Разговорчики в строю. Исповедь рядового Пушистика о службе в тылу АТО

От редакции: Закончилась шестая волна мобилизации. Куда попадут тысячи новых призывников? В Украине 232 тыс. военнослужащих, из них 60 тыс — в зоне АТО. Но находиться в АТО еще не значит участвовать в боевых действиях. За последний год появилось такое понятие, как "тыл АТО", в котором дислоцируются десятки тысяч украинских солдат. Именно там спустя несколько месяцев окажутся многие мобилизованные в последнюю волну. Такие тыловики не участвуют в боях, никого не обстреливают, и их никто не обстреливает. И все же роль этой "полутыловой" армии переоценить невозможно, она — живой щит между российским оружием и Украиной.

О том, как воюют наши ребята на передовой, мы писали много. А вот о том, как живется и служится солдатам в "тылу АТО", — ни разу. Об этом мы попросили рассказать добровольца Дмитрия Якорнова (он же рядовой Пушистик). В январе этого года никогда не служивший в армии 35-летний рекламист Дмитрий Якорнов оставил престижную работу, поцеловал жену и дочерей и ушел добровольцем на фронт. Но на передовую так и не попал, оказался в том самом тылу АТО. Его впечатления об армейской жизни до сих пор свежи и непосредственны.

Мы все тут звереем. От ежеминутного обладания смертоносным оружием, от потенциальной близости смерти, от постоянных ограничений и перегрузок, от прыгающего режима и невозможности выспаться, от ежеминутной готовности вскакивать и бежать с автоматом... На все эти раздражители тело реагирует повышенной выработкой тестостерона, адреналина и прочих звериных радостей.

Как бороться с этим озверением? Самый популярный способ — напиться. Еще — наесться. Многие поправляются (это я так оправдываю лишние кило). Как в анекдоте: "У солдата одна мысль! — Как одна? А закусить?" Начали чаще ругаться. Если долго не было стрельб, обязательно кто-то кому-то заедет в глаз. Не с бухты-барахты, конечно, а в пылу дискуссии: вначале было слово… Кто не курил, начинает курить. Курящие делают это в два раза чаще. В играх чересчур много азарта. Когда играют в нашем здании в настольный теннис, кажется, что от воплей и ударов оно развалится.

Ну и опошление, огрубение. Набираю перед сном в Гугле "красивый закат" (очень люблю закатное небо) и все чаще поддаюсь автозамене, предлагающей добавить после "за" более популярный вариант. Так что еще немного и выведу в топ поиска запрос "красивый задница".

На самом деле мой главный способ борьбы с озверением в другом. Пусть из меня проглядывает агрессивный и похабный зверь, но пусть он выплескивает свою агрессию и похоть не на людей, а в тексты и фантазии. Так есть шанс остаться безвредным для окружающих. А после дембеля семья меня вылечит, надеюсь.

В тылу АТО солдаты строят укрепления, ходят в наряды и выполняют много другой работы

Рацпредложение

Сублимировать с помощью литературного творчества могут не все. Поэтому я на полном серьезе предложил бы нашим властям легализовать в зоне АТО проституцию — в ее немецком, прагматичном варианте. Можно было бы организовать передвижное заведение с подготовленными работницами с санитарными книжками, как положено в сфере услуг.

Заметил: все наши залетчики (как правило, проштрафившиеся на почве пристрастия к алкоголю) холосты или разведены. Число залетчиков, как я вчера посчитал, колеблется в пределах 10–20% состава роты. Если отбросить исключения, получится: крепко бухаешь — значит, не женат.

Уверен: молодые парни с гораздо большим удовольствием потратили бы 200 грн на секс, чем на водку. Думаю, после посещения нашей базы такого "передвижного цирка" у нас было бы самое веселое, спокойное и целеустремленное подразделение. А какая мотивация: надо же дожить до среды или субботы без залетов! Два раза в неделю вполне достаточно для поддержания дисциплины. При входе можно проверять посетителей с помощью алкотестера: показывает алкоголь выше разрешенного минимума — не допускают.

А женатикам я бы запретил, иначе, думаю, 50% тоже бы пошли. Но это уже вопрос спорный...

Ну и экономический эффект. Не помню, как в Германии (где проституция, кстати, весьма уважаемая профессия, и есть даже профсоюз секс­работников), но у нас пару процентов к ВВП это бы добавило.

