Поговорить об этом. Почему украинцы готовы терпеть тех, кто их унижает и насилует

— Добрый день, горячая линия "Ла Страды". Меня зовут Настя, слушаю вас, — говорит в трубку стройная девушка с темными волосами и прической, как у Умы Турман в "Криминальном чтиве".

Чуть позже она признается мне, что Настя — не настоящее ее имя, и все три года работы в Международном правозащитном центре она в каком-то смысле вынуждена вести двойную жизнь.

На самом деле девушку зовут Алена Кривуляк. Настей она бывает четыре часа в день во время своей смены консультанта горячей линии. Псевдоним — не прихоть, а необходимость. Называясь другим именем, после работы легче переключаться на свою жизнь.

Хотя даже так это получается не сразу. Иногда кого-то из девушек долго не отпускает чья-то история, иногда раздражает кто-то из абонентов, а иногда в ком-то из них они вдруг видят себя. Тогда консультант обращается за помощью к супервизору — психологу, консультирующему других психологов. Это приводит в чувство.

Вторая причина существования выдуманной Насти — безопасность. Иногда попадаются назойливые звонящие, которые потом находят консультантов в соцсетях или пытаются выследить на улице.

— Одна из консультантов давала интервью на телевидении и, естественно, назвала там свое настоящее имя. Через несколько дней нам позвонил мужчина с приятным голосом и попросил к телефону именно ее. Оказалось, что она ему понравилась и он хотел бы продолжить общение. Потом звонил еще недели две, не унимался, — рассказывает Алена, когда я встречаюсь с ней и вице-президентом "Ла Страды Украина" Ольгой Калашник в их офисе на Нивках.

В четырех стенах

Алена — главный координатор горячих линий "Ла Страды". Здесь их две — детская и взрослая. Обе находятся в небольшой комнате. Буквой Т у разных стен стоят четыре стола, на каждом телефон. Четыре женщины сидят друг напротив друга и почти безостановочно принимают звонки.

Если бы не работа в "Ла Страде", Алена Кривуляк и сама могла стать жертвой домашнего насилия

На детскую линию звонят в разы чаще. "Что такое оргазм?" "Мне 15 лет, и мне изменил парень". "Мальчик, который мне нравится, поцеловался с другой девочкой". "Какой сегодня курс доллара и евро? А если у меня есть пять евро, сколько это в гривнах?" "Я готовлюсь к олимпиаде по физике и потерял задания, которые дал учитель. Теперь мне страшно". "В нашем классе одному мальчику всегда по всем предметам ставят "11" и "12". У него папа начальник в милиции". Об этом рассказывали дети консультантам за те полчаса, пока я наблюдала за их работой.

От взрослых за это время всего два звонка. "Мою подругу избивает муж. Она боится позвонить вам сама" и "Ко мне на работе пристает начальник".

У Калашник и Кривуляк разные подходы к звонящим. Калашник сразу говорит детям "ты" и старается быть для них своей. Кривуляк говорит мягко, вкрадчиво и на "вы". Даже если ее собеседнику 10 лет и он уже в пятый раз за два дня звонит, чтобы узнать, что такое секс, но каждый раз бросает трубку на полуслове. Ему не хватает смелости.

Сор из избы

По статистике "Ла Страды", 83,2% тех, кто просит о помощи, — женщины, и только 16,8% — мужчины. Это объяснимо: мужчинам психологически тяжелее признать, что они не могут справиться с ситуацией в одиночку. Изредка они звонят и жалуются, что стали жертвами домашнего насилия — жены издеваются над ними, иногда бьют сковородками. Очень редко звонят мужчины, которые понимают, что ведут себя с женами неправильно, но ничего не могут изменить.

Ольга Калашник уверена, что в большинстве случаев трагедии происходят из-за того, что люди молчат о своих проблемах

— Нам позвонил мужчина, который не знал, как реагировать на слезы жены. Он говорил: "Она начинает плакать, меня это раздражает, я не знаю, как ее успокоить, поэтому могу толкнуть или ударить. Но я понимаю, что это не лучшее решение". Хорошо, что звонят. Значит, они готовы меняться, — рассказывает Ольга Калашник.

Реже всего на горячую линию звонят пожилые люди. В основном их звонки — истории об издевательствах взрослых детей.

