Не последний диктатор. Что ожидает Узбекистан после смерти Каримова

Смерть президента Узбекистана Ислама Каримова напомнила всем рожденным в СССР, откуда мы вышли. Уход бывшего члена ЦК КПСС, руководившего большой азиатской страной целых 26 лет, дал нам почувствовать, что СССР только что был здесь, совсем рядом и, возможно, все еще может иметь продолжение в будущем.

С моей точки зрения, ушедший диктатор выглядел даже немного человечнее тех, кто позволял себе шутить над обстоятельствами его смерти. Да, новость поначалу скрывали, да, не решались сказать, быть может, надеялись на чудо, боялись, не хотели перемен, опасались — но все-таки Каримова любили. Наверное, мы не вправе переносить свои представления о демократии в мир, где люди с ней даже незнакомы и никогда не интересовались ею. Что не помешало Узбекистану все эти годы сохранять относительный мир и спокойствие, выкарабкаться из бедности 90-х и построить независимую, хотя и достаточно изолированную экономику, которая уже 10 лет растет на 5–7% в год, по динамике приближаясь к лучшим показателям стран Южной и Юго-Восточной Азии — Индии, Индонезии, Филиппинам.

Узбекистан — абсолютно безопасная страна для путешествий, где практически отсутствует уличная преступность, а люди сохранили доброжелательность, несмотря на то, что спецслужбы страны — одни из самых жестких в мире. Вы будете очень удивлены, насколько тщательно вас будут досматривать при въезде в Узбекистан, и еще более удивлены, когда поймете, насколько там все же расслабленная, спокойная, изобильная и недорогая жизнь. И там до сих пор доброжелательно относятся к Украине — поскольку узбеки, живущие в Украине, не чувствуют дискриминации, как, например, в России.

Сложно оценить, насколько все хорошее, что есть в стране, является заслугой покойного президента. Так же, как и все плохое, что там случалось, например, кровавые события в Андижане необязательно являются только его оплошностью. Правление Каримова — это эдакий изолированный националистический режим, который не допускал ни чрезмерного влияния России, ни торжества исламистских идей. Страна осталась светской, а все попытки ввести шариатские законы оказались безуспешными — в Узбекистане молодежи запретили носить даже бороды, поскольку это признак исламизма. При этом Узбекистан не вступил в Таможенный союз и за несколько лет был полностью декоммунизирован и дерусифицирован: все упоминания о Ленине, коммунистах и комсомольцах уничтожены, везде стоят памятники Тамерлану, узбекский язык переведен на латиницу.

И уход президента беспокоит узбеков, поскольку теперь может нарушиться хрупкий баланс: усилит свое влияние Россия или поднимет голову радикальный ислам, ведь рядом Афганистан и Пакистан.

Впрочем, исламская угроза выглядит менее вероятно: религиозные экстремисты сейчас ослаблены по всему миру, их повсюду критикует и морально уничтожает официальный ислам, а ИГИЛ, судя по ситуации в Сирии, будет вскоре беспощадно разбит на всех фронтах. В Узбекистане "официальный ислам" — это суфийский орден Накшбандийя, который идеологически далек от всех радикальных течений.

Но нельзя недооценивать пророссийские настроения в Узбекистане. Узбеки, многие из которых работали и учились в РФ, считают, что Россия — гарантия мирного будущего, что-то вроде СССР. Больше всего они боятся дестабилизации, поэтому сгоряча способны вернуть назад всю успешную дерусификацию и декоммунизацию, проведенную Каримовым. Это может помочь РФ окончательно подчинить себе Центральную Азию, и россияне, несомненно, будут пытаться обеспечить свою выгоду.

Впрочем, вероятнее всего, нынешний баланс, в котором так заинтересованы узбеки, сохранится. Узбекистан изберет нового президента — разумеется, он получит на выборах до 90% голосов, как и его предшественник. Главе государства придется заново договариваться с соседями по вопросам безопасности, а в отношениях с Россией — бороться с призраком Таможенного союза, который способен нанести серьезный ущерб местной экономике и вместе с тем может быть лично выгоден узбекской элите. Но общественный строй, скорее всего, не изменится.

После диктатуры — другая диктатура. Пока кажется, что желающих сохранить status quo в Узбекистане больше, чем жаждущих перемен. Подобное произошло в Туркменистане, где в конце нулевых смена президента изменила очень немногое. Так же как в демократии, где президент — не личность, а институт, в диктатурах часто важен сам институт диктатуры, а не личность вождя.