Нестерильное кино. Зачем смотреть трагикомедию "Не волнуйся, он далеко не уйдет"

"Не волнуйся, он далеко не уйдет" — несколько переиначенная при переводе фильма подпись к рисунку известного американского карикатуриста Джона Кэллехена (дословный перевод — "Не волнуйтесь, пешком он далеко не уйдет"). На ней изображены трое ковбоев на лошадях, изучающих брошенное в пустыне инвалидное кресло. Это одна из самых известных его работ, которая в очередной раз разгневала читателей орегонской газеты, где публиковался Джон: мол, как он может высмеивать людей с инвалидностью! Мало кто знал, что Кэллехен с 21-летнего возраста был наполовину парализован. Это его история.

"Не волнуйтесь, пешком он далеко не уйдет"

Джон Кэллехен пил с подросткового возраста. В 21 год, к моменту аварии, сделавшей его инвалидом, он уже алкоголик со стажем. Спиртное было частичной причиной того, что машина, в которой он ехал, поцеловалась с фонарным столбом на полной скорости. Типичный, скучный биографический фильм сделал бы это событие центральным отрезвляющим моментом для героя, который бы собрался и привел себя в порядок. В действительности же Кэллехен мучительно бросал пить еще шесть лет. И даже победив своих внутренних демонов, он не стал святым. Он стал собой — карикатуристом, который каждую неделю с 1983 года до дня смерти в 2010 году выражал свое далеко не оптимистичное видение мира в рубрике портлендской газеты Wilamette Week.

История Кэллехена плохо вписывалась в каноническую драматургию. Поэтому кому как не режиссеру Гасу Ван Сенту, всю свою карьеру делающему неожиданные перебежки между территориями экспериментального кино и абсолютно мейнстримового "под Оскар", было снимать эту историю. В несовпадении драматургии жизни и вымысла Ван Сент выбрал первое и пошел не самым очевидным путем.

Он рассказал о том, что любое подобное излечение не волевой акт раз и навсегда, а долгая и довольно ухабистая поездка в машине, в которой ты то весело подпрыгиваешь на кочках, то больно бьешься головой о крышу.

Еще более необычно выглядит построение сюжета, который нисколько не напоминает движение героя из пункта А в пункт Я. Только первые полчаса в "Не волнуйся" повествование не скачет, рисуя повседневную жизнь Джона Кэллехена (Хоакин Феникс) до трагедии. Она начинается с железобетонных закономерностей: поиски пива утром у дивана, бутылка текилы прямо на стоянке магазина, открытая еще трясущимися руками, и, наконец, вечер в компании с Декстером (Джек Блек), шумным приятелем, вдвоем с которым они всегда готовы отправиться вечером в смелое путешествие по еще неизведанным пабам Портленда.

Одна из таких пьяных одиссей заканчивается тем, что Декстер засыпает за рулем, машина врезается в столб, и Джон приходит в себя на больничной койке, не чувствуя большей части своего тела. Декстер, отделавшись парой царапин, исчезает надолго, хотя мы и понимаем, что не навсегда. После этого фильм освобождается от тирании последовательной хронологии, чтобы герой начал свое путанное движение к излечению.

Ван Сент строит этот фильм скорее по темам. Или, если вспомнить принципы Анонимных Алкоголиков, — шагам. Именно на одно из таких собраний попадает Джон, и вскоре напрашивается на приватные собрания более узкой компании у ведущего группы — расслабленного (потому что богатого) Донни (неузнаваемый Джона Хилл). Попавший туда с полной уверенностью, что его проблемы — самые большие и важные в мире, Джон сталкивается с дружелюбной, разумной, абсолютно необидчивой, но очень жесткой позицией группы, которая вынуждает его отказаться от эгоцентризма, чтобы вступить в диалог с остальными, если он хочет себе помочь. Вокруг этих бесед, поставленных изумительно и наполненных по-настоящему увлекательными диалогами, режиссер собирает мозаику из деталей жизни героя.

Меня зовут Джон, и я алкоголик

Вот он, привыкший ездить на своей электроколяске на полной скорости, снова ломает ее и слушает, пьяный, отказ по телефону центра поддержки инвалидов ее чинить. Вот он снова встречает Анну, его медсестру в госпитале, а теперь стюардессу. Она станет его возлюбленной, хотя то, что ее играет по-эльфийски красивая Руни Мара, которую два раза переодевают в униформу, характерную для мужских эротический фантазий, намекает, что она может быть не совсем реальным персонажем. Вот он, уже знаменитый карикатурист, получающий награду, рассказывает шутку про мать, бросившую его. Эту шутку Ван Сент сделает рефреном, который герой будет повторять в разное время и разным людям. В конце концов фигура его матери станет поворотным пунктов в решающий момент.

Помимо рваного повествования, "Не волнуйся, он далеко не уйдет" начинен приемами, которые нечасто можно увидеть в одном фильме. Тут и полиэкран, и вставки с анимированными карикатурами Кэллехена, которые дают хорошее представление о том, за что его можно было любить или ненавидеть. В этом фильме постоянно применяется резкий зум, который современное кино в качестве приема почти забыло, но он был характернейшей чертой как раз 70-х, в которых и происходит большая часть действия фильма. Ван Сент, любящий поэкспериментировать с формой и стилем, и тут пробует что-то новое.

А вот его тон, ощущения от этого фильма будут хорошо знакомы тем, кто знает творчество Гаса Ван Сента. Всю свою карьеру этот режиссер интересовался одним и тем же типом героя — потерявшим дорогу путником. И Ван Сент давал им снова найти ее, как Мэтту Деймону в "Умнице Уилл Хантинге", либо навсегда потерять, как героям "Слона" или "Последних дней".

"Не волнуйся, он далеко не уйдет" — ни то, ни другое. Этот фильм посвящен слишком противоречивой фигуре, чьи работы часто были жутковатыми, нездоровыми и некорректными, чтобы из этого материала получилось стерильное духоподъемное кино. Но даже иллюстрации бездн саморазрушительного отчаяния своего героя Ван Сент снабжает, кажется, абсолютно неуместным юмором, зато совершенно в духе самого Кэллехена. Этот фильм как будто анализирует своего героя, не упускает случая посмеяться не самым благопристойным образом или обнадежить не самым очевидным. Только в сценах всепрощающих обнимашек Ван Сент напоминает сентиментального себя времен "Умницы Уилла Хантинга".

В целом этот горько-сладкий фильм не выглядит будущим всенародным любимцем. Он для этого слишком странный и слишком синкопированный. И все-таки с ним нетрудно найти общий язык благодаря двум очень разным, но одинаково замечательным актерам — Хоакину Фениксу в роли Джона Кэллехена и Джона Хиллу в роли Донни. Похоже на то, что мозаичное течение фильма сознательно устроено так, чтобы мы отвыкли от всего, кроме героев и того, что они сейчас переживают. И этот прием работает.