Доктор сказал резать. Почему Украине нужна хирургия, а не терапия

При социализме Кшиштоф Седлецки работал в Варшаве хирургом, затем ушел зарабатывать деньги в фармацевтике, а 10 лет назад приехал в Украину, возглавив тут подразделение японской фармкомпании Astellas Pharma. Как шутит Седлецки, сейчас по-польски он разговаривает только с женой и с корреспондентом Фокуса (интервью Седлецки давал на польском языке), остальное его окружение — украинцы. В прошлом году его избрали президентом Европейской Бизнес Ассоциации — крупнейшего объединения отечественных компаний, преимущественно с иностранными инвестициями. Теперь ему по долгу службы приходится выписывать рецепты украинской экономике.

Кто он

Президент Европейской Бизнес Ассоциации

Почему он

Представляет крупнейшую лоббистскую бизнес-структуру страны

Давайте представим, что вы снова работаете хирургом, как в начале карьеры. А Украина — это пациент, который лежит перед вами на столе. Что нужно ампутировать, что шить, как ухаживать за ранами, чтобы пациент выжил и выздоровел?

— Вы обратились к правильному врачу. Украине однозначно нужна хирургия. Терапевты лечили Украину 25 лет, но таблетки не дали особого эффекта.

Прежде всего Украине нужно сшить множество ран. Страна сейчас буквально разодрана на куски — украинское общество пока не функционирует как единый организм. Простой пример. У вас много лет стагнировала экономика, что затем закономерно перешло в спад. С 2013 года ВВП упал на 17%. В любой другой стране падение ВВП на 1–2% это уже национальная трагедия. 17% — это даже не Чернобыль, это намного серьезнее. Например, в Польше из-за нашего "замечательного" правительства в этом году темпы роста снизились с 3,5% до 3%.Там нет кризиса, продолжается экономический рост, но люди работой Рады министров крайне недовольны.

В Украине сейчас рост ВВП — 1%. По самым оптимистичным прогнозам он ускорится до 3% в последующие годы. Но даже такая динамика означает увеличивающееся отставание от стран ЕС. Украине нужно расти как минимум на 10% в год, чтобы догнать соседей. Достичь двузначных цифр экономического роста можно лишь мобилизацией всех сил страны: правительство, коалиция, оппозиция, бизнес — все должны объединиться. Пока же каждый тянет одеяло на себя и радуется росту в 1%. В Польше подобная экономическая ситуация была в начале 90-х. Так же, как в Украине, бурлили политические страсти, все спорили друг с другом. Но были две вещи, которые не подлежали обсуждению: Польша должна стать членом НАТО и вступить в ЕС.

В случае Украины оставим НАТО за скобками. Но евроинтеграция, как мы видим, способна объединить украинский народ. Оба Майдана были сопряжены с желанием украинцев стать частью Европы. Шанс, который дала Украине Оранжевая революция, можно без преувеличения назвать уникальным. Тогда у Европы не было никаких проблем и Украина всех интересовала — события на Майдане были единственными заслуживающими внимания в Европе. Тот шанс Украина упустила. Сейчас ситуация в Европе гораздо хуже: экономический кризис, Brexit, проблемы в Греции, набравшая силу Россия. Но украинцы заплатили за свое стремление стать частью Европы кровью. Такого не было больше нигде. Поэтому, хоть сейчас украинские проблемы нельзя назвать приоритетом ЕС, но Украина Европу продолжает интересовать. И чтобы поддерживать этот интерес, Киев должен приложить все мыслимые и немыслимые усилия.

Теперь об ампутациях. Прежде всего Украине необходимо избавиться от своей законодательной базы и создать абсолютно новую. У вас очень плохое законодательство. Плохое оно по простой причине: это многократно модифицированные советские законы. При этом модификации проводило множество людей, каждый из которых действовал в своих интересах. Образно говоря, сегодня регуляторное поле страны — это протертый до дыр пиджак, на который нашили кучу латок разного цвета и размера, совершенно не сочетающихся между собой.