Ольга вспоминает о двух звонках от дедушек. Одного родственники на неделю закрыли в комнате и не выпускали даже в туалет, отобрали пенсионную карточку. Второго, звонившего из западноукраинского села, сын выгнал из дома и отправил жить во времянку без отопления. Дедушке практически не давали еду. Ольга не может сдержать эмоции:

— Знаете, что самое ужасное в нашем менталитете? Привычка не выносить сор из избы. Когда мы предложили этому дедушке помощь юристов, он отказался. Сказал: "Ну что вы, это же все-таки родная кровь. И что подумают соседи, если я буду судиться за дом с собственным сыном?" Но и это еще не все. Вы видели, как в новостных сюжетах о гибели детей в неблагополучных семьях соседи всегда с готовностью дают интервью? Они рассказывают, что да, действительно, за ребенком никто не смотрел, родители всю жизнь пили, и неудивительно, что в этой семье произошла трагедия.

Она набирает полную грудь воздуха и продолжает:

— А где же вы были раньше, дорогие соседи? Почему, если вы все видели, никто из вас не обратился ни в милицию, ни в органы опеки, ни, в конце концов, к СМИ? Давали бы интервью раньше, когда ребенок был жив и все можно было исправить.

Ольга искренне возмущена поведением соседей и я не решаюсь сказать ей то, что вертится на языке. Если бы в любую из редакций, где я работала, позвонила женщина из села и сказала, что ее соседи алкоголики, а их ребенок предоставлен сам себе, ни в одной из них журналист и фотограф не сели бы в машину и не приехали делать репортаж о мальчике, которого соседи называют сиротой при живых родителях. Потому что судьба таких детей, пока с ними не случится что-то ужасное, никого не волнует.

Право на выбор

Историй, которые впечатляют Настю, много. Тех, которые оседают тяжелым грузом в душе ее alter ego Алены, — намного меньше. То же — и с Ольгой.

— Несколько лет назад нам позвонила 13-летняя девочка и сказала, что ее насилует отчим. Причем в извращенных формах — заставлял совершать сексуальные действия с домашними животными. Знаете, бывает дети звонят три, пять, даже тридцать раз и говорят о чем-то неважном, проверяют, могут ли они нам доверять. И только на 31-й раз рассказывают о том, что их действительно волнует. Так вот с этой девочкой было не так. Она набрала наш номер уже в тот момент, когда не могла молчать, — вспоминает Ольга и опускает глаза. Она делает так всегда, когда говорит о вещах, которых лучше бы не существовало.

Девочка звонила на горячую линию несколько месяцев, а потом позвонила и ее мать. Она плакала и обвиняла себя в том, что так долго закрывала глаза на происходящее. Эта история закончилась хеппи-эндом, если это слово уместно в таких историях. Отчима девочки не без помощи юристов центра признали виновным и отправили в тюрьму. Что сейчас с девочкой, как у нее складываются отношения со сверстниками, как она реагирует на мальчиков — в "Ла Страде" не знают.

Та девочка решила, что не может больше терпеть насилие, и довела дело до конца. Так происходит не всегда. Иногда жертвы на полпути к освобождению решают остаться со своими мучителями.

— Такой выбор, например, сделала девушка, над которой просто безбожно издевался ее сожитель. Он загонял ей иголки под ногти, связывал ее, бил головой о стену, не выпускал из дома и не разрешал общаться даже с мамой. О сексуальном насилии я вообще молчу. Она звонила несколько раз, говорила, что хочет уйти от него, но не знает как. А потом, во время очередного разговора, сказала, что все же любит его и останется с ним. Она надеялась, что он изменится. Но такие люди не меняются, — говорит Алена.

Двойная зависимость

Когда-то Алена сама чуть не стала жертвой домашнего насилия. Еще до работы в "Ла Страде" она познакомилась с мужчиной, который мог ее унизить. Тогда Алена не задумывалась о том, что это и есть первый уровень насилия — психологический. Когда пришла работать в центр, заметила, что начало историй многих женщин, которые теперь звонят ей в отчаянии, напоминает ее собственную.

При этом, как ни странно, женщины, страдающие от домашнего насилия, — не ее конек. Алена любит работать с детьми. Почти у каждого консультанта в "Ла Страде" есть постоянные клиенты — люди, которые месяцами звонят именно им. Одному из таких абонентов Алены было 17 лет, и он жаловался, что из-за "травы" от него уходят девушки.

