Маятник эко. Глава минприроды — о качестве воздуха, янтарных "пустынях" и инвестициях в зону ЧАЭС

Одним из самых радикальных нововведений правительства после прихода к власти Владимира Зеленского стало объединение министерств энергетики и экологии. Новое ведомство под названием Минэкоэнерго организовали осенью 2019 года, но уже в мае 2020-го Кабмин вновь разделил его на две структуры, при этом Минприроды переименовали в Министерство защиты окружающей среды и природных ресурсов. Роман Абрамовский, с июня возглавляющий ведомство, окружающей средой начал заниматься еще в Минэкоэнерго, куда пришел в октябре 2019-го на должность замминистра.

Особенность экологической политики Украины в том, что руководство страны охотно подписывает с международными партнерами декларации и соглашения по защите окружающей среды, но правила, прописанные в этих документах, не выполняет годами. К примеру, так происходит с Национальным планом сокращения выбросов, а также мониторингом качества воздуха, который должны гармонизировать с директивами ЕС.

Мусорные хроники

 Летом нынешнего года паводки в Закарпатье смыли украинский мусор в Венгрию. По этому поводу в Будапеште очень возмущались. Что делает министерство, чтобы такого больше не было?

— Эта ситуация повторяется из года в год. Мы мгновенно отреагировали: выехали в район паводков, организовали МВД и Экологическую инспекцию, которые провели аудит территорий в пойме рек. Они нашли огромное количество стихийных свалок, а это зона ответственности местного самоуправления.

Министерство и местные органы власти готовы к тому, чтобы на условиях софинансирования построить современную европейскую систему мониторинга качества воздуха

Знаете, в горных районах люди думают, что вода поднимется и все вынесет, поэтому свалки устраивают на берегах рек, у самой воды. Весной реки разливаются и уносят мусор. Но украинские реки не мусоропроводы. Необходимо повышать сознательность людей. По сути, венгры выловили наш мусор, утилизировали его. Президент поставил задачу срочно решить этот вопрос — закрыть стихийные свалки, провести разъяснительную работу среди населения. Но вы же понимаете, что люди это делали на протяжении 200–300 лет, за год очень тяжело изменить их традиции.

 Другая сторона медали — куда девать мусор из этих стихийных свалок. У нас же нет современных мусороперерабатывающих заводов.

— В том же Закарпатье глава областной администрации Алексей Петров пытался выделить земельный участок, чтобы создать на нем безопасный полигон и построить завод по механико-биологической обработке мусора. В результате люди запротестовали, перекрыли трассу из Мукачева на Ужгород. Здесь есть вина и обладминистрации, которая должна проводить более масштабную разъяснительную работу. Первое, что нужно пропагандировать: современные технологии переработки отходов экологически безопасны, это касается и выбросов в атмосферу, и ароматики.

 Насколько масштабна проблема свалок медицинских отходов?

— Здесь нужно разделять медицинские отходы домохозяйств и отходы медучреждений. Домашние отходы — упаковки от таблеток, маски, перчатки — неопасны, в 99% случаев они не заражены. Если есть медицинские отходы от людей, которые заболели, или контактных лиц, то мы рекомендуем повысить уровень безопасности упаковки: нужно положить отходы в пакет или в два-три пакета, выдержать их минимум 72 часа, после этого бросить в обычный бак с бытовыми отходами.

В 10-ки­ло­мет­ровой Чернобыльской зоне никогда не будут жить люди, но 30-к­ило­мет­ровая должна стать обычной украинской землей без ограничений через 50–60 лет

Другой вид — это опасные отходы, накапливающиеся в медучреждениях. К ним относятся остатки медпрепаратов, биологические образцы — словом, все, кроме бытовых отходов или упаковки. Их утилизация лицензируется, мы ее тщательно контролируем. На данный момент в Украине есть 61 лицензиат, который должен утилизировать такие отходы по спецпроцедуре. Предполагаем, что половина из них не имеют оборудования, кадров и вообще оснований, чтобы заниматься такой деятельностью. В последнее время СБУ и полиция обнаруживают субъектов, выбрасывающих опасные медицинские отходы на полигоны. В частности, СБУ открыла уголовные дела во Львовской и Киевской областях. Надеюсь, благодаря проверке мы значительно снизим злоупотребления в этой сфере.

Поджоги и пожары

 Самый свежий и резонансный пример поджогов — Луганщина, где горели леса. Есть ли у вас окончательные цифры нанесенного ущерба?

— Ущерб подсчитывают, это будут миллиарды гривен. На Луганщине, скорее всего, действительно были поджоги — около 100 очагов возгорания, что невозможно в случае обычного лесного пожара.