В Украине любую инициативу можно убить на законных основаниях. Запрещающий параграф закона всегда найдется. К этому стоит добавить плохую работу прокуратуры, судов и нотариата. Сейчас вы в один прекрасный день можете узнать, что ваша компания принадлежит не вам. Правовые реформы нужно провести очень быстро, не затягивая их на 10–15 лет, как обычно это у вас происходит.

Глядя на декларации наших чиновников, становится ясно, почему они не хотят ничего менять.

— Это очередная проблема. В Польше налоговый инспектор имеет полное право спросить, откуда все это. Историям о бабушках-пенсионерках, делающих дорогие подарки, Святом Николае и розовых единорогах, с которых сыпется бриллиантовая пыль, наша налоговая не поверит. Чтобы с этим разобраться, Украине нужно пересмотреть подход к свободе слова. В Украине пресса свободна, вы можете писать то, что сочтете нужным. Но это не имеет никаких последствий, даже когда журналист раскрыл коррупционные схемы. В любой европейской стране, если журналист солгал, его изданию придется выплатить существенную компенсацию, но если написал правду, то попавшие в прессу факты игнорировать уже невозможно. Именно так произошло с бывшим польским министром инфраструктуры Славомиром Новаком, который сейчас возглавил Укравтодор. Как бы хорошо к нему ни относился премьер, Новаку пришлось уйти (подал в отставку после скандала с дорогими часами, не указанными в декларации. — Фокус).

С глобальным видением украинских проблем все более-менее ясно, гораздо сложнее разобраться с "точечными" проблемами. Например, будет ли способствовать оздоровлению украинской экономики повышение до 3,2 тыс. грн минимальной зарплаты, которое анонсировал премьер Владимир Гройсман?

— Для начала оговорюсь, что это моя личная позиция, а не точка зрения ЕБА. Я считаю, что устанавливать какие-либо административные ограничения для бизнеса глупо. Если я только создал компанию и пытаюсь ее развивать, вкладываю все свои деньги в рост, то для меня подъем минимальной зарплаты не сулит ничего хорошего. Если я в состоянии трудоустроить 10 человек, платить им, скажем, по 2 тыс. грн, а государству заплатить налоги с этих 2 тыс. грн, у меня останется два выхода: либо закрыть бизнес, либо сократить трех человек и переложить их обязанности на оставшихся сотрудников. Что в этих случаях выиграют наемные сотрудники и государство — мне непонятно.

В Украине серьезные проблемы с долгосрочным планированием. Почему украинские бизнесмены, в отличие от польских, ездят на "лексусах"? Потому что они не уверены в целесообразности вложения всех заработанных денег в развитие своей компании. Большая часть украинского бизнеса нацелена на получение быстрых прибылей с минимумом капитальных затрат. Увеличение фискального давления никак не способствует желанию вкладывать деньги в дальнейшее развитие.

Вы достаточно резко высказываетесь об украинском правительстве. Какую оценку, по вашему мнению, оно заслуживает?

— В Украине чиновники всех уровней, от Администрации президента и НБУ до местных администраций, очень охотно идут на контакт с бизнес-сообществами. Гораздо легче, чем во многих европейских странах. Нам без проблем дают возможность донести свою точку зрения. Другой вопрос — эффективность этих контактов. Не скажу, что наше мнение не учитывают, но принимают во внимание далеко не все наши предложения.

С другой стороны, я не хочу быть критиканом. Прекрасно понимаю, что правительство работает в очень трудных условиях и не всегда может пойти навстречу нашим пожеланиям. К примеру, с министром здравоохранения Ульяной Супрун я бы не поменялся местами ни при каких обстоятельствах. Украина — единственная страна Европы, в которой нет страховой медицины. Конституция гарантирует украинцам право на бесплатное лечение, но это право не имеет ничего общего с реальностью.