Впрочем, всех проблем "передвижной цирк" бы не решил. Есть у нас два залетчика вроде исключения из правил: женатый парень и мужчина постарше в гражданском браке. Между ними много общего. Мы дислоцируемся очень близко к их домам, час езды на легковой. У обоих дома младенцы и обоих не отпускают на побывку. Мужика постарше тоска гложет ужасно — дома годовалый внук от приемной дочери, а своих детей нет. Дядька чуть не плачет, так скучает. Почему нельзя отпустить его на выходные? Нет, надо загнать человека (причем добровольца, купившего на свои деньги военную амуницию и форму) в бутылку, довести до ручки, чтобы он, не дай бог, не учудил что-то уж совсем противоправное!

Работа на кухне — одна из самых тяжелых

Работа и зарплата

Нас не обстреливают, жизнь вокруг выглядит вполне мирно. Возникает логичный вопрос: а что мы в АТО в таком случае делаем?

Отвечаю развернуто.

Из нашего ремонтного батальона в тылу находится 40%, в "тылу АТО" (как мы) — еще 50%, и только 10% что-то делают около передовой. Пока никто из нашей волны мобилизации мне не сказал, что участвовал в боевом столкновении. Факт неоспоримый: призванные на войну, мы войны не видим, а 40% еще и не слышит, сидя по ту сторону Днепра.

Время проходит в патрулях и уборках. А из боевой подготовки только стрельбы — физо не вводится, так как от нагрузок у мобилизованных обостряются хронические болячки (средний возраст у нас — 40 лет) и есть угроза, что придется половину армии разложить по госпиталям.

Основная наша работа — ходить в наряды, в среднем по 9 часов в сутки. Это чуть больше рабочего дня охранника на гражданке. Как и любая подобная деятельность, она скучна: ничего не происходит, особенно если стоишь днем (ночью можно попугать — тоже лекарство от скуки).

Я работаю по принципу 3+6: три часа ночью, шесть — днем. Это неудобный график, приходится вставать и среди ночи, и днем, после пары часов сна. Такой режим многих раздражает. Но игнорирования работы пока не встречал, спать на посту — такого нет.

Еще к работе относится уборка (сегодня полтора часа драил болото в умывальнике), перетаскивание время от времени каких-то тяжестей, поездки за товарами в город, рытье окопов и строительство блиндажей. У некоторых есть дополнительные обязанности типа обслуживания бани, работы с рациями, ведения документации на компьютере.

Довольны ли зарплатой? Скорее да, чем нет. В целом получается примерно 5000 грн (средняя ставка в пределах 2300–2700 грн плюс 100% за счет атошных). Еще есть премия около 500 грн в месяц, но ее платят только тем, у кого нет залетов. На всем готовом, траты только на сигареты и лимонад. Для сельских жителей это вполне приличный доход, да и городские не жалуются. До приезда в АТО заработок составлял примерно 2500 грн, и у многих деньги заканчивались задолго до получки (причина в том, что дубликаты карточек у жен).

Есть недовольство по поводу несправедливости зарплаты. Кадровые военные возмущаются, что некоторым "салагам и ботаникам" платят зарплату комотделения, а люди с неоконченным высшим военным образованием и почти годом в АТО получают основную ставку — 2300 грн (во время пребывания в АТО получается 4600 грн). Возможно, при распределении должностей были некоторые просчеты, а зарплату начисляют согласно занимаемым должностям.

Основная боевая подготовка мобилизованных проходит на стрельбищах

На досуге

Чем занят досуг современников? Театры, музеи, рестораны? Скорее интернет и сериалы. Сначала бойцы скачивали себе на телефоны фильмы с ноутбука, причем сенсорники были у одного из троих. После первой зарплаты почти у всех появились телефоны с большими экранами. Одним их прислали родственники, другие купили новые S-Tell или бывшие в употреблении устройства в ломбарде.

Лазить по новостным сайтам вскоре наскучило, терпеть убогий мобильный интернет могут не все, и постепенно у нас появилось несколько мобильных роутеров от Интертелекома. По мере погружения всех во Всемирную паутину столкнулись с соответствующими болячками. Основная: и стар, и млад хватают вирусы на порносайтах. С начала месяца около двадцати вирусов народ поймал, и пришлось учиться с этой эпидемией бороться. Освоили премудрость перезагружать смартфон, зажав определенные кнопки и перегружая биос.