— Я каждый раз говорила ему, что вряд ли он найдет ту, которой это понравится. Он переживал, а однажды позвонил и сказал, что встретил любовь, и у них все серьезно. Ради нее он завязал с наркотиками. Мне приятно думать, что, может быть, в этом и моя заслуга, — говорит Алена и смущается.

Каждый день, когда заканчивается ее смена, она не хочет уходить. Особенно если чувствует, что за эти четыре часа помогла кому-то. Говорит, что это чувство ни с чем не сравнимо — когда для кого-то ты становишься, возможно, единственным человеком в мире, который хотя бы выслушает.

— Давать советы и помогать близким и друзьям — это другое. Мне нравится осознавать, что я могу помочь незнакомому человеку, который обратился за помощью именно ко мне. Когда ухожу в отпуск на месяц, уже через две недели не знаю, куда себя деть.

Когда Алена говорит это, я начинаю переживать. Любить то, что делаешь, и делать то, что любишь, — это важно, но в случае с психологами увлеченность работой должна иметь предел. Несколько лет назад я и сама ходила к психологу. Ее звали Лена, и ей можно было позвонить среди ночи с любой проблемой. Занятия у нее иногда длились по 12 часов, а для каждого из клиентов она стала личным гуру. Мне понадобился год, чтобы понять: с нами Лена чувствует себя богом, без ее одобрения никто из нас не может выбрать даже носки в магазине, сеансы из еженедельных превратились в ежедневные, а все, кто был в парах, остались одни. Может, всего этого можно было избежать, если бы мы называли Лену Настей и она ходила к супервизору?

Алена говорит, что на индивидуальных консультациях обсуждает с психологом эту проблему — привязанность абонентов, которые звонят ей полгода и явно привыкли к ее консультациям. В отличие от Лены, она не дает им готовых рецептов, не делает за них жизненных выбор. "Давайте подумаем вместе, что мы можем с этим сделать?" — это ее прием, который одновременно и разочаровывает, и успокаивает. Значит, она держит ситуацию под контролем.

Алена не отрицает, что иногда абоненты расстраивают, выматывают и обижают. Ее раздражает, когда люди звонят месяцами с одной и той же проблемой, но ничего не делают для ее решения. Обижает, когда дети ради шутки могут обматерить консультанта. Утомляют полуторачасовые разговоры с женщинами, которым сложно пережить развод. Иногда абоненты открыто используют консультантов. Одна из четырех женщин в комнате с горячими линиями рассказывает, что какой-то мужчина несколько раз звонил и просто дышал в трубку. Она не сразу догадалась, что он в это время занимается онанизмом.

— Мы не можем просто так бросить трубку, не можем ответить грубостью. Когда такое происходит, консультант говорит: "Я понимаю, что вы меня используете. До свидания, я кладу трубку".

Невозможно не спросить у Алены и Ольги, как изменилось их отношение к людям за годы работы в "Ла Страде", не видят ли они в каждом потенциального маньяка или подонка, который способен на издевательства над собственными родителями или детьми.

— Нет. Абсолютно нет. Я бы даже сказала, что стала намного толерантнее к людям. На самом деле злых людей не бывает. Бывают несчастливые дети, которые вырастают в несчастливых взрослых. И все проблемы — только от этого, — говорит Ольга.

• Читайте также: Дом жизни. Как помочь ребенку, когда его уже нельзя спасти

Я выхожу из офиса "Ла Страды" и иду к метро. У входа дрожащий от холода парень пытается продавать стартовые пакеты МТС. "Бесплатный интернет, нет абонплаты целый год!", — бодро кричит он. Люди проходят мимо, не глядя. "Бесплатные звонки внутри сети…", — уже не так уверенно продолжает парень. Никто не останавливается. "Что ж вам еще надо?" — он опускает руку со стартовым пакетом.

Я представляю, как вечером он приходит домой, смотрит в зеркало и думает: "Что со мной не так? Почему в 25 у всех есть нормальная работа и семья, а я впариваю стартовые пакеты на улице?", набирает номер горячей линии и слышит в трубке успокаивающее: "Добрый день, это "Ла Страда". Меня зовут Настя, я слушаю вас".