До того как уйти в бизнес, я занимался трансплантологией. Поэтому, когда переехал в Украину, меня интересовало, как здесь обстоят дела с трансплантациями. 10 лет назад в Украине в год делали 140 трансплантаций. Прошло 10 лет, но в стране по-прежнему делают 140 трансплантаций в год. И такая ситуация во всем. В той же Польше ежегодно делают более 100 тыс. коронарных операций, в Украине — не думаю, что делают хотя бы 10 тыс. У украинских пациентов нет доступа к самым необходимым лекарствам. Даже если судить по ассортименту нашей компании, то мы здесь продаем в основном "исторические" лекарства, другие никто не в состоянии купить. Ни в одной стране мира пациент сам не способен оплатить лечение онкологической патологии. То есть проблемы, которые стоят сейчас перед Министерством здравоохранения, колоссальные. Было бы глупо критиковать правительство за то, что оно не всегда учитывает мои интересы.

Что вам удалось сделать за год, проведенный на посту президента ЕБА?

— Моей главной задачей стало укрепление имиджа ЕБА как органа, представляющего интересы украинского бизнеса в целом: как перед властями, так и среди самих членов ассоциации. В состав ЕБА входит 900 компаний. Среди них есть как гиганты, наподобие "Арселор–Миталл", так и маленькие фирмы; представительства зарубежных компаний и отечественные производители. Поэтому интересы у всех очень разные. К примеру, для одних импортные пошлины — зло, а для других — благо. Найти пути улучшения инвестиционного климата, которые бы не вызывали конфликта интересов между членами, крайне непросто.

Я вхожу в состав президиума ЕБА уже на протяжении восьми лет. Конечно, были времена и более сложные, чем сейчас. Одно из условий работы нашей ассоциации — отсутствие политической ангажированности. Но как можно было сохранить беспристрастность во время Майдана, когда гибли люди. И в то же время я общался с премьером Николаем Азаровым. Сейчас мне говорят: как ты мог с ним общаться? А с кем мне тогда было общаться, если он представлял законное правительство? Больше говорить было не с кем. Сейчас бизнес-климат в стране улучшается. Но работать еще есть над чем, и бизнес должен определиться, какие изменения сейчас важнее всего.

Вы европеец, который работает в азиатской компании и хорошо понимает и Восток, и Запад. Для вас Украина — это Европа или Азия?

— Безусловно, Европа, хотя я бы очень хотел, чтобы Украина стала "европейским Китаем". Сейчас размеры зарплат в Украине и Китае сопоставимы. Однако Украина в качестве производителя товаров для стран ЕС имеет массу преимуществ перед Китаем. Основные из них — логистика и понимание европейских стандартов качества.

На мой взгляд, сейчас украинское правительство должно сделать все, чтобы европейские производители начали открывать требующие большого количество человеческого труда производства не в Азии или новых странах ЕС, а в Украине.

Польша в 90-х пошла по такому же пути. Да, поляки сейчас жалуются, что из них сделали рабов. Но что мешало полякам создать свой Facebook или сделать машину лучше, чем BMW? Если не получается, что ж, приходится делать то, что получается. Главное, что открытые в Польше сборочные площадки европейских компаний, тех же автозаводов, дали рабочие места и деньги, пусть и не такие большие, как оставались в материнских структурах. Они позволили повысить квалификацию польских менеджеров и инженеров. Польские сотрудники ездили на стажировки в Германию, учились по-западному управлять компаниями, общаться на понятном Европе языке. Проработав 20 лет на "немецкого дядю", поляки начали открывать собственные высокотехнологические компании, которые успешно экспортируют свою продукцию в ту же Европу. Более того, сейчас уже не только немцы покупают польские компании, но и поляки активно покупают компании в Германии и Швейцарии.

Заинтересует ли крупные компании размещение производств в стране, где идет война и высокий уровень коррупции?

