Быть смертным не проблема. Умирать не хочется, вот проблема, — Алекс ван Вармердам

Во второй половине 1990-х киевские синефилы ломились в Дом кино на фильм голландского режиссера Алекса ван Вармердама "Платье" с резвостью мотыльков, летящих к ночному свету фонарей. Зал был заполнен под завязку. Мест на всех не хватало, и приходилось сидеть на полу. Режиссер показывал жизнь вещи так, будто это жизнь человека — от рождения до растерзанных клочьев ткани, которые трепал на кустах осенний ветер. Тогда хотелось плакать из-за платья, а не из-за притырошных персонажей, которые любили, маялись, психовали и умирали в кино.

Спустя 20 лет Алекс ван Вармердам приехал в Киев представить ретроспективу своих картин вместе с братом Марком ван Вармердамом, который продюсирует почти все его картины. В кинозале кинотеатра "Киев" были пустые места. У интернета свой диктат: зрители, как в клетках, сидят дома и смотрят авторское кино на компьютерах. Ретроспективу открывал последний фильм Вармердама "Шнайдер против Бакса" — о двух профессиональных киллерах: один — молодой и борзый, другой — стареющий писатель, горстями закидывающийся наркотой. Оба героя получают задание от одного и того же заказчика — убить друг друга.

КТО ОН

Голландский кинорежиссер, сценарист, писатель и актер, сыгравший почти во всех своих фильмах

ПОЧЕМУ ОН

Приехал в Киев по приглашению кинофестиваля "Молодость", чтобы представить ретроспективу своих картин

Если бы Вармердам в 90-е приехал в Киев, это было бы похоже на визит инопланетянина. Сейчас другое время. И параметры иные. "Она толстая", — громкая реплика юной зрительницы по поводу героини, которая обнажается в финале "Шнайдера против Бакса". Для справки: у актрисы формы, как у Венеры Милосской.

Впрочем, такие детали мало тревожат Вармердама, скорее смешат. "Когда я делаю свое кино, я всегда думаю, что моя аудитория будет приблизительно такой же, как я. У нее будет такой же уровень образования, такое же мировоззрение".

Вармердама бессмысленно спрашивать о других режиссерах ("Ханеке? Не смотрел. Я снимаю фильмы, а не смотрю"). И тем более, о коммерческом кино ("Я не очень люблю развлекательные фильмы. Поэтому не слежу за ними").

Он не знаком с украинским кинематографом, но собирается продюсировать новый игровой фильм Сергея Лозницы. Киев ему понравился. Причем в основном те архитектурные сооружения, которые кажутся киевлянам уродливыми ("По пути из аэропорта я увидел очень много футуристических строений, которые выглядят, как дома из фантастических фильмов").

В своих фильмах он с хохотом потрошит человеческие характеры, как мясник баранов, выставляя наружу кишки и кости. Доводя акцентуации до абсолюта, ему удается достигнуть невероятного эффекта — абсурд выходит за пределы экрана, и какое-то время ты будто смотришь на мир глазами режиссера. По реальности, как тараканы в морилке, бегают люди, и вдруг в этой морилке появляется мощный луч света, который ставит все по своим местам, придавая происходящему стройность и осмысленность.

Ваше кино часто называют абсурдистским. Для вас лично это абсурд или реальность?

— Мое кино связано с реальностью, но оно, конечно, не реалистично, потому что мир вокруг я не показываю. У меня нет массовки.

Почему?

— Это создает атмосферу. Обычно на улице человека окружает куча других людей. Я же стараюсь, чтобы вокруг не было никого. Так что мои фильмы всего лишь одна из версий реальности.

Для вас важно, чтобы зрительская трактовка фильма совпадала с заложенной вами идеей?

— У меня нет четкой формулы, о чем фильм. Зритель сам решает, о чем история. После просмотра люди иногда рассказывают мне какие-то версии, о которых я даже не догадывался, и уж тем более не закладывал. Это интересно.

Большинство ваших фильмов продюсирует брат Марк. Кроме того, вы часто снимаете свою жену и иногда сыновей. Это не мешает съемкам?