Все были бы счастливы, если бы какие-то далекие девушки с навыками секса по телефону взяли бы над нами шефство и рассказывали бы по вечерам, какие мы неутомимые и пылкие защитники, а также какие именно части их тел особенно нуждаются в защите. Почему-то на помощь жен здесь никто не рассчитывает. Поэтому многие регистрируются в сетях под вымышленными именами типа Вася Конь, а потом удивляются, почему им ВК рекомендует в друзья не юных нимфеток, а чучундр 45+.

Последнее интернет-приключение: драка лысых за вай-файку (большинство подключенных к одному из роутеров полностью лысые, включая начальников). Скоро большинство приказов по подразделению будет по поводу отключения лишних сосунков трафика. Ожидаю первую роутерную войну — уж лучше такая, чем настоящая.

О чем болтаем? О политике разговоров почти нет. Это какой-то плохой тон, что ли: ничего хорошего от политиков никто не ждет, так чего зря расстраиваться? Иногда может всплыть тема обогащения за счет вой­ны — властей, бандитов, русских, наших вояк (за счет цветного металла, например). Все сходятся на том, что уже сейчас на войне много кто зарабатывает.

Поговаривают о том, что здесь украинская армия будет стоять еще много-много ротаций. Бойцы прикидывают, что следующие повестки нам придут в январе 2017-го — годик посидим на дембеле и снова в блиндажи. Но рано или поздно сепаратисты станут тяжелым бременем для РФ, россияне перекроют границу, и тогда урок за пару месяцев зачистят.

Как я ни разубеждаю, но многие видят в смерти Путина свет в конце туннеля. Считаю, что только голодные бунты могут остановить стремительное возрождение Совка в России. От Путина уже мало что зависит — пропаганда свое дело сделала. Пока же вся наша масса вояк будет стоять живым щитом между Украиной и советским оружием, которого так много, что даже для его утилизации понадобились бы десятилетия.

Преступления и наказания

На постах подальше от бдительного ока командиров случается саботаж инструкций и уставов. Если начальство обнаруживает нарушение (а проверяют нас внезапно и всегда не вовремя), провинившемуся приходится на следующий день выполнять самую грязную работу, типа чистки туалетов. Если это много раз повторяется — выговор и лишение премии.

Постоянно повторяющиеся проколы такие. Чтобы отдохнуть, бойцы на посту снимают бронежилеты или вытаскивают из них бронепластины. Не носят каски. Иногда бронежилет кладется на бруствер или вешается на заграждение — боец как бы защищен броней, но может размять плечи. В случае длительных нарядов это реально выручает.

Пользуются на дежурстве мобильными телефонами: играют, болтают, лазят в соцсетях.

Не только ходят, но и сидят или полулежат, полусидят на посту. Главное — быть внимательным, начальники проверяют неожиданно, сообщают по рации о своем подходе почти в пределах видимости.

Как я уже говорил, 10–15% подразделения составляют серьезные залетчики: они напиваются, чудят, дерутся, угрожают другим... Писать о них противно: создается впечатление, что тут сплошной экстрим и алкошабаш. Это не так: наши "паршивые овцы" только подтверждают, что в любом коллективе есть возмутители спокойствия, а 85–90% вполне адекватны.

В каждом классе есть свои Вовочки, в каждом цехе свои Петровичи, так и у нас есть каста неадекватов. Вот и вчера радикал Р. поймал белочку и принял напарника за сепара, клацал на него затвором (АК был на предохранителе), вполне мог шмальнуть. У парня-жертвы во время ужина руки тряслись, а Р. в бессознательном состоянии повезли на ВСП (Военную службу правопорядка. — Фокус).

Система наказаний следующая. Первый залет — от 1200 до 1700 грн штрафа, второй — от 2400 до 4800 грн, третий — около 10 000 грн, лишение статуса атошника. Каждый штраф сопровождается лишением премии. Кроме того, в ВСП залетчиков держат на хлебе и воде день-два, если бузят — не церемонятся и дают по ребрам.

С каждым месяцем ситуация с залетчиками улучшается: постоянных драчунов переводят в другие части, а "дважды залетчики" стали более рассудительными (говорю обоснованно: у меня такой сосед по комнате).

Вместо дедовщины

Для большинства мобилизованных предыдущая служба в армии — неиссякаемый источник воспоминаний, более ярких, чем воспоминания о десятилетиях гражданской жизни. Сам я срочку не служил из-за травмы спины, но под воздействием чужих разговоров и я погружаюсь в этот сумрачный мир срочной службы с ущербной логикой: "Как меня там били, Димон! Целый день на посту прячешься, вечером нашли, ребра посчитали... Какое время было классное! Скучаю!"