 Если говорить о лесах, то, по некоторым оценкам, потребуется до пяти лет, чтобы расчистить пожарища и высадить там новые деревья. У министерства есть план восстановления лесов?

— Есть два подхода к этой проблеме. Один — природное восстановление, самозасеивание лесов за счет перенесения семян. Мы анализируем проблему с немецкими специалистами и считаем, что природное восстановление в некоторых случаях лучше — так лес будет устойчивее. Другой подход состоит в высаживании деревьев лесохозяйственными предприятиями. Думаю, применим комбинированную модель. Это зависит от многих факторов: типа почвы, характера грунтовых вод и пр. Лесоразведение не так дорого стоит, но климатические условия на востоке Украины неблагоприятные. Необходимо высаживать сеянцы с закрытой корневой системой. Они стоят намного дороже, но у них практически стопроцентная приживаемость. Даже если климатически условия не очень благоприятные, то в грунте, закрывающем корневую систему, есть питательные вещества, которых хватает примерно на год. У нас есть эти технологии, работает завод во Львовской области, надеюсь, на востоке Украины откроем еще один в первой половине следующего года. Нам нужно три таких завода, возможно, еще где-то в центре, на Черкасчине или Полтавщине. Благодаря этому мы полностью закроем вопросы по сеянцам с закрытой корневой системой. Их не везде нужно высаживать. В регионах с благоприятными климатическими условиями можно высаживать сеянцы с отрытой системой.

 Какие неблагоприятные условия вы имеете в виду?

—В первую очередь — засушливую погоду. К таким климатическим изменениям растительность тоже адаптируется. Я видел корневую систему кукурузы. Это растение всегда ищет воду, у него вертикальный корень, который может доходить до 2–3 м в длину, а в этом году корень ушел в горизонт, как я понимаю, чтобы поглощать поверхностную воду. Грунтовые и поверхностные воды должны соединяться в вегетативный период весной-летом. В нынешнем году такого не произошло, отсюда у нас потери урожая.

 В Украине продолжаются поджоги, несмотря на ужесточение административной ответственности и повышение штрафов со 170 грн до 3 тыс. грн. Как решать эту проблему?

— Я далек от мысли, что кто-то специально поджигает лес, это скорее делается по неосторожности. Раньше лес не горел настолько масштабно, потому что не был таким сухим, как сейчас. Обычно сначала загорается сухая лесная подстилка, но огонь не перекидывался на зрелую древесину.

В то же время у нас массово поджигают сухую траву, из-за чего происходят выбросы вредных веществ в воздух. Это ущерб для биоразнообразия, мелкие животные не успевают уйти из зоны поджога. Мы выступаем за ужесточение наказания за поджоги сухой травы. Обсуждаем вариант, чтобы ответственность нес владелец или пользователь земельного участка. Также условия пользования должны включать в себя заботу об экологической безопасности. 

Безопасная зона

 Весной этого года горела Чернобыльская зона. Поджигатели не найдены. Почему?

— Да, не найдены. По спутниковым снимкам видно, что было два очага поджогов. Но в большинстве своем пожар зашел из Житомирской области, там не в поджогах дело. Проблема в том, что там незаконно находятся "сталкеры", которые жгут костры, может, и сухую траву поджигают. Поэтому мы подали законопроект, который незаконное пребывание в Чернобыльской зоне переводит в уголовную ответственность. Также мы предусматриваем значительное повышение штрафов. Сейчас сумма составляет 300 грн. Считаю, что это абсурд.

 Чернобыльская зона — еще и туристический объект. Как регулируете поток туристов?

— С туристами вопросов нет, система посещения отлажена. Мы максимально открыли доступ в зону всем туристическим агентствам. Раньше это было сложно, была монополия. Мы ее разрушили и позволили регистрироваться всем. Мы настроены на увеличение потока туристов, в Чернобыльской зоне есть что показать: и ландшафтные, и архитектурные объекты. Готовы построить новые туристические объекты-магниты. Рассматриваем предложения о постройке транспортных объектов, например, канатной или подвесной дороги, монорельса. В Зоне отчуждения можем предоставить выгодные условия, поскольку там невысокая стоимость аренды земли, с коэффициентом 0,15 от обычной стоимости. Готовы способствовать инвесторам в Чернобыльской зоне. Это могут быть и промышленные инвестиции, к примеру, ветровые станции, производство "зеленого" водорода.

 Недавно вы говорили, что Чернобыльскую зону можно сделать экологически безопасной. Каким образом?

