Оккупированные или особенные. Как дипломатично называть неконтролируемую Украиной территорию в Донбассе

Во время судебного процесса Украины против России в Гааге возник вопрос: кто отвечает за соблюдение прав человека на неконтролируемой территории аннексированного Крыма и оккупированного Донбасса. У украинских ведомств на него несколько ответов. Не менее спорно и заявление Главы представительства Европейского союза в Украине Хьюга Мингарелли о том, что неконтролируемые украинской властью районы Донецкой и Луганской областей не должны считаться оккупированными. Фокус разбирался, где европейская дипломатия дает осечки и почему свято верит в минские соглашения.

Слишком дипломатично

Неконтролируемую территорию Донецкой и Луганской областей принято называть ОРДЛО — отдельными районами Донецкой и Луганской областей. 17 марта 2015 года Верховная Рада признала эти районы временно оккупированной территорией.

Сомнения насчет терминологии возникли у Главы представительства Европейского союза в Украине Хьюга Мингарелли, когда в интервью его спросили о законопроекте вице-спикера Оксаны Сыроид о признании отдельных территорий Донбасса оккупированными. Конечно, дипломат подчеркнул: ЕС считает, что "эти территории принадлежат Украине, и должно быть сделано все возможное, чтобы украинская власть могла как можно быстрее вернуть контроль над ними". Более странное продолжение ответа: "ОРДЛО […] не должны считаться оккупированными и такими, которые попадают в зону ответственности Российской Федерации".

Законопроект об оккупированных территориях №3593-д, о котором собственно и был вопрос, внесен на рассмотрение Верховной Радой 28 депутатами еще летом 2016 года. Документ пока не пошел дальше профильного комитета. В законопроекте много спорных моментов, по крайней мере в версии, опубликованной на сайте Верховной Рады. Среди них и вопросы соцвыплат жителям ОРДЛО, поставок воды и торговли с оккупированной территорией. Тем не менее он обращает внимание на серьезную проблему: правовой статус временно оккупированных территорий до сих пор юридически не определен.

Нерешенность юридических вопросов насчет временно оккупированных территорий уже может стоить Украине важного для нее процесса в Международном суде ООН в Гааге. Дело в том, что пока Министерство иностранных дел Украины изо всех сил пытается доказать в суде российскую вину за несоблюдение прав человека и интересов украинских граждан на оккупированных территориях, Министерство по вопросам временно оккупированных территорий обосновывает, что за соблюдение прав украинских граждан на неконтролируемых территориях отвечает именно Украина. То же зафиксировано и в Плане реинтеграции Донбасса, утвержденном в начале года. Эта лазейка может быть использована российскими юристами для доказательства, что конфликт на востоке Украины — сугубо ее внутренние вопросы, к которым Кремль никак не причастен.

О том, стоит ли придерживаться языка дипломатии Мингарелли и не называть оккупированные территории оккупированными, Фокус поговорил с бывшим министром иностранных дел Владимиром Огрызко.

Глава представительства Европейского союза в Украине Хьюг Мингарелли заявил, что хоть отдельные районы Донецкой и Луганской областей сейчас не находятся под контролем украинского правительства, они не должны считаться оккупированными и такими, которые попадают в зону ответственности Российской Федерации. Насколько такая позиция логична и правильна?

— Можно выдавать желаемое за действительное, но в реальности украинская власть не контролирует оккупированные территории. Нужно быть честными и говорить так, как есть на самом деле. Думаю, что нежелание называть оккупированные территории оккупированными — личное мнение Мингарелли, а не позиция Европейского союза.

Оккупированные территории де-факто управляются Россией, и это ни у кого не вызывает сомнений. Все, что там происходит, происходит исключительно с подачи Москвы. Можно спорить о терминологии, но, с моей точки зрения, речь идет именно об оккупации, так как, по данным украинской разведки, на неконтролируемой территории находятся российские войска.

Какие будут международные последствия, если неконтролируемую территорию законодательно назовут оккупированной? К примеру, если будет принят законопроект вице-спикера Оксаны Сыроид.

— С Крымом все уже давно определено. Вопрос касается только Донбасса. Нужно идти по пути признания того, что территория оккупирована. Тогда исчезнут все разговоры о внутреннеукраинском конфликте, на которых основывается позиция Москвы. Нужно законодательно говорить об ответственности РФ за оккупацию украинской территории. Для многих на Западе это было бы неудобно. Особенно для тех, кто считает, что чего-то можно добиться с помощью минских соглашений. К сожалению, этого не будет.

На судебном процессе в Международном суде в Гааге стала очевидной несогласованность действий разных украинских ведомств. В то время как Министерство иностранных дел пытается доказать, что Украина — жертва российской агрессии, Министерство по делам временно оккупированных территорий возлагает на Украину ответственность за соблюдение прав человека и обеспечение потребностей и интересов граждан на оккупированных территориях. Как избежать подобных разногласий?

— Нужно исходить из того, что МИД — единственное ведомство, которое координирует внешнюю политику. Без его согласия никакие другие ведомства не должны ни толковать международное право, ни действовать по своему усмотрению, давая какие-то международные оценки. Неприемлемо, чтобы любое министерство по своему усмотрению оценивало какие-то международно-правовые акты. Если подобные разногласия есть, позиция МИДа всегда будет приоритетной.

• Читайте также: Хитрые планы. 5 ключевых идей решения донбасского вопроса

То есть план мероприятий по реинтеграции Донбасса, принятый Министерством по делам временно оккупированных территорий, не будет приниматься во внимание, если он противоречит заявлениям МИДа?

— План должен быть согласован с другими государственными органами. С МИДом — в первую очередь. Без воли этого органа подобные планы не могут реализовываться. Внешняя политика страны должна быть одна.