Насколько я понял из рассказов о советской и постсоветской армии, существовали либо отношения по уставу, либо дедовщина. В обоих случаях командирский состав практически устранялся от работы с солдатами — "деды" выполняли и карательную, и воспитательную, и образовательную функции.

О советской дедовщине отзываются в основном негативно. Многие люди 45–50 лет здоровье в армии потеряли: "Повiдбивали нирки — по 3 мiсяці безперервного знущання". А о постсоветской, украинской дедовщине говорят мягче: "Первые полгода пропетлял, по голове не каждый день получал, зато потом полгода расслабухи". Система за долгие годы стала стрессоустойчивой: в стране уже шла АТО, а какой-нибудь срочник в Десне по ночам упражнялся на тумбочке.

Получив тонны информации о дедовщине в армии, по-другому начал воспринимать наших начальников. Они в какой-то степени потеряшки, которые выпали из одной системы координат, но так и не попали в другую. Если раньше командирский состав практически устранялся от работы с солдатами, то теперь им сложно справиться с такими банальными бичами, как пьянство и безделье. Пятьдесят лет система работала почти без офицеров, и сегодня им явно не хватает педагогического опыта.

Еще год назад многим казалось, что "армейский совок" навсегда уходит в прошлое. И командиры, и рядовые бойцы общались на равных, не гнушались общей тяжелой работы и не требовали уставной формы обращений. Возможно, это панибратство было вызвано малым числом бойцов и ценностью каждого. А может, это было не панибратство, а братство… Я этого уже не застал — по мере стабилизации на фронтах многое вернулось на круги своя.

Опять некоторые начальники превращаются в олимпийских небожителей с почти неограниченными правами полувоенного времени, а некоторые бойцы чувствуют себя бесправными существами, ищущими возможности уменьшить нагрузку и снять стресс алкоголем. Согласно совковому принципу "солдата нужно заставить копать отсюда и до обеда". Именно такие, зачастую абсурдные задания приходится порой выполнять.

Люди из нашего подразделения жалуются: "На срочке так не вкалывал!" Или: "Чтобы я на срочке ямы для туалетов копал и траву косил? Да никогда!" Иногда в словах солдат звучит не только ропот, но и протест: "Полы мыть не буду, строить себя как срочника не дам — у меня кум в Генштабе, он этим начальникам покажет!" Хотя основной формой протеста против неадекватной загруженности все же остается пьянство. Те, кого начальники особенно достают, мечтают о переводе на передовую — там вроде бы меньше придираются. Но все прекрасно понимают, что никуда никого не переведут, это возможно сделать только через Министерство обороны.

В армии так же, как и во всей стране, должно быть верховенство права. Значит, должны быть инструкции на каждый — и боевой, и тыловой — случай. Можно использовать стандарты НАТО. У нашего же подразделения сейчас есть несколько инструкций: на случай обстрела, на случай нападения на блокпост, на случай эвакуации. Есть еще инструкции по несению службы в патруле. Вроде достаточно, но на самом деле сценариев в жизни гораздо больше. Сегодня ситуация переломная. С мобилизованными есть шанс постсовковую систему сломать: с нами ведь и по уставу жить невозможно, и дедовщина отсутствует. Возможно, новые стандарты — это как раз то, что нужно.

Крест

То, что мы тут сегодня занимаемся ерундой, понимают все, но также все понимают, что в любой момент ситуация может измениться и каждый человек будет на счету. Это понимание определяет наш подход к работе и вообще к службе. Надо — делаем, шлангистов нет. За оружием следят все, за мерами безопасности почти все. К приказам отношение нормальное, кроме откровенной ерунды (типа убирать чужие туалеты или траву вдоль дорог дергать). На полигоны и стрельбы тоже почти все ездят охотно.

• Читайте также: Записки рядового Пушистика. Отрывки из дневника добровольца

Хотя друзьям я пишу, что в армии ничего хорошего нет. Рутина. Хотите азарта? Идите на охоту. Армия — это долгая лямка, наш долг перед абстрактными женами и детьми, но не всегда понятный реальным женам и детям.

Рекомендую ли я уклоняться, прятаться? Тоже нет. Сейчас у нашей страны нет другого выхода, кроме как держать здесь массу людей. Времена не выбирают. Нашему поколению достался такой вот тяжелый крест, и мы обязаны его нести. Я несу.

Фото: Украинское фото, УНИАН