— Нет. Жена часто играет в моих фильмах, потому что она хорошая актриса, а не потому что она моя жена. А Марк продюсирует мои ленты, потому что он делает это хорошо. Кроме того, есть один важный момент, почему я работаю с родственниками, — я могу им доверять.

Мне Йос Стеллинг рассказывал, что он как-то нашел человека, который обещал профинансировать его картину. Когда съемки должны были вот-вот начаться, этот человек вдруг исчез. Йос подождал пару дней, а потом позвонил ему домой. Трубку взяла жена этого человека и сказала, что ее муж умер. А через пару лет Стеллинг увидел этого человека на улице, живого и невредимого. Йос был настолько шокирован, что даже не смог подойти к нему и спросить: "Какого черта? Что тогда произошло?!" Мир кино подобен криминальному, где тебя в любой момент могут кинуть. В нем мало людей, которым по-настоящему можно доверять. А без доверия трудно снимать нормальное кино.

Без доверия вообще трудно. Недавно голландцы проголосовали против соглашения об ассоциации Украины и ЕС. Не воспринимают ли голландцы украинцев как героя вашего фильма Боргмана, который становится причиной несчастий благополучного буржуазного семейства?

— Это не так! В Нидерландах люди имеют право проводить референдум, если соберут более пятидесяти тысяч подписей. И те граждане, которые собрали эти подписи, изначально были против Нидерландов в составе Евросоюза, а не Украины. На референдум пришли менее 32 процентов населения страны. Из них половина и проголосовала против этой ассоциации. Но они бы проголосовали против в любом случае, потому что настроены негативно к Европе и вообще, к любым союзам. Они считают, что демократия — это быть отдельно от всех. Так что это голосование ничего не говорит об отношении голландцев к украинцам.

В одном из ваших интервью вы сказали, что приступая к работе над фильмом, сами придумываете себе ограничения. Например, нельзя убивать персонажей в кино про киллеров. Вы всегда придерживаетесь этих ограничений?

- Нет. Но дело в том, что когда я начинаю снимать фильм, у меня никогда нет четкого сценария. Нет четкого эскиза, как он должен выглядеть. Для меня было бы очень странным четко следовать правилу и таким образом сделать плохой фильм. Иногда, когда ты пишешь, надо быть оппортунистом, следовать по течению.

Вы меняете что-то в фильме по совету брата-продюсера?

— С момента создания первого черновика и до выхода фильма проходит три-четыре месяца. За это время мы с Марком несколько раз его просматриваем. Приглашаем в кинотеатр друзей, которым доверяем. После сеанса не происходит дискуссий, но гости пишут все, что им нравится или не нравится в фильме. Все рецензии мы собираем, потом снова просматриваем фильм с учетом этих замечаний. И отмечаем — это дельное замечание, мы его учтем, а это ерунда. После "внесения правок" устраиваем еще один просмотр уже с другими людьми, которые тоже пишут, что им понравилось, а что нет. И так раз десять.

Никогда бы не подумала, что вы прислушиваетесь к мнению других людей.

— Почему?

Потому что, судя по вашему кино, вы авторитарный человек.

— Ну да. Но это не мешает мне прислушиваться к дельным советам. Хотя, не было еще такого, чтобы я поменял фильм кардинально. Я принимаю только те замечания, которые подходят к моей вселенной.

В фильме "Шнайдер против Бакса" вы убили почти всех персонажей. Даже такого симпатичного, как Бакс, — писателя-киллера, которого сами сыграли, но оставили в живых его дочь. Почему?

— А вы бы хотели, чтобы всех перестреляли?

Я хотела, чтобы убили его дочь. Женщины, которые всегда ноют, бесят.

— (Радостно.) О! Она очень раздражает. Но ведь потом она меняется. Когда ее отец принимает наркотики, теряет контроль и становится беззащитным, дочь переживает трансформацию — становится холодным ковбоем и начинает защищать отца. Разве это не аргумент для того, чтобы оставить ее в живых?

