Кремль обороняет подступы к власти в Крыму, Донбассе и Сирии, — историк Александр Эткинд

Кто он

Профессор Европейского университета во Флоренции, историк, культуролог, психолог

Почему он

Понимает логику действий Кремля. Может засвидетельствовать, что история никогда не повторяется

Полтора года назад, когда Россия аннексировала Крым, российская пропаганда навязывала идею "русского мира". Сейчас стало очевидно, что о "Новороссии" речи больше нет, эйфория от "Крымнаша" в России прошла. Что может предложить россиянам политическое руководство взамен?

— Пока мы видим, что Кремль подменил один геополитический проект другим: "Новороссию" и "русский мир" — переустройством Ближнего Востока. Тут мы в самом начале пути, но уже понятно, что задача не в конкретных завоеваниях, колониях или ресурсах. Такая задача предполагала бы рационального игрока, который подлежал бы оценке в параметрах "выиграл-проиграл" и даже в случае выигрыша непременно столкнулся бы со следующим вопросом: "Ну и что?" Задача Кремля в поддержании напряжения, в обращении внимания на себя и в маскировке внутренних проблем хроническим обострением глобальной политики. С Крымом это сработало на внутреннем политическом рынке; теперь с Сирией может сработать и на международном.

То есть Крым, Донбасс, теперь Сирия — не более чем операция прикрытия?

— В России началось тяжелое, длительное падение уровня жизни. Опытным людям, каких много и в правительстве, и среди избирателей, оно напоминает о худших временах, конце восьмидесятых. Тогда похожий экономический спад привел к путчу, распаду СССР, унижению КГБ, "проклятым девяностым" и многому другому, чего опытные люди боятся, тем более что теперь им есть что терять. Экономический спад произошел бы и без Крыма, и опытные люди его предвидели. В спаде виноваты не санкции, которых без внешних авантюр просто бы не было, и не падение цен на нефть, которое нельзя было предсказать. В нем виноваты монополии, силовые структуры, коррупция, низкая продуктивность и задавленный научно-технический прогресс — все то, над чем нужно и можно было работать все эти веселые, тучные двадцать лет.

Заметьте, что авантюры начались еще до спада; люди там, в крепости, действительно опытные. Без внешних авантюр в спаде были бы виновны власти, провалившие все, куда ни посмотри, направления внутренней политики. Россия — это не крепость, ей никто не угрожает. Москва тоже не крепость, ее невозможно защищать. Крепость — это Кремль, а подходы к нему обороняют на очень дальних рубежах. Без дальних вылазок крепость пришлось бы сдать. Дерзкие вылазки могут оправдать многое, в том числе и сам спад. Если дерзости хватит, вылазки могут и цены на нефть поднять. Со стороны мы думаем, что опытных людей и правда интересует Крым или Донбасс, или Сирия. На самом деле их интересует Кремль, Кремль, Кремль.

Почему россияне согласились на возрождение тоталитарной модели? И как получилось, что, судя по всему, большая часть населения России, где в 1991-м прошло то, что можно назвать одним из первых "майданов" в СССР, сумела забыть о демократических ценностях?

— Тоталитарная модель ни у кого согласия не просит. На ГУЛАГ никто не просил согласия жертв, да и у охранников его не особо спрашивали. И заметьте, многие из тех, кто устраивал репрессивную систему и распоряжался ей, все эти эффективные менеджеры от наркомов НКВД до комендантов Беломорканала и рядовых следователей, мучивших Мандельштама или Бахтина, — они сами в конце концов оказывались ее жертвами.

Тирану не требуется согласие народа, на то он и тиран. Даже если тиран приходит к власти в итоге демократических выборов, как это случилось с Муссолини и Гитлером, он удерживает власть путем их отмены. И с того момента, как тиран стал тираном, народ никакой ответственности за его действия не несет. Был общественный договор, за который ответственны обе стороны — власть и народ; стало кабальное соглашение, 100% ответственности за которое, и политической, и уголовной, несет тиран. И худшее, что может сделать наблюдатель этих процессов или историк — это обвинять жертву. Она и так страдает, ее обманывают, грабят, насилуют… Чего ж ее обвинять? А почему так получилось в конце 1990-х и начале 2000-х? Революции часто кончались термидором, но я не считаю, что это было предопределено в постсоветской России. Конкретные фигуры, многие из них хорошие люди, которые хотели как лучше всем, сделали тяжкие ошибки. Этими ошибками воспользовались плохие люди, которые хотели как лучше им; и они уже не ошибались. Процесс пошел и идет до сих пор.

Возможно ли снижение уровня агрессии среди российских обывателей, скажем, до уровня середины нулевых?

