые союзы. Ситуативно партнерство по различным вопросам возможно. Но глубокая интеграция, создание единого фронта — это уже что-то на грани фантастики. Вдобавок, даже если подобное произойдет и популисты заручатся поддержкой всех своих потенциальных сторонников, этот "Ватикан внутри Европарламента" составит менее трети от общей численности. "Поскольку подавляющей части решений для прохождения требуется лишь простое большинство голосов, все разговоры о блокирующем меньшинстве не имеют большого смысла", — говорит Петер Креко, глава аналитического центра "Политическая столица" в Будапеште.

Парадокс Лондона

После того как в Великобритании узнали дивную новость — на выборах в Европарламент почти треть голосов набрала партия Brexit Найджела Фаража, — Борис Джонсон в своей колонке в Daily Telegraph написал: "Сегодня наши работодатели — люди, образно говоря, — вызвали нас в отдел кадров для окончательного предупреждения о нашей работе".

• Читайте также: Дурной премьер заразителен. Кто сменит Терезу Мэй на посту лидера Консервативной партии

Ситуация действительно странноватая: британцы сделали победителем политическую силу, которой без году неделя и которая, похоже, должна прийти в ЕП лишь для того, чтобы оформить развод островитян с континентом. Фараж уже потребовал от правительства привлекать своих соратников для участия в переговорах с Европейским союзом по поводу выхода — темы, о которую сломала политические зубы покидающая свой пост премьер Тереза Мэй. Можно сказать, консерваторы на этом пути провалились полностью. И их результат на выборах в Европарламент — 9% голосов — лишь констатация этого безотрадного факта. Озабоченность Джонсона понятна. В конце концов именно он считается главным фаворитом на освобождающееся премьерское кресло. И именно ему, вероятно, придется искать выход из тупика, в котором оказалась страна. Пути здесь неочевидны, поскольку в обществе наблюдается раскол во взглядах на Brexit. Число его сторонников почти равно числу противников. Достаточно сказать, что политсилы, выступающие за единую Европу, в сумме набрали 40% голосов — больше, чем детище Фаража. Либерал-демократы, занявшие второе место, шли на выборы со слоганом "К черту Brexit!" И, по словам их лидера Винса Кейбла, следующая задача — работать с партиями-единомышленниками, не поддерживающими выход страны из ЕС.

Все это обещает еще более драматизировать ситуацию. Ее исход почти невозможно предсказать. Но она с неизбежностью будет влиять на процессы не только внутри Соединенного Королевства, но и в Евросоюзе. Как влияла до сей поры. Стив Бэннон недавно связал воедино процесс Brexit и избрание Дональда Трампа главой США. "Моя теория заключается в том, что политические идеи движутся, как рынки капитала, — сформулировал он. — Трамп не был бы избран президентом, если бы не Brexit. Это дало ему определенный толчок". Но то же самое в некоторой степени можно сказать о центробежных тенденциях внутри Европы. Правые популисты не вошли бы в свою нынешнюю силу, позволившую им потеснить еврооптимистов, не будь у них перед глазами примера Лондона. И поскольку никакой Рубикон здесь до сих пор не перейден, а гордиев узел не разрублен, можно предположить, что дальнейшие политические колебания на берегах Темзы будут регулярно приносить свою волну к континенту. Это, конечно, не перечеркнет результатов сегодняшних выборов в ЕП, но будет сказываться на настроениях европейцев в ближайшие годы. Особенно если Европа столкнется с трудностями.

Европа на бюллетене. Подсчет голосов на выборах в ЕП в Эдинбургском международном конференц-центре, Шотландия

Прокрустово ложе победителей

В Европарламенте предыдущего созыва у двух самых мощных сил — Европейской народной партии (ЕНП) и Прогрессивного Альянса социалистов и демократов (СД) — хватало голосов, для того чтобы ни с кем особо не торговаться, проводя свои решения. На нынешних выборах тяжеловесы не обошлись без потерь. У "народников" осталось 178 кресел, у "эсдеков" — 152. Простая арифметика: необходимого большинства голосов — 376 — не набирается. И теперь им не обойтись без привлечения к своему союзу "зеленых" или представителей фракции "Альянс либералов и демократов за Европу". В этой связи Манфред Вебер, лидер ЕНП, уже сделал заявление: "Зеленые" — тоже победители этого вечера, следовательно, они наши возможные партнеры. Надо вместе сесть и разработать проект на ближайшие пять лет".