— Все наши шаги направлены на это. Мы построили новый безопасный конфайнмент, в народе называемый аркой. Сейчас нужно демонтировать нестабильные конструкции внутри арки, снять незафиксированные элементы кровли. Это нужно сделать, поскольку, если что-то упадет и поднимется пыль, уровень радиации повысится, невозможно будет зайти в арку в обычных средствах защиты, придется задействовать манипуляторы.

А вообще, через 60 лет нужно будет изучать вопрос о том, как разобрать арку. По конструкции ее можно откатить назад и полностью демонтировать, чтобы разбирать конструкции объекта укрытия. До этого нужно будет извлечь из четвертого энергоблока все активные топливные элементы, графит, которые были на кровле, чтобы Чернобыль стал экологически безопасной системой. Больше там нет опасных объектов. Все хранилища [ядерных отходов], которые строятся сейчас, рассчитаны минимум на 100 лет. У нас полностью безопасное хранение радиоактивных отходов и отработанного ядерного топлива, на уровне лучших мировых технологий.

У нас есть утвержденный план сокращения выбросов, который не выпол­няется. Однажды его уже отсрочили, теперь снова есть инициативы отложить его еще на пять лет

В 10-километровой зоне никогда не будут жить люди, но 30-километровая должна стать обычной украинской землей без ограничений через 50–60 лет. По нашим прогнозам, за это время радиоактивность элементов и конструкций значительно снизится, а чрезвычайно активные элементы укроем в геологическом хранилище.

Богатые недра

 Как решаете вопрос лицензий на пользование недрами? Что делаете, чтобы этот рынок стал конкурентным?

— С прошлого года рынок стал максимально конкурентным — 100% разрешений продается на аукционах, без всяких апробаций и непрозрачных процедур. Вначале это делалось в рамках пилотного проекта, а в сентябре Кабинет министров принял постановление об электронных аукционах по продаже спецразрешений на пользование недрами.

В горных районах есть представление о том, что вода поднимется и все вынесет. Поэтому свалки устраивают на берегах рек, у самой воды. Но украинские реки не мусо­ро­проводы

Вне аукционов невозможно приобрести лицензию, за небольшим исключением, но такие исключения минимальны. В парламенте находятся два законопроекта об изменениях в Кодекс о недрах, министерство дало экспертную оценку и одобрение обоим. Например, предлагается ввести свободный оборот лицензий как актива, чтобы их можно было продавать. Мы не против этого. Также в случае отсутствия нарушения природоохранного законодательства мы в течение 15 рабочих дней подтверждаем Госгеонадрам заявку на участие компании в аукционе. Таким образом, максимально дерегулируем процесс. По сути, эти законопроекты дополняют друг друга, хотим предложить объединить их в один. Уверен, что депутаты поддержат изменения.

 По оценкам экс-премьера Алексея Гончарука, 30% лицензиатов — это "спящие" проекты, которые с недрами ничего не делают. Как быть с этим?

— По разным ископаемым разная ситуация, но по нефтегазу примерно так и есть. Изменения в Кодекс о недрах предусматривают, в частности, что если владелец спецразрешения не ведет исследовательско-промышленной разработки, в целом ничего не делает, то в определенный момент он обязан платить ренту.

 Ведете ли вы переговоры с иностранными инвесторами об их участии в украинском рынке недр?

— Мы обсуждаем вопрос о том, чтобы передать НАК "Нафтогаз" шельф Черного моря и глубоководную часть на 30 лет для разведки и разработки. Думаю, в ближайшее время будет решение об этом. Мы понимаем, что есть политические, экономические риски работы в Черном море. Кроме того, цена газа растет, но еще не стала инвестиционно привлекательной, чтобы разрабатывать месторождения в глубокой воде. НАК "Нафтогаз" проведет 3D-сейсмическое исследование, после чего займемся привлечением инвесторов. Подобные дискуссии есть и о других нефтегазоносных месторождениях, их нужно оценить и, возможно, начать добычу.

Если говорить о природопользовании в целом, то мы выступаем за устойчивость развития. Нельзя наносить природе вред, который невозможно ничем компенсировать. Выступаем за обязательную рекультивацию участков после завершения добычи полезных ископаемых. Это в первую очередь касается добычи янтаря.

 Как вы работаете с данной проблемой?

— Мы тщательно оцениваем участки, которые уже разрабатываются. У них разная площадь, в то время как закон предусматривает выдачу разрешений на участки от 10 га. Если есть раскопанный участок в 20 соток, то мы должны выдать разрешение на 10 га, из-за чего будет разрушаться больше площади. Мы не хотим этого, потому анализируем разные участки, смотрим, есть ли смысл их выделять. Думаю, что в ближайшее время определим участки, их утвердит Кабмин, и мы выйдем на аукцион для выдачи спецразрешений на разработку. Но получить их можно будет с обязательным условием экологической рекультивации участка после добычи.