— Нет, история — это не поза йоги, в исходное положение вернуться нельзя. Я думаю, впереди много и взрывов агрессии, и тяжких разочарований. На чем это все теперь успокоится и когда, мы не знаем. Экономическая ситуация уже никогда не будет такой, какой была в середине нулевых. В Москве приняли ту ситуацию за норму и думали, так будет теперь всегда; на деле она была редким, невероятным случаем, совпадением неповторимых обстоятельств. Но еще раз, не отождествляйте кремлевских обитателей с российскими обывателями. И не верьте социологическим опросам. Других данных у меня нет, но публикуемым в России я не верю.

За полтора года много ранее инертных людей, живущих в Украине, осознали себя гражданами страны. Как вы думаете, насколько необратимы эти изменения?

— Навсегда ничего не происходит. Молодые демократии не часто выдерживают длительные экономические спады. Вспомните 1930-е годы. Депрессия была и в Европе, и в Америке, но за океаном она привела к Новому курсу, а в Италии и Германии — к фашизму. Не очень приятно представить себе, что бы произошло в Греции, если бы она не была членом Европейского союза. Внешние влияния всегда важны, и вам никогда не удастся забыть о том, что происходит рядом, в России. Пока что это стимулирует отталкивание "от противного", но ничто не гарантирует, что так будет всегда.

Все же я верю, что глубокие, долгосрочные процессы сейчас работают на демократическую Украину. Поможет делу и смена политических поколений, которая пока что произошла в одной Украине; скоро она произойдет и в США, потом в Европе, и в конце концов в России тоже. Дело не в возрасте лидеров, а в их корнях из эпохи "после холодной войны". Это поколение сильно засиделось.

В Украине принят закон о декоммунизации. Решение непростое, учитывая, что ностальгирующих по Союзу в стране еще очень много. Причем я с удивлением обнаружил, что об СССР грезят даже молодые люди, родившиеся после его распада. Каким может быть срок "хождения по пустыне" для Украины?

— Декоммунизация не должна, конечно, означать запрета на социал-демократическую политику. Возможно, это было лучшее, что породила европейская политическая традиция. "Хождение по пустыне" должно, я надеюсь, помочь избежать крайностей. Неолиберализм, каким мы узнали его в начале XXI века, является плодом нефтяной эпохи и уйдет вместе с ней. Ностальгическое влечение к прошлому — всегда ответ на неприятие настоящего. Закон о декоммунизации неудачен; мои украинские коллеги его критикуют по многим причинам, и я с ними согласен. Историческая память — не отдельное явление, которым должны управлять особые специалисты или институты, что-то вроде министерства. Память общества отражает его развитие или отсутствие такового. Ее пытались обмануть и в СССР, и в постсоветской России; это ни у кого не получалось. И по мере вашего "хождения по пустыне" вы обнаружите, что даже в СССР были свои хорошие стороны, и уж точно были благие намерения, которые тоже были частью "советской ментальности" наряду с ее ужасами.

Украине пророчат реванш бывших регионалов, перекрасившихся в другие партийные цвета. Возможен ли в этом случае очередной разворот в сторону России?

— Разворот в сторону России у вас, может, и будет, только Россия к тому времени станет другой, не такой, какой мы ее знаем. Может быть, хуже, а может быть, лучше. И Украина никогда не будет такой, какой была при вашем предыдущем президенте.— Я не хочу говорить о внутренней украинской политике, тем более в будущем времени. В будущем возможно все, кроме повторения прошлого. Политики часто говорят о реваншах, на деле, реваншей просто не бывает. Классический реваншист — это Гитлер времен своих избирательных побед, он все время говорил о памяти и мести. Но то, что он делал накануне Второй мировой войны, было очень далеко от того, что делала Германская империя накануне Первой.

• Читайте также: Путин устарел лет на сто пятьдесят, - нейрохирург Генри Марш

Россияне в массе своей, похоже, стали нашими антагонистами. Это тем более трагично, что у множества украинцев есть родственники в России. Возможно ли примирение?

— Пока что это всегда происходило, после каждой войны. Исследователи культурной памяти говорят о правиле трех поколений. Столько — примерно 50 лет — нужно, чтобы потомки жертв и потомки палачей могли вместе скорбеть о произошедшей катастрофе; еще это называют космополитичной памятью. Но я не очень верю в такие правила. Каждая историческая ситуация отлична от других, и нынешняя война в Восточной Украине в силу известных причин отлична от всех прежних войн. Единственное верное правило состоит в том, чтобы обвинять правителей, а не народы. Если правители отпадут, как это делают пиявки, народы точно помирятся.