Понятно, что очередной союзник будет влиять на повестку дня. Но это вполне предсказуемая плата в случае, когда в свои права вступает многопартийность. Революции здесь никакой. Но, как отметил обозреватель Financial Times Бен Холл, "выборы создали более разнообразный и фрагментированный законодательный орган… Это неизбежно даст менее крупным больше рычагов воздействия. Первым испытанием для партий ЕП, вступивших в новую политическую реальность, по мнению автора, "станет то, смогут ли они объединиться в поддержку одного кандидата в президенты Еврокомиссии". Канцлер Германии Ангела Меркель уже призвала новый депутатский корпус ускорить процесс выбора главы ЕК: желательно бы иметь соответствующие предложения к началу июля, когда Европарламент соберется для работы. Озабоченность Меркель понятна. Один из главных претендентов на указанную должность — Манфред Вебер, глава "народников" и член баварского Христианско-социального союза. Однако вряд ли стоит ожидать, что он сможет возглавить европейское правительство с прогулочной легкостью. Премьер-министр Португалии Антониу Кошта, к примеру, уже заявил, что в ЕС наблюдается "почти абсолютное отвержение" данной кандидатуры. Причина? По мнению Кошты, в Европейском парламенте немец "порождает враждебность".

Скорее всего, копья в новом ЕП будут ломаться не только вокруг подобных знаковых фигур. Слишком разнообразен спектр проблем, которые приходится рассматривать членам этого наднационального образования. Депутаты последнего созыва чем только не занимались. Отменяли мобильный роуминг, ограничивали комиссии банков, проводили реформу авторских прав, запрещали одноразовый пластик. Даже принятие таких "мелочей" требовало долгого согласования.

В органе, имевшем четко обозначенное двупартийное ядро, ушло полтора года на то, чтобы, продвигая идею перехода на электромобили, утвердить процент сокращения выхлопов новых машин к 2030 году. Еврокомиссия предлагала 30%, парламент настаивал на 40%. Сошлись на 37,5%.

Это можно списать на обычное противостояние исполнительной и законодательной ветвей власти. Но в нынешних раскладах к этому наверняка добавится внутрипарламентское напряжение. К тому же ничего нельзя сказать о том, какая из мелких партий с кем и ради каких целей сможет ситуативно блокироваться. Кто и что будет считать приоритетным. На что выделять деньги в первую очередь, а на что — в десятую. Прошлому созыву удалось, например, договориться относительно поддержки молодых людей на депрессивных рынках труда — в районах, где безработица превышает 25%. Это сочли общим делом, и Еврокомиссия согласилась выделить несколько миллиардов евро на такую целевую поддержку.

Общим делом стало и противодействие Кремлю в Европе. Но при этом достаточно вспомнить всю палитру мнений при обсуждении проблемы, чтобы понять: сами решения — в том числе связанные с аннексией Россией Крыма и войной на Донбассе — давались Европарламенту нелегко. Поэтому, когда сегодня пятый президент Украины Петр Порошенко пишет в Facebook, что с оптимизмом воспринимает результаты выборов в ЕП, поскольку "здоровые проевропейские, а главное для нас — про­украинские политические силы, получили большинство", здесь, по-видимому, есть лишь часть правды. Позитивная. Но есть другая, менее заметная. Ее вряд ли пока можно назвать негативной — скорее непредсказуемой.

Об этом говорят и сами парламентарии. Например, Михаэль Галер, один из влиятельных членов ЕНП, бывший в 2014–2019 годах докладчиком по Украине и инициировавший выдвижение узника Кремля Олега Сенцова на премию Сахарова. По его мнению, в нынешней ситуации Украине уже "не будет ветра в спину, как это было в 2014 году". Все станет "труднее, чем раньше". "По вопросам Крыма, политики в отношении России, санкций мы должны посмотреть, из кого будет сформирован следующий парламент", — считает Галер. В отношении некоторых новых фигур, например поляков Радослава Сикорского и Лешека Миллера, можно с уверенностью сказать: они будут поддерживать Украину. "В то же время, — говорит Галер, — мы не знаем, как станут себя позиционировать депутаты, избранные от имени президента Франции Макрона. Это неизвестно".

Поэтому тот, кто полагает, что с победой еврооптимистов на выборах в ЕП, все закончилось, скорее всего, ошибается. Куда более вероятно, что все только начинается.