 Что делаете с участками, превратившимися в пустыню?

— На самом деле полностью истощенных янтарных участков нет. По оценкам экспертов, методы, которыми пользуются копатели, позволяют им добыть максимум 50% янтаря. Половина его еще находится в земле. Надеемся, что на них будет спрос, поскольку стоимость спецразрешения небольшая — меньше, чем взятки, которые платили ранее.

Витая в воздухе

 В ежегодном экологическом рейтинге Фокуса Ивано-Франковск постоянно занимает первые места по загрязнению воздуха — из-за Бурштынской ТЭС, крупнейшего загрязнителя в области. Как снизить уровень загрязнения?

— У нас есть утвержденный план сокращения выбросов, который, к сожалению, не выполняется. Однажды его уже отсрочили, теперь снова есть инициативы отложить его еще на пять лет. Министерство категорически против отсрочек. Этот план согласован с европейским энергетическим сообществом. Он касается и выбросов мелкодисперсной пыли PM2,5 и PM10, и канцерогенных оксидов серы и азота. Да, на него нужно много денег, а рынок электроэнергии сейчас не в лучшем состоянии, но мы будем настаивать. Мы ответственны за жизнь и здоровье людей, если не будет снижения выбросов, то сложно будет гарантировать качественную и долгую жизнь.

К примеру, в Киеве на Дарницкой ТЭЦ мы вопрос выбросов решили — они строят фильтры, установят их до конца года и часть выбросов, в частности, мелкодисперсной пыли, снизят. Если не будут выполнять, будем останавливать ТЭЦ, штрафовать, требовать компенсации убытков. Это компетенция Экологической инспекции.

Помимо стационарных источников выбросов в том же Киеве большую проблему составляет транспорт. В столице очень неудобная организация транспорта, постоянные пробки, далекий от совершенства общественный транспорт. Я очень раздражен тем, что Киев снова закупил дизельные автобусы, считаю это не лучшим решением для XXI века. Понимаю, что закупить электрические автобусы дорого, под это также надо перестроить систему, сделать зарядные станции. Но начинать с чего-то надо. В Запорожье, Житомире задумались об электротранспорте, а в Киеве покупают 200 дизелей из Беларуси. Мне такое решение непонятно.

 В Украине годами говорят о создании системы мониторинга качества воздуха по международным стандартам. Однако этим летом в европейскую систему подключились только четыре станции в Донецкой области. Что там сделали такого, чего не смогли сделать в других регионах?

— Наверное, уже пять лет Донецкая область системно работает над этим вопросом, глава местного департамента экологии поставил себе задачу и выполняет ее. Кстати, в Мариуполе на Комбинате имени Ильича есть подфакельные датчики, подключенные к корпоративной системе. Я видел данные этих датчиков, они показывают уменьшение выбросов с 500 до 20 единиц мелкодисперсной пыли после реконструкции системы пылеочистки. Хотим, чтобы такие датчики были на всех предприятиях, работаем над тем, чтобы объединять их в один реестр выбросов и переносозагрязнителей, как это делается в европейской практике.

Методы, которыми пользуются копатели, позволяют им добыть максимум 50% янтаря. Половина его еще находится в земле

В нынешнем году нам выделили деньги из госбюджета на создание системы мониторинга, на эти цели мы планировали использовать около 100 млн грн. Однако бюджет перераспределили в связи с пандемией коронавируса и деньги у нас забрали. На следующий год мы снова запросили 200 млн грн на мониторинг, надеюсь, деньги выделят. Министерство и местные органы власти готовы к тому, чтобы на условиях софинансирования построить современную европейскую систему мониторинга качества воздуха.

 Вы будете работать со всеми областями или сосредоточитесь на некоторых из них?

— Сфокусируемся на регионах с наиболее масштабными загрязнителями воздуха. Но не исключено, что если будет инициатива областей, где с воздухом проблем нет, то мы поддержим и их. Если в каком-то регионе высокое качество воздуха, нам нужно знать и это, чтобы сравнивать и делать выводы, в том числе управлять изменениями.

 Когда же ждать работающую систему мониторинга качества воздуха в Украине?

— Если все будет в порядке с финансированием, то первую часть работы сделаем в следующем году. На самом деле, 200 млн грн не так и мало. За пять лет можно будет сделать систему с плотным покрытием по всей стране. Вдобавок нам надо проанализировать те датчики, которые уже работают. Если они отвечают стандартам, их тоже можно подключить. Нам нужно делать систему правильно, чтобы она была верифицированной, вызывала доверие у экспертов, чиновников и украинцев.