Нарушая границы. Фронтмен О.Torvald Женя Галич о том, почему надо жить здесь и сейчас

Группа O.Torvald моментально стала ньюсмейкером после победы в украинском нацотборе на "Евровидение". Хотя любители рок-фестивалей уже давно ориентировались в их песнях. Ну а два последних альбома "Ти Є" и "#Нашілюдивсюди" стали примером того, что, нарушая свои собственные границы, можно достичь иного уровня звучания и смысла.

КТО ОН

Украинский рок-музыкант, фронтмен рок-группы О.Torvald

ПОЧЕМУ ОН

Представит Украину на песенном конкурсе "Евровидение", который пройдет в мае в Киеве

В песне "Там, де я" меня задела строчка "Я був далеко, навіть там, де моляться своїм катам". Про что композиция?

— Песня появилась после событий 2014 года. Это история о солдате, который находится в плену.

Я считала, там больше смыслов. Это очень лирическая вещь, которая написана человеком, находящимся в пограничном состоянии.

— Для меня это было состояние безысходности и печали. Вот я ее и написал. Ночью.

В одном из интервью вы отметили, что песня Time, которую O.Тorvald исполнит на "Евровидении", — о том, что надо жить здесь и сейчас. Когда и как вы это поняли?

— У меня растет дочь. Взрослеет очень быстро. Я возвращаюсь из тура и вижу, что она из пухленького комочка превратилась в девочку. У нее шейка вытянулась, ножки стройными стали. Она говорит какими-то совершенно новыми для меня оборотами. И я понимаю, что это мое постоянное желание кому-то что-то доказать, быть востребованным, бизнес, занятость на работе отнимают самое важное — возможность видеть, как растет мой ребенок, как стареют родители.

Банальный вопрос: что на первом месте — музыка или семья?

— Это не взаимоисключающие понятия. Музыка — возможность существовать. Потому что без музыки я не могу, думаю об этом постоянно. Это образ жизни. При этом после того, как появилась дочка, я переосмыслил взаимоотношения с родителями.

В какую сторону?

— Стал больше уделять им времени. Мне хочется их за все отблагодарить, пока у меня есть такая возможность. После того, как я стал отцом, понял, что мне будет очень обидно, если дочь Ева перестанет уделять мне внимание.

Отцы и дети

Многие известные музыканты часто вспоминают своих отцов, которые до какого-то момента не очень понимали, чем занимаются их дети. Например, Роберт Плант, когда Led Zeppelin находился на пике славы, сказал в одном из интервью: "О нас написала Financial Times", наконец-то обо мне прочтет мой отец, это единственная газета, которую он читает". После победы в национальном отборе "Евровидения" вы сказали нечто подобное о своем отце. Почему?

— Мой отец — человек, который всю свою жизнь отдал армии — системе. И ему было трудно понять профессию музыканта как таковую. Он ни разу не сказал мне, что это плохо, никогда не давал мне повода сомневаться в том, что я делаю… Но ему сложно принять, что существует другой мир — альтернативная сцена, другая возможность выступлений и востребованность. Поскольку он видит эту жизнь только по телевизору, для него существуют шоу "Х-фактор", "Голос країни", классические концерты, на которых выступают поп-артисты. И когда папа узнал о том, что мы будем участвовать в "Евровидении", очень удивился, обрадовался и сказал мне: "Слушай, это очень круто! Если вы победите, я буду безумно рад". Он присутствовал в зрительном зале на отборе, увидел Притулу, известных музыкантов — для него это магия, что-то большее, чем для людей, живущих и варящихся в этой каше. После полуфинала он мне позвонил. А я с другом был в тот момент на секонде — мы искали детали для костюмов. Я ему: "Папа, ну какая разница?! Мы уже все сделали, нам нужно было просто показать свое творчество". Он отвечает: "Ты не понимаешь, теперь для меня важно, чтобы ты победил. Ты самый лучший, я смотрел все выступления — я знаю, что ты лучший!"

Когда вы были вне "Евровидения", как относились к этому конкурсу?

— Я начал к нему как-то относиться только в прошлом году. Когда увидел наш национальный отбор. Финалисты — The Hardkiss, Джамала, Brunettes shoot Blondes, Pur:Pur, SunSay. Все альтернативные артисты этой страны были показаны массовому зрителю. В этом году у меня уже не было сомнений — это отличный способ самореализации.

А как вы пишете свои песни?

— У меня должна быть фраза, за которую можно зацепиться. Я чувствую, как ее можно развить. Гораздо сложнее найти именно ту фразу. В песне "Там, де я" — это было "там, де я, там не існує тебе".