Мне жаль, что умер Бакс.

— Я слышал такое и раньше. Люди расстраивались из-за Бакса. Но я подумал: он же стар, а она молода. Пусть еще поживет.

Это эйджизм.

— Ага, дискриминация.

Вы работали театральным режиссером. До сих пор существует театр Hauser Orkater, созданный вами и Марком. У вас не было идеи поставить пьесу в театре по мотивам сценария "Шнайдер против Бакса". Это очень театральная вещь, как мне кажется.

— Не согласен. Я считаю, что этот фильм очень визуальный. Почти весь он построен на пейзажах. В театре это было бы трудно показать. Хотя может быть пришлось бы сделать мюзикл с эффектами визуализации. Собственно, я шел от обратного. Уже сделал пару фильмов по мотивам пьес — это "Последние дни Эммы Бланк" и "Маленький Тони". Но реконструкция мне больше неинтересна.

Алекс ван Вармердам: "Возможно, я не такой классный, каким был 10 лет назад. Но мне хорошо… Когда я болею, я не ожидаю смерти, мне не хочется о ней думать. Вы понимаете, быть смертным не проблема. Умирать не хочется, вот проблема"

В "Шнайдере против Бакса" есть эпизод, визуально выстроенный по принципу игры в морской бой, как в старом игровом автомате, когда по реке плывет лодка с человеком и дочка Бакса целится в нее из снайперской винтовки. Вы изначально так задумывали этот кадр?

— Мне такого еще никто не говорил. Но вы правы. Похоже. Хотя не задавался целью сымитировать эту игру.

В ретроспективе ваших фильмов нет ленты "Братья Гримм", потому что вы им недовольны и собираетесь перемонтировать. Вам часто хочется что-то изменить в снятых лентах?

— Недавно на одном из показов в Амстердаме увидел свой первый фильм "Авель". Сейчас я бы снял его по-другому. Он мне показался слишком медленным. Мне он не понравился… Он настолько отличается от того, какой я сейчас, что я его просто не могу смотреть на экране. Но при этом я не стал бы переделывать этот фильм, поскольку считаю его законченным.

Если вспомнить вашу ленту "Платье", идея показать жизнь вещи, как жизнь отдельного человека, была изначально или появилась во время работы над лентой?

— Вы правы, что платье становится персонажем фильма. Но сначала идея состояла в том, чтобы использовать его как связующее звено между персонажами — как возможность более органичного перехода от одной истории к другой.

А эта история с дракой и летящим листочком, который стал элементом орнамента платья, — была в реальности или вы ее придумали?

— Это выдумка. Хотя я в свое время работал дизайнером, как персонаж фильма. Вы помните, фильм начинается с того, как дизайнер собирается на работу и у него проблемы с женой-стюардессой, поэтому нет вдохновения. И вот он смотрит на улицу, видит драку и затем вдохновение у него появляется.

• Читайте также: Голодомор, Первая мировая, Вторая мировая, Чернобыль, война в Донбассе – одна цепь, – Федор Александрович

В этот момент кто-то принес Вармердаму его ботинки, у одного из них перед интервью отвалился каблук. Режиссер переживал, что не сможет погулять. Он некоторое время рассматривает новый каблук. Затем принимается его нюхать и с блаженной улыбкой говорит, что ему нравится, как пахнет клей.

— Этот запах приятный и грязный одновременно. Если долго нюхать туфли с запахом клея, может стать хорошо. Задавайте ваш последний вопрос. Я планирую погулять по городу.

Тогда что насчет старения и смерти старения? – интересуюсь я, думая о Баксе, который явно не хотел умирать.

— (Пауза). Сейчас я не чувствую, что старею, у меня нет проблем с пешими прогулками, как видите. Возможно, я не такой классный, каким был 10 лет назад. Но мне хорошо… Когда я болею, я не ожидаю смерти, мне не хочется о ней думать. Вы понимаете, быть смертным не проблема. Умирать не хочется, вот проблема.

Фото: Александр Чекменев