Стиль жизни

Дневник Венецианского кинофестиваля: шутка "Джокера" удалась

В очереди на фуд-корте Венеции все шутят: очереди за едой тут длиннее, чем очереди на фильмы. И хотя первые продвигаются быстро, а вторые – не очень, это чистая правда. Венеция никогда не славилась трехчасовыми очередями, в которых публика твитит, как она страдает и уже ненавидит фильм, который собирается посмотреть. Пока это правило сломалось только один раз, на «Джокере» Тодда Филлипса – реинтерпретации истории становления одного из главных противников Бэтмена Джокера, роль которого сыграл обожаемый фестивальной публикой Хоакин Феникс – актер такого калибра, который вытянул бы даже роль Пиноккио в фильме Майкла Бэя. Кроме длинной очереди сам показ выделился повышенной активность группы наблюдателей-защитников авторских прав, которые ревниво следили за тем, чтобы никто даже не попытался вытащить телефон и снять хоть один кадр. Но корреспондент Фокуса смотрел очень внимательно и все запомнил.

Артуру Флеку (Хоакину Фениксу) уже, кажется, глубоко за сорок, он живет с мамой в Готэме и работает клоуном на грязноватую контору, которая может отправить его как на детский праздник, так и просто на улицу с рекламным щитом. Как и всякий приличный обитатель Готэма, Флек какое-то время находился в психиатрической клинике, а сейчас вышел, сидит на семи различных медикаментах, ходит на беседы к социальному психологу, но лучше ему не становится. Наверное, в Готэме это и невозможно. Но в этой его версии особенно. Готэм — темная фантазия США о Городе — вместилище пороков, социальной несправедливости и всех типов сумасшедших, населяющих его улицы. По крайней мере, из тех, кто не сидит в лечебнице Аркнэм, куда в комиксах о Бэтмене крылатый защитник города сдавал пойманных им опасных психов. Лечебница — чудовищных размеров блочное здание, гигантский куб, разделенный на миллион кубических камер. Это и есть настоящий Готэм. И такому Готэму Бэтмен не нужен. Ему нужен Джокер.

"Джокер" Тодда Филлипса позиционировался как отдельная от вселенной Бэтмена история – авторская реинтерпретация создания образа Джокера, одного из самых опасных противников Бэтмена и самых известных злодеев в комиксах. Но выхода у "Джокера" особенно не было. Несколько этапных кинокомиксов вроде "Смотрителей" или той же нолановской трилогии о Бэтмене ясно показали, что кинокомикс может быть натуралистичным, мрачным, циничным и давать очень много возможностей для ярких ролей с привкусом психологизма, но обязан оставаться в своих границах. Комикс всегда будет аппроксимацией реальности, вынужденной быть упакованной в набор формул. Какое-то время кажется, что "Джокер" не понимает этого, из-за чего постоянно врезается в стеклянные двери, за которыми остался мир, в который зритель мог бы поверить как в настоящий.

Мрачный, грязный, антисанитарный Готэм убедителен сам по себе, а Хоакин Феникс в роли Артура Флека, травмированный гротескный клоун без чувства юмора, мечтающий о карьере стендап-комика великолепен, но очень долго кажется, что его работа тут неуместна. Как если бы Микеланджело расписал подъезд многоэтажки в Мухосранске. Его убедительный герой просто не контактирует с такими же убедительными декорациями. Большая часть фильма не выглядит ни остроумной, ни убеждающей – это мучительная история падения даже не в хаос, а в грязь сточной канавы, которая строится на шаблонной социальной риторике о том, что богатым бесчуственным негодяям начхать на страдания бедных. У героев фильма есть очевидные зеркальные отражения в другом, более успешном мире. Артур Флек каждый вечер смотрит популярнейшее шоу комика Мюррея Фрэнклина (Роберт де Ниро), которого видит своим ролевым героем. Мать Артура много лет пишет Томасу Уэйну (да, это папа будущего Бэтмена), у которого когда-то работала и до сих пор убеждена, что он хороший человек и поможет ей и ее сыну в их сражении за хоть сколько-нибудь приличную жизнь.

Важно

Дневник Венецианского кинофестиваля: одиночество Брэда Питта и "Брачная история" Скарлетт Йоханнсон

Когда Артур наконец-то делает первый настоящий прыжок вниз навстречу рождающемуся Джокеру, фильму становится еще хуже, хотя сам этот эпизод, наверное, один из самых впечатляющих. Он входит в точку кризиса, становится более отрывочным.

"Джокер" раскрывается только в последнюю четверть, когда становится понятно, что все предыдущие полтора часа он готовил почву, чтобы вывернуть риторику комикса наизнанку и заразить ее тем самым релятивизмом, в котором нет ни добра, ни зла, ни хаоса, ни порядка. Артур Флек, становясь Джокером, оказывается внезапно невероятно остроумным (но все таким же неуклюже-гротескным), а фильм захватывающим.

"Джокер" — это свинья, подложенная под мифологию Бэтмена. Комикс сначала долго работал над тем, чтобы установить мораль супер-героев, затем чтобы подвергнуть ее сомнениям и вытащить на свет их противоречия. "Джокер" — это поднятие супер-злодея до уровня супергероея, их уравнение в праве на то, чтобы быть правым. И очень забавно, что "Джокер" не просто опирается, а буквально разлегся всем телом на "Таксисте" Мартина Скорцезе, про который теперь очень любопытно думать как о своеобразном прообразе кинокомикса об уличном мстителе. Но не Темного рыцаря с миллионами на банковском счету, а искалеченного жизнью, униженного, бедного человека, которому не на что рассчитывать в этой жизни. Для которого жизнь – это шутка, над которой смеется не он. "Джокер", разворачивая ситуацию на 180 градусов, становится одной мета-шуткой. Смешной или нет — зависит от вашего взгляда на жизнь.