Кстати, у вас в песне "Вирвана" есть строчка "Не така, як всі", и я на автомате в мыслях продолжаю ее "викликай таксі". То есть в моем сознании эта строчка плотно спаяна с песней Вакарчука.

— Текст "Вирваной" — один из моих любимых. Она о сексе. Песня, на мой взгляд, честная и "животная". И я очень рад, что она получилась такой, как я хотел. Так же, как и "Дим". "Дим" — это продолжение "Вирваной". Или наоборот.

А как "Крик" возникла?

— "Крик" — это социальная песня. Альбом 2014 года "Ти Є" написан в тандеме с Хлывнюком. И здесь четкое отражение нашего состояния 2014 года. Мы очень переживали, в любой момент могло произойти все что угодно. Со стороны границы готовы были въехать танки, пацанов постоянно забирали в армию. Это было очень тяжелое эмоциональное состояние, и оно передано в альбоме.

Нет предела

Став победителями нацотбора, вы сказали: "Куда мы вляпались, чуваки?!"

— Наша группа состоит из свободных людей, мы начинали в гараже как альтернативщики, не оглядываясь на мнения. И сейчас попали в мясорубку, в такую центрифугу, в которой нас полощут, на нас направлено много внимания. Если по-честному, нам звезды с неба не нужны. Вопрос в том, как мы распорядимся этой победой в национальном отборе. Мы можем поднять музыкальную планку выше. В Украине много музыкантов, которые способны представлять страну на достойном уровне — The Maneken, ONUKA, The Hardkiss и другие.

Я прекрасно понимаю, зачем мы пошли на "Евровидение". Нам нужны новые рынки, новая аудитория, проверка самих себя на прочность, наконец. Выходить в зал, в который пришли твои поклонники, очень просто. Потому что эти люди ждут тебя. Другое дело завоевать аудиторию, которая тебя не ждет и, как правило, настроена по отношению к тебе агрессивно. Это как выступление на разогреве. Мы когда-то разогревали группу "Рубль" Шнурова.

Вас, наверное, ненавидели.

— Поверьте! Во время исполнения трех песен нас ненавидели. Так же и здесь. Для нас поехать на фестиваль и выступить перед тридцатью тысячами человек — просто. Мы к этому привыкли. А вот участие в песенном конкурсе — для нас супернекомфортные условия. И это хорошо, потому что выводит из зоны комфорта. Ты понимаешь, насколько ты крут или не крут.

Вы сказали как-то, что не хотите достигать предела. Почему?

— Точка максимума — всегда плохо, поскольку второго максимума не будет — ты начнешь падать.

Почему же? Для каждого периода и возраста существует свой абсолют. Он меняется.

— Но я не хотел бы осознавать это. Не хочу, чтобы национальный отбор стал моей точкой-максимумом. Не желаю, чтобы о каком-то альбоме говорили: это был самый лучший. Я хочу развиваться, пробовать что-то новое. Ожидать на своих концертах полные залы всегда — это неприкольно. Потому что есть молодые ребята — недавно общался с группой "Индитроникс", они так лупят, так востребованы, так разбираются в новых технологиях! Мы вроде как тоже такую музыку знаем, а на самом деле между нами пропасть. Хотя разница в возрасте где-то десять лет. Я за то, чтобы не останавливаться на достигнутом. Считаю, что Михалок — гениальный менеджер, он развалил "Ляпис", когда группа находилась на пике популярности.

Без вранья

Что дружба дает музыке?

— Понимание. Уверенность в том, что есть кто-то рядом, кто тебя не бросит, повисит с тобой. Я терпеть не могу заниматься музыкой один.

Почему?

— Не знаю, чувствую себя одиноким. Мне нужна коммуникация.

А когда вы в последний раз были в одиночестве?

— Я не могу находиться в одиночестве. Теряюсь, тоскую сильно. Терпеть не могу оказываться в пустой квартире. Для меня это самое страшное. Я включаю телевизор громко или музыку, чтобы не быть одному. И терпеть не могу приходить на репетиционную базу или в студию один для того, чтобы что-то делать,— у меня не получается. Я начинаю дергаться. Могу работать над песнями, если кто-то есть рядом. При этом человек может спать или сидеть за компьютером, а я в другой комнате работаю, а потом ему что-то показываю. Единственное комфортное для меня состояние одиночества — это мотоцикл или машина на трассе. Когда еду, думаю, ловлю кайф, я спокоен и в гармонии с самим собой. Если остаюсь где-то в городе, когда мне некуда деться, начинаю бояться. Я себя боюсь, наверное.