— Знаете, чем отличается крыса от хомячка? Пиаром. Вы думаете, Украина — единственная страна в мире, где высокая коррупция? Я был на одном приеме, на котором также присутствовал посол Израиля. Когда он услыхал, что Украина не может привлечь инвестиции из-за войны, то рассмеялся. В Израиле уже 70 лет не прекращаются боевые действия, но это не мешает привлекать инвестиции. Тут все упирается в желание властей создать хорошие условия для размещения производств и заняться промоцией своих возможностей. Власти Львовской области захотели привлечь иностранные инвестиции, создали условия, и у них Nestle открыл сервисный центр, который обслуживает бизнес-процессы подразделений компании по всему миру. Регион получил рабочие места и налоги, а компания — квалифицированных сотрудников за небольшие деньги, и все в выигрыше. Главное — захотеть.

Наше правительство активно приглашает польских консультантов и менеджеров. Лешек Бальцерович консультирует президента, Войцех Балчун возглавляет Укрзализныцю, Славомир Новак начал работу в Укравтодоре. Будут ли ваши соотечественники полезны нашей стране?

— В привлечении западных менеджеров в госкомпании нет ничего необычного. Это нормальная мировая практика. Они обладают навыками эффективного управления и помогут трансформировать украинские предприятия. А вот идея вводить иностранцев в состав правительства мне кажется достаточно спорной. Неважно, кем будут эти иностранцы — литовцами, поляками или грузинами. Министр — это функция больше политическая. Министерские кресла должны, на мой взгляд, занимать не обязательно этнические украинцы, но люди, тесно связанные со страной. Иначе возможен потенциальный конфликт интересов. Если же иностранцев берут на должности советников — не вижу в этом никаких проблем.

Сейчас в Украине происходит возрождение национального самосознания. Это сопровождается возвышением личностей, чья роль в истории для поляков достаточно спорна. У вас не вызывает дискомфорта героизация, к примеру, Степана Бандеры?

— Лично я, когда бываю на Лычаковском кладбище во Львове, всегда кладу цветы как на могилы "Львовских орлят" (добровольческие подразделения польской молодежи, которые в 1918 г. обороняли Львов от наступающих отрядов украинской армии. – Фокус), так и на могилы солдат украинской Галицкой армии. Они сражались друг против друга, но и те и другие отдали свои жизни за идеалы, а значит, и те и другие герои.

В целом я предпочитаю смотреть не в прошлое, а в будущее. В ближайшее время человечество вряд ли переселится на Марс. Полякам и украинцам придется соседствовать друг с другом. Уверен, что рациональные доводы необходимости выстраивания добрососедских отношений и обоюдной пользы от них возьмут верх над старыми обидами и Волынская трагедия останется в прошлом.

Другой вопрос, что пока старые раны времен Второй мировой войны еще болят, может, их не стоит бередить? Это относится и к полякам, и к украинцам. Как мне кажется, личность Степана Бандеры не все украинцы воспринимают одинаково. Возможно, Украине как стране с очень молодой государственностью в качестве национальных героев стоило бы выбирать менее противоречивых личностей, чей образ мог бы сплотить весь украинский народ, а не наоборот — вызвать разделение.

• Читайте также: История — не рок. Страны способны меняться, — американский экономист Дарон Аджемоглу

Естественно, Украина как суверенное государство имеет право выбирать себе национальных героев, не считаясь с мнением соседей по этому поводу. Но вот с последствиями их реакции на этот выбор Киеву считаться придется. Когда в Украину приезжает польский президент, а на следующий день открывают памятник Бандере, у него остается не очень хороший привкус от происходящего. И он неизбежно подумает, стоит ли дальше защищать интересы этой страны?

То же самое можно сказать и о другой стороне. Недавно в Польше вышел фильм "Волынь", посвященный Волынской трагедии. Я был на его премьере — фильм прекрасный. Но своевременность его появления вызывает вопросы. Сейчас противоречия между поляками и украинцами выгодны прежде всего России.

• Читайте также: Следующий финансовый кризис уже надвигается, — Нассим Талеб

В отношениях между украинцами и поляками есть очень много неоднозначных тем. Если начать выяснять все эти моменты, ни на что другое просто не останется времени. Повторюсь: нам надо думать о том, как строить общее будущее, а не копаться в истории.