А чего вы хотите, по большому счету? Или какая перед вами ближайшая задача?

— Сейчас мне сложно, я пытаюсь разобраться в том, что происходит с группой. Но всегда проще, когда понимаешь, к чему идешь. Не просто делаешь что-то хаотично. Я бы хотел, чтобы мы были востребованы. Это касается не только популярности. Группа "Би-2" в какой-то момент перестала быть популярной, но она всегда востребована. Это группа, без которой не обходится ни одно "Нашествие" (крупный рок-фестиваль. — Фокус), все знают, что они ветераны сцены. Про команду "Металлика" нельзя сказать, что она популярная, она была популярной, находилась на пике, но сейчас это востребованная группа. Я хочу быть О.Torvald-ом. Структурой, которая постоянно работает.

На ваших концертах появляется ощущение легкости. Причем легкости не в плане музыки, а в плане обмена энергии. Складывается впечатление, что вы ее не теряете.

— Почему же? Теряем. Просто мы не врем. Не делаем постановку. То, что происходит внутри нас на уровне любой эмоции, даже если это грусть или агрессия, мы показываем на сцене. У нас был концерт под Новый год и возник конфликт с одним из украинских исполнителей, который играл перед нами, затянул свое выступление, как следствие, наш техник не вовремя попал на сцену. После нас играли еще две группы, нужно было сокращать время нашего выступления, и меня это бесило. В итоге мы сыграли две песни, я схватил микрофонную стойку, разнес к чертям всю сцену и ушел. Конечно, после этого возникли конфликты с прокатчиками. Но это была эмоция, которая не поддавалась контролю. И я не хотел ее контролировать. Так же было на премии Yuna. Мы участвовали как номинанты на звание лучшей рок-группы. Это звание заслуженно получил "Океан Ельзи". С ними меряться нет смысла. Но когда я вышел на сцену, увидел в зале лица людей в первых рядах. Когда мы доигрывали песню, единственное, чего мне хотелось, — вывести их из зоны комфорта. И я разбил гитару о стеклянный пол, бросил микрофон — зрители даже от спинок кресел отклонились. Все решили, что это из-за победы ОЕ, хотя поступок с этим совсем не связан.

Это как Сид Вишес пел "Мой путь", а потом начал краской стрелять в публику.

— Ну, я не Вишес, слава богу.

Ему мама на завтрак наркотики давала.

— Да там половине калифорнийских рок-групп мамы давали наркотики. У Кидиса папа вообще наркоторговцем был.

Рок-культура 1970-х вообще очень плотно завязана на алкоголе и наркотиках. Я пытаюсь понять, был бы Моррисон Моррисоном, если бы не вещи, расширяющие сознание.

— А таких, как Моррисон, больше не появится.

Почему?

— Все убил интернет. Все слишком доступно, лента слишком быстро обновляется. Люди стали более пассивными и инертными. Мы с вами общаемся сейчас, я могу развернуть комп и написать сообщение кому угодно — Слешу, например. Я в 1994-м сидел с лезвием в библиотеке и вырезал из журнала "Ровесник" фотографию "Металлики", чтобы никто не увидел, вот в чем был кайф. И в мире новых технологий, гаджетов не может появиться Queen. Против чего протестовать?

Как это против чего? Глупости, насилия и мерзости.

— Ну вот попротестовали, и лента обновилась. И уже кто-то следующий протестует против чего-то нового.

Вы не боитесь, что и в вашем случае лента обновится?

— Больше всего этого боюсь… Условно говоря, ОЕ — это скорее социальное явление, нежели музыкальное. Но вот то, что делает Дорн, сейчас у меня вызывает восторг. Он выходит из зоны комфорта. Дорн поднял уровень индустрии. Задал более высокий уровень в поп-музыке для постсоветского пространства. Никто себе такого больше не мог позволить. Дорн смотрит гораздо глубже, чем все остальные, смотрит в себя. Музыканты О.Torvald всегда пытались отодвинуть что-то, что нас выводит из зоны комфорта. А сейчас наоборот — мы это принимаем. Например, есть гитарный риф — он плохо звучит, но он плохо звучит, потому что я так хочу.

• Читайте также: Дахабрация. Как украинская группа покоряет мир

Вероятно, выход из зоны комфорта расширяет горизонты, и вы это поняли?

— Я еще не до конца понял. Это непросто принять.